Вингейт - Илья Исаевич Левит

афоризм: «Бандитов с огнестрельным оружием не могут утихомиривать полицейские с блокнотами в руках». По его указанию на северной границе построили укрепленную линию, прекратившую просачивание банд. Все попытки арабов помешать укреплению границы были отражены. Кроме того, во многих местах были выстроены форты. Эти строительные работы велись в основном евреями. Продолжались они и после прекращения арабского восстания, вплоть до 1941 года. Ибо во время Второй мировой войны велика была опасность нового, прогитлеровского мятежа арабов. И англичане стремились взять под твердый контроль важнейшие позиции в Земле Израильской.

Лирическое отступление

Эти «Теггартовы форты» можно увидеть и сегодня. Большей частью они стоят заброшенными, хотя иногда в них располагается какой-нибудь склад. За форт Латрун, на пути из Иерусалима в Тель-Авив, в 1948 году в ходе нашей Войны за Независимость шли жестокие бои. Теперь там музей. Другой военный музей открыли в форте Наби Юша (Мецудат Коах) в Верхней Галилее. За него тоже яростно сражались весной 1948 года.

Но проложить дороги к каждой деревеньке, к каждой пещере просто не могли. Чуть в сторону от дорог и фортов — бандиты уже чувствовали себя в безопасности. Англичане легко побеждали, особенно если удавалось навязать арабам сражение, но в первые месяцы 1938 года это удавалось редко.

Глава 77

Шломо Бен-Йосеф

А евреи продолжали придерживаться политики «хавлага». Но и «сдержанность» не всегда «сдерживала». В ответ на арабские террористические акты и евреи иногда отвечали арабам уже в 1936 году.

Евреи все еще возлагали надежды на сотрудничество с британскими властями, на создание легальных оборонительных сил. Отчасти эти надежды сбывались: легальные еврейские отряды на рубеже 1937–1938 годов были расширены, в частности, в Иерусалиме. Так было до лета 1938 года, когда многое изменилось. И в первую очередь необходимо остановиться на «Эцель» — военизированной организации «ревизионистов».

Как уже говорилось, это была небольшая организация. Еще в начале 1937 года по указанию Жаботинского часть членов «Эцеля» перешла в «Хагану». Осталось 1 500 человек, поначалу ничем не выделявшихся. В основном и они соблюдали «хавлагу». А поскольку их было мало, то они были мало заметны до 1938 года. Но все перевернул молодой человек, которого до этого вряд ли многие знали. Так что пора нам познакомиться с еще одной легендарной личностью. Жизненный путь нашего героя был недолгим, но ярким.

Есть в Галилее место, которое называется Рош Пина — одно из наших старейших поселений. Там, на табачной плантации, работала группа бейтаровцев. Всего человек 60. Днем работали, а ночью участвовали в охране Рош Пины. По иронии судьбы, один из них как раз имел фамилию Табачник. Впрочем, на Земле Израильской он сменил фамилию на Бен-Йосеф. Так он и вошел в историю, как Шломо Бен-Йосеф. И было ему 20 лет. Родом из города Луцка (тогда — Польша, теперь — Украина), из бедной еврейской семьи. Отца лишился в 4 года. Рос в жестокой нужде. Пятнадцатилетним парнем вступил в «Бейтар» — «Союз имени Иосифа Трумпельдора», верный своему лозунгу «Тель Хай». В 1937 году нелегально прибыл к нам. Вспомним, что и тогда, хотя и в небольших размерах, нелегальная алия существовала. Вот и вся предыстория. А теперь история.

В марте 1938 года в Галилее, недалеко от Рош Пины, арабы совершили жестокий теракт. Напали на машину, убили 6 человек, в том числе трех женщин. Одну из них — молоденькую девушку — изнасиловали, затем изрубили на части. Правда, при этом погибли и четверо из нападавших арабов: случайно подъехала полицейская бронемашина.

Терпение у трех молодых ребят-бейтаровцев лопнуло. Они попытались напасть на арабский автобус. Попытка не удалась. Арабы не пострадали, а английская полиция быстро нашла участников нападения. К тому времени англичанам уже пришлось вздернуть десятки арабов, и они искали для этого мероприятия еврея, чтобы показать свою беспристрастность. И вот нашли. Ребят приговорили к смерти. Но одного потом посчитали слишком юным, другого — невменяемым. На казнь отправили одного Шломо Бен-Йосефа. Поднялся по этому поводу большой шум. Шломо идеально подходил для фигуры мученика. Никого не убил, молод. А главное, держался и на суде, и в заключении, и во время казни очень мужественно. Его пытались спасти многие. Даже польское правительство заявило протест. Жаботинский делал все возможное в Лондоне. А в Варшаве еврейская молодежь била стекла в британском посольстве. И раввины, и британские священники слали прошения о помиловании. А он не просил. Наоборот, открыто призывал следовать его примеру. В дни перед казнью к нему пускали посетителей. Говоря с ними, он вспоминал слова из гимна «Бейтара»: «Умереть или взойти на вершину». Умереть выпало ему. Им — придется покорять вершину. В протестах участвовали британские парламентарии: Веджвуд, Эмери. Один из них, Леопольд Эмери, предупреждал и повторил свое предупреждение в 1939 году: «Евреи Палестины — не беспомощное меньшинство, как в Германии. Эти люди не будут пассивно наблюдать, как возрожденная ими земля переходит в руки террористов муфтия». Все было тщетно. Даже просьбу его матери отложить немного казнь, чтобы она смогла приехать проститься с сыном, — не уважили. В июне 1938 года Шломо казнили. Исполняя последнюю волю приговоренного к смерти, ему разрешили взойти на эшафот в форменной рубашке «Бейтара». К тому времени все евреи уже сочувствовали ему. Еврейское население страны погрузилось в траур. В заявлении «Эцель» говорилось, что он «не умел воевать, но сумел геройски умереть». Что он — «первая жертва борьбы за освобождение евреев от чужеземной власти».

Глава 78

Эцель вступает в бой

После этой трагедии Жаботинский выступил уже против «хавлаги» («сдержанности»). Два следующих месяца, июль и август 1938 года, были для арабов очень страшными. И раньше случалось, что евреи кого-то из них убивали в отместку за теракты. Но это шло более или менее по принципу «око за око, зуб за зуб». В целом евреев погибало от терактов больше, чем арабов. Случалось изредка, что арабы захватывали каких-нибудь евреев живыми, но казнили по приговору своих судов, хотя в основном убивали на месте. И казалось, добились арабы определенных результатов. Но теперь все разом изменилось.

Еврейский террор, начатый «Эцель» по-крупному, был куда страшней арабского. Теперь за еврейское «око» или «зуб» платить приходилось дорого. «Малые» теракты с убийством считанных арабов тоже происходили, но их перестали замечать. Страшные бомбы, замаскированные под молочные бидоны или жестянки с маслинами, рвавшиеся на арабских рынках в Хайфе, Иерусалиме, Яффо, собирали невиданную кровавую жатву. В июле погибло не менее 140 арабов и