Просто Богиня - Павел Алексеев

Надя и Юля были на седьмом небе от счастья, лучи моей славы упали и на них. В школе быстро пронюхали, что они мои подруги и занимаются у меня в студии. И смотрели на них с поросячьим восторгом. Не обошлось без эксцессов, некоторым не понравилось, что новеньким такой почёт и уважение, но там решилось всё само. Злобных личностей задавил сам коллектив. А после школы, они бежали на студию — учиться петь. Что меня порадовало, это у них очень хорошо получалось. Главное, мышление было не зашоренное. И пели, и двигались, и кривлялись на сцене. И главное — перестали бояться зрителей.

Выбивать пропуска для Вероники и девчат не потребовалось. Все шли общим списком, как артисты моей студии. Девчонкам отводилась роль статистов, будут смотреть, и получать удовольствие. Музыканты будут играть, а я буду Снегурочкой. Хотя, петь тоже придётся — как без этого?

***

И вот наступило тридцатое. В магазинах 'Мелодии' с самого утра, выстроились огромные очереди. Даже несмотря на то, что 'Мелодия' предвидела повышенный спрос, они не ожидали такого наплыва покупателей. Статья о дате выхода моей пластинки в продажу была заблаговременно напечатана в газетах 'Известия' и 'Комсомольская правда' и к этому дню ко всем магазинам 'Мелодии' потянулись многотысячные толпы людей. В течение дня было распродано свыше миллиона пластинок. И спрос не уменьшался.

Привезла домой сотню пластинок, часть отдала подругам — пусть в школе знакомым раздарят, так они на меня напали, оглушив довольным визгом, и затискали до умопомрачения и заставили на нескольких сделать дарственные надписи. Ну, ладно — мне не жалко. Потом, позвонил Леонид Ильич и сходу наехал, типа — где тебя носит? Где, где — работаю! И потребовал к себе, быстро и бегом. Бегу, чего сразу ругаться…

***

Ильича я застала грустным. Поговорив о моих делах, Ильич пожаловался на твердолобость некоторых товарищей из ЦК.

— Представляешь, дочка, меня обвиняют почти прямым текстом в сближении с Западом. Вроде как я предаю дело партии, представляешь? Я им цифры показываю, выгоду, а они мне — ты предаёшь, ты в сторону Запада смотришь, ты сближаешься с врагом. Вот не знаю, что делать. И с французами уже договорились, отыгрывать назад всё — совсем рассоримся. Я только год, как занял пост и уже предателем называют. А когда выбирали, какие здравницы кричали… Шакальё.

Я встала, сложила руки сзади в замок и начала ходить из угла в угол. На первый взгляд, вроде дело не моё, тем не менее — касалось меня напрямую. Слетит Ильич — слечу и я. А мне нравилась такая мощная поддержка на самом верху. Через какое-то время Ильич не выдержал:

— Ты чего бегаешь туда-сюда? Садись, чаю попьём. Мне тут из Индии прислали. Ароматный!

— Я вот чего, бегаю, дядя Лёня…

— Как ты меня назвала?! — изумился Ильич.

— Дядя Лёня. А что, вы против? — ехидно спросила я.

— Нет, не против, — махнул он рукой и рассмеялся, — Давно меня так не называли. Племянница. Хотя, лучше дочкой буду звать, привык уже. Эх, была бы у меня такая дочь, а то…

Леонид Ильич, грустно махнул рукой и спросил:

— Так чего, бегала?

— Я вот подумала, а для чего у вас КПК нужно?

— Кхм… Намёк понял. Ты предлагаешь на этих товарищей Шверника натравить? Всё-то ты правильно думаешь, дочка. Но не всё знаешь. Эти товарищи — такие товарищи, что Шверника сами съедят.

— А зачем его есть? Он пусть затеет проверки, малозначительные — но неприятные в их ведомствах. Тут сразу два положительных момента. Внимание отвлечёт, это раз. Наверняка у него множество информации по этим людям. Заодно покажет эффективность своей службы, это два. А если чего найдут и кого-то прижмут — так вообще прекрасно будет.

— И что нам это в сумме даст? Нет, идея твоя хороша, я так и сделаю, — Ильич закурил очередную сигарету, — Но она не вся, правильно? Какие ещё идеи?

— Дядя Лёня, назовите фамилии и должности людей, которые вас окружают — от которых зависит ваше положение и их краткие характеристики.

— Ну, ты сказала, — задумчиво протянул он, — Их много. Хотя, если хорошенько подумать — не так уж и много. Хорошо, слушай…

Через полчаса, попивая чай я закончила слушать и стала думать. Не так уж всё и плохо было. Просто Ильич сильно сгущал краски и боялся. Послушав его, я просто удивилась — как можно быть при таких возможностях и их не использовать? Как?!

— Дядя Лёня, вы как к Сталину относитесь?

— Странный вопрос. Уважал и уважаю, он был Хозяин. Хоть и не принято сейчас об этом говорить. Никита постарался, гадёныш. А чего, ты его вспомнила?

— Я ведь отличница, если помните. Медалистка. Так вот, из истории помню, что когда ему доложили, что Ватикан чем-то там недоволен, как он сказал? 'Ватикан? А сколько у него дивизий?'. Вот и спросите себя, а 'сколько дивизий' у ваших противников?

Леонид Ильич громко расхохотался:

— Ох, дочка, умеешь ты настроение поднять. Хорошо сказала. Значит, предлагаешь давить их? Вот поговорил с тобой снова и как камень с души упал. Так, а по фамилиям что?

— Всё просто. Бухтят только республиканские представители в основном. Да и только тех республик, которые сидят на дотациях. Сами ничего не производят, но громче всех орут. Ну и республики, которые считают себя круче яиц и выше неба. Смотрите, кто возникает громче всех? Украина, вся Прибалтика, Грузия. Невнятно, что-то бормочет Таджикистан, Дагестан и ещё пара мелких республик. В Таджикистане, там вообще не знаю что, суета непонятная. Сам секретарь мне симпатичен, но произвёл на меня впечатление слабохарактерного. Местное КГБ там прогнило насквозь. Там просто, кто-то воду мутит. Дайте команду там проверку провести, заменить всё руководство на всех ключевых постах и всё нормализуется.

— Хорошо, с этим понятно. По остальным? — спросил Ильич, строча в блокноте.

— По всем, которые просто ворчат, но не рискуют подать голос — то же самое. Уверена, ситуации там схожие. Так… Остались самые противные. Грузия и Украина — однозначно против вас. Там сильны националистические настроения. По моим данным, сверху до низу, всё заняли только местные кадры. Сильна семейственная преемственность. Родич на родиче сидит и родичем погоняет. Что и как делать, вам лучше знать. Информации о возможностях главы государства не имею. Если только разбомбить?

— Ну, погоди бомбить, — проворчал Ильич, — Успеем ещё.

— Прибалтика. Почти тоже самое, что и на Украине, только всё делают тихонько, незаметно. Вспомните, они хоть раз выступали против вас открыто? Нет. Но всегда голосовали против вас. Они никогда — за, они всегда — против. Они только требуют денег. А как вы начинаете дотации сокращать, так тут и начинается крик, визг.

— Может им денег дать? — задумчиво пробормотал Ильич.

Я только тяжело вздохнула:

— А смысл? Я бы не смогла быть марионеткой. Удавила бы их всех быстро.

— Но, но, дочка! Ты слова-то подбирай, — погрозил мне пальцем Брежнев.

— А я подбираю, — с вызовом огрызнулась я, — Если бы не подбирала, то матом сказала. Денег им? Типа, вот вам денежка, только не трогайте меня? А завтра они ещё громче начнут орать, требовать ещё. И ещё, и ещё и ещё! Халява, она же сладкая.

— Ну чего ты разоралась? — повысил голос Ильич, — А ну сядь. Садись, я сказал!

Я брякнулась обратно на стул от его окрика и притихла.

— Что предлагаешь? — уже спокойно сказал он.

— Я не знаю ресурсов главы государства. Но представляю возможности таких структур как КГБ, МВД, КПК. Можно горы свернуть, сровнять с землёй и засеять пшеницей. Если их руководители к вам лояльны, вызовите, объясните всё с позиции заговора — против государства. И пусть носом землю роют! И не нужно глупых терзаний о законности и милосердии, не та ситуация. Приехали, арестовали, допросили — похоронили. Вот так бы я решила этот вопрос. Нет человека — нет проблемы.

— Да уж. Вот смотрю на тебя, мелкая, пятнадцать лет — откуда столько злости?

— А я не злюсь, с чего вы взяли, — я удивилась такому заключению, — Это здравый смысл диктует поступки. Сами смотрите, какая примитивная логика. Есть человек, выступающий против ваших — правильных идей. Слова убеждения до него не доходят, так как он уже сделал свой выбор. Добром он на компромисс тоже не пойдёт, так как это не отвечает его целям. Вывод — заменить другим человеком, лояльным к вам. Всё верно? Дальше. Этот человек, если его убрать с должности, не простит вам своего смещения, и сделает — что? Правильно, революцию местного масштаба, что не добавит вам популярности и навредит ещё больше, чем этот же человек до своего смещения. Причина будет простая — месть, а это очень сильная мотивация. Верно? Вывод — уничтожить человека. Где я ошиблась?

Леонид Ильич некоторое время сидел, задумчиво опустив глаза. Потом проговорил:

— Значит, говоришь — Сталин?