Айриш-бой для сицилийца - Джеки Бонати

через двадцать, – ответил Том, ощущая, как бьется сердце, все быстрее и быстрее. Условившись о встрече, он вернулся обратно на вечеринку, которая переросла в настоящий разгул. Бешено играл джаз, пахло алкоголем и духами, слышалась песня – видимо, приехала та самая певица. Стало понятно, что до Тома дела никому нет. И это было ему на руку. Он взял свое пальто и вещи и выскользнул из дома, пользуясь тем, что уже успели сгуститься сумерки.

Как и Энтони, Адриано позволял себе лихачить за рулём, но так он не гнал ещё никогда в жизни – словно за ним черти гнались. Пару раз даже светофор его не остановил, и немного он сбросил скорость, лишь оказавшись в видимости станции.

Одинокую фигурку под фонарём он заметил сразу и подкатил прямо к Тому. И лишь сейчас он понял, что всю дорогу сочинял себе какие-то ужасы, которые могли случиться с парнем, а потому, увидев его живым и здоровым, дал выход своим эмоциям, качнулся навстречу и как никогда страстно поцеловал.

Такого приветствия Том совершенно точно не ждал, но позволил себе задержаться в его объятиях, насладиться поцелуем. И только когда воздух кончился, отстранился.

– Тони срочно уехал в Чикаго, по семейному делу, – запыхавшись, сказал он. – Я почему-то уверен, что там произошло что-то важное.

– Вот как? Я дам ребятам поручение выяснить, куда он сорвался, – кивнул Энди. – Но прежде расскажи, зачем вы приехали сюда, – попросил он и, улыбнувшись, тронул машину с места.

– Он привез меня на вечеринку, где познакомил со своими сестрами. И весь вечер публично лапал меня. Я понял, что его склонности ни для кого не секрет. Он планирует жениться на какой-то подруге детства, просто чтобы все было прилично, – ответил Том, отогреваясь в машине. Пока он ждал на улице, успел все же замерзнуть.

– Лицемер, – прошипел сквозь зубы Энди и, заметив, как Том зябко сжался, протянул ему свои перчатки и шарф. – Закутайся. Ты узнал кого-нибудь, кто был на вечеринке? – он понимал, что ценность может представлять любая информация.

– Мне кажется, я видел окружного прокурора, но я могу ошибаться, – ответил Том, заматываясь его шарфом. Тот пах точно как Энди – сигаретами и кофе.

– Наверняка он там был, у нас есть информация, что Давид его прикармливает, – кивнул Энди, двигаясь по улочкам Нью-Йорка.

– Куда мы едем? – спросил Том, поначалу подумав, что они едут в клуб или домой.

– В одно веселое место, – ответил Энди. – Сегодня ведь день Святого Патрика, насколько я знаю, у вас принято отмечать его с размахом.

– Ты помнишь? – изумился Том, не думая, что тот обратит на это внимание. – Серьезно?

– А почему тебя это так удивляет? – в свою очередь удивился Энди. – В отличие от клана Давида мы работаем с ирландцами, ко всеобщему удовлетворению, так сказать.

– Не знаю, просто это было очень неожиданно… – признался Том. – Но мне приятно.

Энди подмигнул ему и припарковался возле неприметного паба. Но, стоило подойти к дверям, сразу стала слышна музыка, играющая внутри.

– Прошу, – Энди распахнул Тому дверь.

– О боже! – ахнул Том, услышав звуки знакомой ирландской джиги. Как будто он попал в родную Ирландию. Они вошли в паб, где казалось, яблоку было негде упасть. – Я и не знал, что такие места есть в Нью-Йорке!

– Надо было у меня спросить, – Энди отсалютовал бармену. – Два виски, – попросил он, подтянув Тома поближе к стойке.

– Я не думал, что ты знаешь о таких местах, – ответил Том, устраиваясь на стуле. – За праздник! – он поднял стакан.

– С праздником! – Энди поднял свой стакан, чокнулся с Томом и опрокинул в себя содержимое.

В пабе было шумно, особо не поговоришь, но в атмосфере такого разгульного веселья это и не было нужно, главное, достичь нужного градуса.

А Том понял, как ему это было нужно. Даже не столько алкоголь, сколько люди вокруг, знакомая атмосфера и музыка. Играли рил, кто-то танцевал, кто-то перекрикивался, что танцуют, мол, плохо.

– Я вам сейчас покажу как надо! – вдруг заявил Том. То ли это третий стакан виски в нем заговорил, то ли святой Патрик отвесил ему пинка, но он поднялся из-за бара и вышел в круг танцующих, которые сразу же посторонились.

Остановить его Энди не успел, так что ему оставалось только перебраться поближе, ну и, возможно, защитить Тома, если понадобится.

Хотя это все же вряд ли – пока что очередного участника пляски стали подбадривать аплодисментами и свистом.

– Вот так танцуют джигу! – вскрикнул Том, топая в ритм барабана и принимаясь подскакивать и выделывать па, отбивая по полу яростную чечетку. Рыжие кудри завились сильнее от пота, толпа вокруг хлопала и свистела, подбадривая его, пока он прыгал и кружился. Он давно не танцевал, но навык, выработанный с детства, никуда не делся.

Поначалу Энди просто наблюдал за ним, а потом, захваченный этим зрелищем, тоже принялся аплодировать в такт. Он думал, что Том самый искренний на сцене, когда поет, но сейчас его эмоции были в разы чище и заразительнее, он сам не заметил, как начал притопывать.

Вокруг Тома образовался хоровод, люди смеялись и подскакивали, несясь в бурном ритме музыки, хохот и песня раздавались на весь паб, казалось, стены ходят ходуном.

Том закончил свою пляску, прищелкнув каблуками и тяжело дыша. Танцующие остановились и наградили его аплодисментами. Давно он не ощущал себя настолько живым и счастливым.

Когда он вывалился из круга, Энди буквально поймал его в свои объятья.

– Когда вернешься в наш клуб, скажу, чтобы Миранда поставила тебе номер с этим танцем, – горячо пообещал он.

– Договорились. А теперь идем, станцуй со мной, – рассмеялся он, потащив его обратно на танцпол, где как раз все разбились на пары.

– Я так не умею, – предупредил Энди, но азарт, эмоциональный накал, улыбка Тома были настолько заразительными, что он лишь пиджак скинул, оставаясь в жилетке и порадовавшись, что пистолет оставил в пальто.

– Просто повторяй за мной, – Том показал ему основные движения, а потом тот поймал и ритм, и оно понеслось само собой. Том закружил его, счастливый до визга.

И Энди было уже наплевать, насколько сильно он лажает, какие движения делает неправильно. Он словно оказался в далеком беззаботном, но счастливом детстве, в котором носишься с друзьями по улицам, колотишь палкой по забору, а потом мчишься домой, где уже ждет тарелка минестроне.

– Я сейчас умру! – признался Том, когда музыка доиграла. Казалось, в пабе не осталось воздуха, и он направился к бару.

– Две пинты Гиннеса, – попросил он, а когда им подали бокалы, он жадно припал к нему,