Династия Рокфеллеров - Александр Фурсенко

Обстоятельства снова подвели Нельсона к отставке. Он был Рокфеллером, и, как магнату капитала, ему многое подчинялось в течении американской жизни. Но он был лишь одним из тех, кто вершил судьбами страны, и его интересы нередко сталкивались с интересами ему подобных «сильных мира сего». Правительство Эйзенхауэра называли «корпорацией миллионеров». Однако в этой корпорации было далеко до сердечного согласия. Рокфеллер рвался вперед, а его не пускали, удерживали.

В конце 1955 г. стало известно, что министр обороны Вилсон подаст в отставку. Он пригласил Нельсона своим заместителем с последующей перспективой на пост министра. Нельсон тут же отправился к Эйзенхауэру и получил его согласие. «Я обговорил это с президентом, и для него это было приемлемо», — вспоминал он потом. Оказалось, однако, что среди членов кабинета имеется решительный противник такого назначения. Это был министр финансов Джордж Хэмфри. Он ссылался на то, что Нельсон «с его тратами» пустит на ветер государственные финансы. За Рокфеллером даже укрепилась кличка «транжира». Любое государственное назначение, которое он получал, сразу влекло за собой составление огромного штата и миллионные расходы. Впрочем, надо полагать, у Хэмфри были и другие поводы противиться. Группировка, к которой он принадлежал, не хотела допустить Рокфеллера на этот важный государственный пост. «Джордж имел сильное влияние в те дни», — вспоминал Нельсон.

Говорят, что, если Нельсону нужно, он умеет заводить отношения с людьми и приобретать друзей. Однако Рокфеллер легко наживал себе и врагов. Даже тех, кто принадлежал к числу «друзей» Нельсона, коробила и возмущала его бесцеремонность. Он не желал считаться с условностями и традициями бюрократической рутины, предпочитая идти напролом. Но мир бюрократии, хотя и связанный в конечном итоге служением финансовому капиталу, не мог ему этого простить. Диалектика американской действительности заключалась в том, что бюрократическая система и созданный ею аппарат, являясь порождением финансового капитала и подчиняясь в целом его интересам, в то же время претендуют на некую самостоятельную роль. Аппарат приобретает огромную силу, и умение ладить с ним становится необходимым даже для таких влиятельных персон, как Рокфеллер. Нельзя сказать, что Нельсон этим совершенно пренебрегал. Но отсутствие надлежащей гибкости и свойственная ему примитивная прямолинейность лишали его чувства меры, мешали сплошь и рядом находить верные решения.

Государственный секретарь Даллес был ставленником Рокфеллеров в правительстве США. Но он постоянно сталкивался с Нельсоном. На протяжении многих лет, вплоть до прихода в государственный департамент, Даллес руководил влиятельной юридической фирмой «Салливен энд Кромвелл», обслуживавшей Рокфеллеров. Затем он стал главой «Фонда Рокфеллера», что являлось знаком самого высокого к нему доверия. Даллес входил также в правление ряда рокфеллеровских предприятий, включая главное — «Стандард ойл К° оф Нью-Джерси». В правительстве Эйзенхауэра его считали человеком Рокфеллеров, хотя справедливости ради нужно сказать, что влиятельный государственный секретарь и помимо них был связан с рядом крупных корпораций.

Проповедник агрессивной политики «на грани войны» никогда не терял случая продемонстрировать свою преданность Рокфеллерам. Даже собираясь на конференцию по заключению мирного договора с Японией, государственный секретарь нашел повод включить в состав делегации представителя клана — Джона Д. III. Но с Нельсоном у него положительно не ладилось. Их первое столкновение на конференции в Сан-Франциско имело продолжение в частых стычках при Эйзенхауэре. Со времен своей адвокатской деятельности Даллес привык, что он сам ведет дела своих клиентов. Всякое вмешательство в этот процесс, в особенности некомпетентное и неосторожное, способно было загубить дело. С этой же меркой он подходил и к решению государственных дел. А Нельсон с его необузданным нравом и ухватками лавочника то и дело ставил его в затруднительное положение, вызывая досаду и раздражение.

К концу 1956 г. создалась такая обстановка, что Рокфеллеру пришлось подать в отставку. Журнал «Юнайтед Стейс Ньюс энд Уорлд Рипорт» объяснял, что он был вынужден это сделать после того, как лишился доступа к Эйзенхауэру в связи с его болезнью. Действительно, Нельсон привык обращаться непосредственно к президенту, а теперь, когда Эйзенхауэр лежал с сердечным приступом в изолированной кислородной палатке, добиваться нужных решений приходилось трудным путем согласований с другими членами кабинета. Такая процедура была явно не по нутру Рокфеллеру. Он стремился к совершенно иной роли и поэтому решил уйти из правительства.

Оставив государственную службу, Нельсон вовсе не собирался проститься с политической деятельностью. Напротив, он сразу начал готовиться к новому туру борьбы. Рокфеллер хотел быть полновластным хозяином. «Он желал зависеть только от себя, — говорил один из республиканских боссов. — Он понимал, что никогда не будет принадлежать себе на должности, которую получит по назначению. В этом случае он — всего лишь чей-то человек». Подобная роль явно не устраивала Рокфеллера, и он решил добиваться избрания президентом США. Нельсон не мог не знать, какая это трудная цель и какой сложный путь ему предстоит пройти. Но решение было принято, машина заведена и пущена в ход.

Первым шагом в этом направлении могло быть избрание губернатором какого-либо штата. Многие президенты проходили через эту ступень, и Нельсон решил выбрать Нью-Йорк, второй по численности населения американский штат, в котором позиции Рокфеллеров были наиболее прочными. С поста губернатора Нью-Йорка не один человек в прошлом выдвигался в президенты. Теперь новый претендент в очередной раз готовился испытать свою судьбу.

Желание баллотироваться в губернаторы Нью-Йорка возникло не вдруг. Впервые Рокфеллер заговорил об этом с боссами республиканской партии еще в 1953 г. После ухода в отставку из кабинета Эйзенхауэра он стал готовиться к практическому выдвижению своей кандидатуры. У него был опасный соперник — Гарриман, выступавший от демократической партии. Однажды судьба уже столкнула этих людей, и результаты были не в пользу Рокфеллера. Теперь ему предстояло взять реванш. Гарриман четыре года занимал место губернатора и был опасным противником. Однако Рокфеллер оказался сильнее. Никогда еще республиканская избирательная машина не получала такой обильной смазки и не была так сильно заведена. Гарриман потерпел поражение, а торжествующий Нельсон въехал в столицу штата Нью-Йорк Олбени как новый полновластный хозяин. Он вступал в должность губернатора штата, но уже на все лады шли пересуды о том, что Рокфеллер метит в кресло президента Соединенных Штатов.

Вездесущие репортеры, те самые, что еще недавно подвергали сомнению возможность избрания Нельсона губернатором, бросились выяснять, когда он намерен стать президентом. Однако Рокфеллер и его окружение хранили молчание, упорно уклоняясь от объяснений. Они не говорили ни «да», ни «нет». Тем временем пресса строила предположения и догадки, иногда вполне реалистические, иногда абсурдные и парадоксальные. Автор многих статей, а затем и книги о Рокфеллере С. Олсоп заявлял, что шансы Нельсона в значительной степени зависят от соблюдения «закона Магериджа». Олсоп пояснял, что издатель английского юмористического журнала «Панч» — Магеридж сформулировал этот закон в 1952 г., когда республиканец Р. Тафт в третий раз пытался безуспешно добиться одобрения своей кандидатуры на пост президента. «Магеридж напомнил то, что известно большинству взрослых мужчин, — писал Олсоп, — когда парень слишком сильно стремится к девушке, он ее не получит. Если он отчаянно в нее влюблен, ходит с безумными глазами, потными руками, а его голос звучит, как крик умирающей птицы, он кажется своей возлюбленной смехотворной и непривлекательной фигурой. А другой, не слишком заботясь, скажет ли она „да“, просто сбивает ее с ног». «Если кандидат, — заключал Олсоп, переносясь на политическую почву, — хочет слишком сильно, конвент от него отвернется». Он говорил, что «закон Магериджа» создает для Рокфеллера особую проблему. Американский журналист был прав в том смысле, что предвыборная борьба в США приобрела изощренные формы и кандидаты использовали любой тактический просчет, малейший промах или оплошность своего противника, чтобы нанести ему поражение. Но то, о чем говорил Олсоп, не угрожало Нельсону. Он не принадлежал к числу вздыхателей, а относился как раз, наоборот, к тем, кто сбивает с ног. Этот прием, прочно утвердившийся в американской политической практике, был и свойством натуры Рокфеллера. Впрочем, рассуждая о «законе Магериджа», Олсоп вынужден был признать, что политически самый весомый факт для Рокфеллера — это его состояние. Кажется, на этом сходились все. По словам «Лайфа», «главное в образе Рокфеллера — его деньги». Да и сам Нельсон не отрицал этого.