Крой тела - Файт Этцольд

— Первый вывод: человеком, которого он убил, у которого он просит прощения и приносит жертвы, была женщина.

— Очень хорошо, — кивнул Фридрих. — И если мы сделаем второй вывод, то узнаем о нашем убийце еще больше.

— Какой же вывод?

— Ему нужен катарсис, чтобы очиститься самому. — Фридрих вернулся к креслу и остановился под черепом на шкафу.

— Вы считаете, что его самого осквернили? — спросила Клара. — Унизили? Может быть, мать? Своего рода Норман Бейтс интернет-эпохи, который мстит женщинам?

— Нет, — возразил Фридрих, — думаю, это маловероятно. Большинство насильников — мужчины, как, впрочем, и серийные убийцы. Я думаю, что нашего преступника изнасиловал мужчина.

— Крайности присущи мужской натуре, — вздохнула Клара.

Фридрих кивнул.

— Вот поэтому среди женщин и нет ни Микеланджело, ни Моцарта. И Джека Потрошителя тоже нет.

— Это расценивать как комплимент или как свидетельство бедной женской природы?

— Считайте, как хотите, но факт остается фактом, — ответил Фридрих. — Однако вернемся к делу. Обратимся к статистике, будем исходить из того, что какой-то мужчина изнасиловал нашего убийцу. Предположим, что этот мужчина осквернил его в юном возрасте.

— Педофил? И одновременно гомосексуалист? — Клара удивленно приподняла брови.

— Есть некоторые факты, которые об этом говорят, — ответил Фридрих. — Только посмотрите, с какой неприкрытой радостью наш убийца использовал гомосексуалиста Якоба Кюртена как марионетку. Мы должны были подумать, что именно он и есть преступник.

Перед глазами у Клары снова возник прикованный к кровати труп Якоба Кюртена, высушенный и мумифицированный так, что даже пол невозможно распознать.

— И вспомните, как он цинично высмеивал Кюртена в своем письме.

Фридрих наклонился и указал пальцем на строки в отчете: «Вы, наверное, думали, что я у вас в кармане. Но результатов у вас не больше, чем крови в венах высохшего Якоба Кюртена».

— Убийство Кюртена и, возможно, других мужчин, под личиной которых он скрывался, чтобы общаться с женщинами, с одной стороны, всего лишь инструмент. Инструмент, чтобы на самом деле сделать себя безымянным и невидимым, чтобы, используя незначительные детали, становиться невидимым преступником, прямо как у Эдгара Аллана По «Человек в толпе». — Фридрих ненадолго замолчал, словно ему необходимо было упорядочить мысли. — С другой стороны, может быть, это своеобразная месть гомосексуалистам, косвенная месть человеку, который его изнасиловал в детстве или юношестве.

— Почему тогда он не убивает только мужчин? — поинтересовалась Клара.

— Помедленнее, — ответил Фридрих, — давайте не будем смешивать обязательную программу с произвольной. Якоб Кюртен или кто-нибудь еще, кто лежит высохший в своей постели, — это произвольная программа, так ему проще нас запутать. Но на самом деле он мог обойтись и без этого. Женщины — вот обязательная программа.

Клара закрыла глаза, чтобы подумать, а открыв, спросила:

— Ему нужны были мужчины, чтобы убивать женщин и оставаться незамеченным, чтобы довести работу до конца?

— Точно.

— Мужчины были всего лишь инструментами, женщины — жертвами. Совершая убийства, он, возможно, пытается попросить прощения за содеянное ранее?

Фридрих кивнул.

— До этого момента наши предположения вполне правдоподобны.

— А катарсис? Тут женщины играют какую-то роль?

Фридрих лукаво улыбнулся.

— А вы как думаете?

Клара улыбнулась в ответ.

— Если уж вы спрашиваете, то да. Но почему?

— Ну что мог сделать с нашим тогда юным убийцей педофил, гомосексуалист, насильник?

Клара пожала плечами.

— Трогал его, унижал, склонял к оральному или анальному сексу.

— Наш убийца был «активом» или «пассивом»?

— Учитывая юный возраст, наверняка «пассивом».

Фридрих кивнул.

— Значит, наш убийца должен был удовлетворять насильника орально, а тот его анально насиловал. Возможно такое?

Клару немного удивляло, что Фридрих заострял внимание на таких подробностях, но это, очевидно, казалось ему важным.

— Да, звучит правдоподобно.

Фридрих откинулся на спинку стула.

— Это значит, что Безымянный должен был играть роль женщины.

Глаза Клары расширились от удивления.

— И убивая женщин направо и налево, он достигает катарсиса?

— Вероятно. Он убивает то, что ненавидит в себе, что считает грязным. То, что обычно связывают с женским началом, — слабость, мягкость. Сам факт, что мужчина входит в женщину. Именно этих элементов и боится убийца, связывает их с отвращением и стыдом. Потому что именно эти элементы присутствовали в момент его глубочайшего унижения и причинили ему травму. — Фридрих сложил руки, как священник. — Он чувствовал себя женщиной, когда его насиловали и издевались над ним. И чтобы очистить психику, забыть стыд, он пытается убить все женское в себе…

— …убивая вместо этого молодых красивых женщин, — закончила за него Клара.

— Да. Жасмин Петерс была очень привлекательной, — напомнил Фридрих. — Олицетворение женственности. И если есть другие жертвы, чего я опасаюсь, то они тоже не будут страшилищами. Они не могут ими быть, потому что женская красота, которую он убивает, равноценна женской слабости, которую он уничтожает в себе.

Клара взглянула на документы, которые держала в руках.

— И еще один вопрос, — сказала она.

Лицо Фридриха вновь просияло улыбкой.

— Любой, какой пожелаете. Или, лучше сказать, почти любой.

Клара пристально смотрела на него.

— Почему я?

Фридрих снова улыбнулся.

— Позволите задать вам встречный вопрос?

Клара пожала плечами.

— Я вынуждена согласиться.

— Кто вы?

— Женщина, как и другие жертвы.

— Вы тоже жертва?

У Клары свело желудок.

— Если вы имеете в виду убийство моей сестры… Да. Но откуда ему знать об этом?

— Будем исходить из того, что он это знает, — ответил Фридрих. — Если это действительно так, он видит в вас, во-первых, жертву, в смысле товарища по страданиям, человека, с кем случилось нечто подобное, возможно, как и у него самого.

— А во-вторых?

— Во-вторых, вы жертва в «женском» смысле. Вы привлекательная, если позволите мне такое высказывание, хотя и не блондинка. — Он прищурился. — Вы ведь не станете отрицать, что преступнику нравится делиться с вами шокирующей жестокостью.

Клара задумалась над тем, что Фридрих говорил до этого: преступник похож на кошку, которая приносит хозяйке убитых мышей, выкладывая их на террасе.

— И в-третьих? — спросила она.

— Встречный вопрос, — произнес Фридрих. — Кто вы? Здесь и сейчас?

— Здесь и сейчас? Главный комиссар комиссии по расследованию убийств.

— Правильно. — Он откинулся на стуле. — Вы помните о «педагогическом» элементе в его преступлениях? Он хочет вам что-то показать, может быть, даже целый мир. Он хочет приобщить вас, а может быть, и общественность, к своему жертвенному ритуалу и катарсису. Ведь чем больше людей это увидят, тем вернее он почувствует, что выполняет задание наилучшим образом. — Он наклонился вперед. — А кто может оценить экспертизу профессионального серийного убийцы лучше, чем личность, которая, хоть и не напрямую, но является одной из жертв этого же убийцы, потому что она пережила нечто подобное, как и он сам? Во-вторых, женщины всегда являются жертвами. И в-третьих, вы обладаете определенной компетенцией, чтобы оценить его поступок, ведь вы специалист.

Клара скрестила руки на груди.

— Мне угрожает опасность?

Фридрих пожал плечами.

— Трудно сказать, но я думаю, что нет. По крайней мере, не так быстро. Вы должны быть в этой истории до конца, но можете выполнять это условие, только если останетесь живой. — Он указал на отчет. — Я кое-что написал об этом на последних страницах. — Фридрих поднял указательный палец. — Однако если мы замешкаемся, на террасе появятся новые дохлые мыши. Он будет вас и дальше мучить, будет давить на вас психологически.

Клара сжала кулаки.

— И все же, — произнесла она и услышала беспомощную агрессивность в своем голосе, — несмотря на все эти объяснения, почему именно я? Что до моей сестры, то это случилось двадцать лет назад. Откуда он это знает?

Фридрих выглядел несколько растерянным.

— Предполагаю, что этого связующего звена у нас пока нет, — ответил он. — Но у нас уже достаточно сведений, чтобы как можно скорее его найти.

Кто-то постучал в дверь, и она тут же распахнулась.

В кабинет заглянул Германн.

— Плохие новости, — сказал он. — Спуститесь вниз.

— Плохие новости? — переспросила Клара.

Германн кивнул в ответ.

— Очень плохие.

Глава 28

Германн открыл страницу сайта «Ксенотьюб». Один из видеороликов назывался «Юлия», он был загружен информацией о Юлии Шмидт.