Семнадцатилетние - Герман Матвеев

— Ой, девочки! Аня, смотри! Это же Наталья Николаевна!

— Ну так что?

— С кем это она?

— С мужем.

Наталья Николаевна заметила девочек и приветливо кивнула им головой. Затем она сказала что-то своему спутнику, и тот с любопытством посмотрел на них.

— Странно все-таки, — заметила Надя. — Жена — учительница, а муж — летчик!

Что в этом было странного, Аня так и не поняла, но расспрашивать и спорить не стала.

Мария Ивановна вернулась поздно, когда они уже сделали уроки. Аня все время ждала, что ее снова начнет одолевать сон, но почему-то этого не случилось, и плова была ясная.

Обедая, Мария Ивановна рассказала девочкам мало понятную историю о том, как она по бухгалтерским книгам сегодня обнаружила серьезную ошибку и спасла директора от суда. По ее мнению, бухгалтерия была главным рычагом и двигателем «всех и вся». После обеда она села за шитье, а Надя с Аней принялись за уборку стола и мытье посуды.

— Мария Ивановна, — неожиданно спросила Аня. — Скажите мне откровенно… могли бы вы сейчас выйти замуж?

— Я? Замуж?! — с удивлением переспросила Мария Ивановна и вдруг закатилась таким веселым смехом, что, глядя на нее, заулыбались и девушки.

— Ну и насмешила… Нет, я завтра непременно расскажу нашим. Ну и Анечка!.. Да главное, как она это серьезно спросила! Замуж… Я Надю скоро замуж собираюсь выдавать… Ты спутала, наверно.

— Я замуж не пойду, мама. Можешь не беспокоиться, — обиделась Надя.

— Ну, конечно! Все вы так говорите до поры до времени…

Часы пробили десять. Мария Ивановна сложила шитье и, похлопав Надю по спине, сказала:

— Ну, хватит. Я ложусь спать. Завтра надо к семи. Аня, ты останешься у нас?

— Спасибо, останусь.

Только когда подруги разделись и легли, Аня, наконец, рассказала обо всем, что произошло дома, о своем объяснении с матерью и о принятом ею решении порвать с матерью, если та ее не послушает.

Надя расплакалась и долго убеждала, уговаривала, умоляла, пока вдруг не заметила, что, несмотря на ее горячий шепот и на внушительный храп Марии Ивановны, Аня крепко спит.

Встреча

На другой день Константин Семенович должен был дежурить в верхнем коридоре и поэтому в школу пришел рано. Внизу его поджидала Надя Ерофеева. Было видно, что она чем-то сильно взволнована. От нетерпения она переминалась с ноги на ногу, теребила платок и поминутно откашливалась, словно готовилась произнести речь. Увидев учителя, девушка бросилась к нему, но остановилась у дверей в учительскую раздевалку.

— Константин Семенович, я вас очень, очень жду. Страшно важное дело… — заговорила она, как только он появился.

Что случилось, Надя? Некоторых учениц вне урока он уже называл по имени, и девочки очень этим гордились.

— Мне здесь об этом говорить неудобно… — сказала Надя.

Они прошли в библиотеку. Библиотекарша возилась где-то за шкафами. Услышав скрип двери, она выглянула, но, увидев учителя, снова скрылась.

— Ну, говорите. Я слушаю.

— Константин Семенович, я не знаю, с кем посоветоваться и что мне делать… Очень, очень важное дело… Только, пожалуйста, никому не говорите… Это просто невероятно…

— Не волнуйтесь, Надя. Говорите спокойно, мы все обдумаем и решим.

— Аня хочет отравиться!.. Аня Алексеева… Что мне делать?.. Ведь это же не по-комсомольски. Правда?

— Как отравиться? Что с ней случилось?

— Видите ли, в чем дело… Я вам все скажу… У нее был отец. Он погиб на фронте. Она его очень, очень любит… Он для нее — все на свете! Знаете, как она его любит!.. Я просто не могу выразить…

От волнения Наде казалось, что она не находит нужных слов, казалось, что учитель не поймет всей серьезности положения, а может быть, даже и не поверит.

— Ну что же все-таки случилось с Алексеевой? — спросил он.

— А Ольга Николаевна — это Анина мать — хочет выйти замуж, — продолжала Надя. — Аня ей сказала: «Или он, или я!». Вы представляете? А если она ее не послушает, то Аня отравится… Честное слово! Вы ее не знаете, Константин Семенович. Она очень верная! Если она что сказала, то обязательно сделает. Она такая!..

— Сложная история… — задумчиво произнес учитель и вздохнул. — Хорошо, что вы мне сказали. Где сейчас Алексеева?

— В классе сидит. Сегодня она не очень расстроенная. А вчера мы думали, что заболела. Она даже тройку по геометрии получила. Вы представляете?

— Когда она говорила с матерью?

— Позавчера вечером.

— Вот что, Надя. Сейчас вы не волнуйтесь и идите в класс. В конце большой перемены найдите меня в третьем этаже, и мы еще поговорим. Главное, не надо волноваться.

— Как же не волноваться, Константин Семенович? Если бы вы знали, какая она…

— Я немного знаю Алексееву…

Они покинули библиотеку и поднялись наверх.

Девочки всех возрастов парами и в одиночку бежали по лестнице. С косичками и стриженые, с портфелями, ранцами, полевыми сумками. Маленькие торопились и перепрыгивали через две ступеньки. Старшие спокойно и твердо ставили ногу на отшлифованные тысячами подошв камни. Широкая лестница с красивыми перилами была видна вся. Школа постепенно наполнялась шумом детских голосов и топотом ног.

Константин Семенович стоял около перил третьего этажа, откуда были видны и коридор и лестница, машинально отвечал на приветствия и думал об Алексеевой. Это был очень серьезный случай, требовавший его непосредственного вмешательства…

Ольга Николаевна вернулась домой в том счастливом, радужном настроении, какое не покидало ее последние дни.

Счастье пришло нежданно-негаданно. После гибели мужа она обрекла себя на вдовство до смерти и благодарила судьбу, что имеет специальность. В работе она нашла себе утешение и покой.

Послевоенная пятилетка требовала много сил и напряжения. Завод перешел на мирную продукцию и отказался от дотации. С каждым днем все больше наращивались темпы. Производительность труда повышалась. Рабочие переходили на скоростные методы обработки и требовали от ученых и инженеров систематической консультации. А кроме того, нельзя было ослаблять борьбу за качество продукции. Все эти вопросы заполнили ее целиком, и она с головой ушла в работу.

А все-таки счастье пришло. Пришло незаметно, выросло из дружбы, повседневных общих интересов. Вместе с увлечением вернулась и молодость.

В прихожей затрещал звонок. У дочери был свой ключ. Значит, кто-то другой. Пришлось идти открывать дверь.

На площадке лестницы стоял высокий человек в сером пальто и с палкой.

— Могу я видеть Ольгу Николаевну Алексееву?

— Это я.

— Могу я с вами поговорить?

— Проходите, пожалуйста!

Константин Семенович вошел в прихожую.

— Я классный руководитель вашей дочери. Моя фамилия — Горюнов, Константин Семенович.

— Очень приятно! — обрадовалась Ольга Николаевна и протянула руку. — Аня мне много рассказывала про вас. Пройдемте в ее комнату.

Не раздеваясь, он прошел за Ольгой Николаевной.

— Садитесь, пожалуйста! Неужели Аня натворила что-нибудь такое, что вы вынуждены обратиться ко мне?

— Вы сказали, что это ее комната? — спросил вместо ответа учитель.

— Да, ее. Моя комната рядом, за стеной. — Условия для работы у нее прекрасные…

— Извините меня, пожалуйста… — вдруг спохватилась Ольга Николаевна. — Я только схожу на кухню. У меня там примус…

В чайнике уже кипела вода, но она не стала заваривать кофе, а просто потушила примус и вернулась назад. Учитель стоял около стола Ани и внимательно разглядывал портрет.

— Это мой погибший муж. Отец Ани. Последний снимок, — пояснила Ольга Николаевна.

Константин Семенович поставил фотографию на место. Ольга Николаевна с нескрываемым любопытством взглянула на Константина Семеновича. Аня, несмотря на свою сдержанность, так много и так тепло говорила ей о новом воспитателе, что она невольно прониклась, к нему интересом.

Константин Семенович находился, видимо, в затруднении, не зная, как начать разговор. Ему было известно, что Ольга Николаевна имеет высшее образование, работает на заводе инженером, но он не предполагал, что она так молодо выглядит и так красива. Кроме того, разговор предстоял неприятный и было жаль огорчать эту, очевидно, счастливую сейчас женщину.

— Я пришел поговорить с вами и кое-что выяснить, — неуверенно начал он. — У вашей дочери несколько своеобразный характер…

— Да! Я удивляюсь, в кого она? — оживленно ответила Ольга Николаевна. — Ни я, ни муж такими не были!

— Возможно… Дело в том, что последние два дня она плохо занимается. Может быть, вы слышали, что их класс дал обещание отлично закончить школу и, надо сказать, что ваша дочь до сих пор шла одной из первых…

При этих словах Ольга Николаевна насторожилась. В памяти возник позавчерашний разговор о замужестве. «Неужели это на нее так подействовало?» — подумала она, но сейчас же отбросила эту мысль.