Чужак в чужом краю - Роберт Хайнлайн

привыкнет к нелогичности человеческого поведения. И как было бы хорошо, если бы он увидел первыми не фостеритов!

Убежденный агностик, Джабл все религии — от тотемизма до самых интеллектуальных — ставил на одну доску. Но эмоционально некоторые религии были ему симпатичны, а некоторые — отвратительны. При упоминании о Церкви Нового Откровения у него волосы вставали дыбом. Фостеритские претензии на прямой контакт с Небом, их нетерпимость, обряды, напоминающие футбольные матчи или торги, — все это угнетало Харшоу. Если людям так уж необходимо ходить в церковь, почему не пойти в приличную церковь — католическую или квакерскую? Если Бог существует (в этом вопросе Джабл предпочитал сохранять нейтралитет) и если он хочет, чтобы его почитали (это Джабл полагал маловероятным, но, признавая свое невежество, допускал такую возможность), — то как Он, создатель Вселенной, может принимать почести в таком идиотском виде?

Джаблу приходилось призывать всю свою терпимость, чтобы допустить, что фостериты владеют Истиной, исключительной Истиной и только Истиной. Вселенная — величайшая глупость… мягко говоря. Но как это объяснить? Согласиться с тем, что абстрактное нечто по чистой случайности оказалось атомами, которые чисто случайно сгруппировались таким образом, что друг против друга уселись Человек с Марса и мешок дерьма, который называется Джаблом?

Нет, он не может проглотить теорию чистой случайности, популярную среди людей, называющих себя учеными. Случайность не является объяснением Вселенной, случайности не достаточно для объяснения случайных событий. Сосуд не может вмещать сам себя.

Что дальше? Скальпелем Оккама[6] не вырезать первичную проблему: природу божественного разума. Есть ли основания для того, чтобы предпочесть одну гипотезу другой? Нет, если ты не разбираешься в проблеме. Джабл признал, что за всю свою долгую жизнь так и не разобрался в главных проблемах Вселенной.

Может быть, фостериты и правы.

В таком случае, как быть с его эстетическим вкусом и чувством собственного достоинства? Если фостериты захватили монополию на Истину, если Небо открыто только им, то он, Джабл Харшоу, джентльмен, предпочтет Истине вечное проклятие, обещанное грешникам, отвергающим Новое Откровение. Ему не дано видеть лицо Бога, зато он видит его наместников на Земле — этого фостериты не учли!

А Майк почти созрел, чтобы идти за ними. Это их восшествие на небеса в определенное время очень похоже на добровольную дематериализацию, которая практикуется на Марсе. Джабл подозревал, что для фостеритской практики скорее подойдет термин «убийство», но средства массовой информации на это намекали очень редко, а доказать что-либо еще никому не удалось. Первым на Небо отправился сам Фостер; он умер в заранее назначенное время. С тех пор восшествие считается у его последователей особой честью. Уже давно коронеры не отваживаются проводить расследования случаев смерти фостеритов. Впрочем, Джаблу все равно, и даже наоборот: хороший фостерит — мертвый фостерит.

Но как трудно будет это объяснить…

Нет смысла тянуть — лишняя чашка кофе не спасет.

— Майк, кто сотворил мир?

— Прошу прощения?

— Посмотри вокруг себя. Все, что видишь: Марс, звезды, ты, я, все остальные. Старшие Братья не говорили тебе, кто все это сделал?

— Нет, Джабл, — удивился Майк.

— А ты никогда не задавался этим вопросом? Откуда взялось Солнце? Кто повесил звезды на небо? Кто все начал? Все: весь мир, Вселенную, которая жила, жила и дожила до нас, до нашего разговора?

Тут Джабл сам себе удивился. Он хотел начать разговор с позиций агностицизма, а заговорил, как хорошо вышколенный честный адвокат. Он против своей воли говорил в пользу верований, которых не разделял, но которых придерживалось большинство людей. Ну да, как же иначе? Он человек и отстаивает убеждения человеческого племени в борьбе против… чего? Точки зрения, не свойственной людям?

— Как Старшие Братья отвечают на такие вопросы?

— Джабл, я не понимаю, почему это вопросы?.. Извини.

— А я не понимаю твоего ответа.

Майк помолчал.

— Я постараюсь… слова неправильные… «повесил», «сотворил». Мир нельзя сотворить. Мир был. Мир есть. Мир будет…

— Ты хочешь сказать, что мир бесконечен и неизменен: как было вначале, так будет всегда — без конца?

Майк радостно улыбнулся.

— Ты понял!

— Я не понял, — пробурчал Харшоу, — я цитирую… м-м-м… одного из наших Старших Братьев.

Харшоу решил испытать другой подход. Идею Бога-Создателя, как ни бейся, Майк не воспримет. Джабл и сам не мог ее как следует воспринять. В молодости он договорился сам с собой: по четным дням считать Вселенную сотворенной Богом, а по нечетным — вечной и неизменной, так как у каждой из этих идей были свои плюсы и минусы. 29 февраля он отвел для отдыха от обеих идей — для хаоса солипсизма в душе и сознании. Составив себе такое расписание, Харшоу вот уж более полувека не задавался неразрешимыми вопросами.

Джабл решил объяснить понятие религии в широком смысле, а к идее Бога вернуться позже.

Майк был согласен с тем, что знание приходит разными порциями: от маленьких кусочков, которые под силу птенцу, до огромных массивов, которые может одолеть только Старший Брат. Однако дальше дело не пошло: Джаблу не удалось провести границу между «большим знанием» и «маленьким». Некоторые вопросы религии, которые можно было бы квалифицировать как «большое знание» не были для Майка вопросами (сотворение мира), другие были «маленькими вопросами» (жизнь после смерти).

Джабл отказался от этого подхода и перешел к факту одновременного существования многих религий. Он сказал, что у людей существует много путей получения «больших знаний» и каждый путь дает свои ответы на главные вопросы; и люди, идущие по какому-либо пути, лишь его считают истинным.

— Что такое Истина? — спросил Майк.

— («Что есть Истина? — спросил прокурор и умыл руки». Мне бы так). Истина, Майк, — это правильный ответ. Скажи, сколько у меня рук?

— Две руки, — ответил Майк и тут же уточнил: — Я вижу две руки.

Энн оторвалась от чтения:

— За полтора месяца из него вышел бы отменный Беспристрастный Свидетель.

— Тихо, Энн! Не сбивай, я сам собьюсь. Майк, ты правильно сказал. У меня две руки. Твой ответ был истинным. А если бы ты сказал, что у меня семь рук?

Майк забеспокоился:

— Не понимаю, как такое можно сказать.

— Я и не рассчитывал, что ты это скажешь. А если бы сказал, то сказал бы неправильно. Твой ответ не был бы истинным. Так вот, слушай внимательно, Майк. Каждая религия утверждает, что только она истинна, только она говорит правду. Но если одна