Крой тела - Файт Этцольд

— Хорошо, давайте перейдем к делу, — ответила Клара, побаиваясь, что в мире перевелись люди, которые способны говорить коротко и ясно. Без всяких вступлений. Винтерфельду нужно было минут пять перекуривать «на улице», прежде чем ответить, фон Вайнштейн сначала проводил подготовительный семинар по медицине, Германн читал короткую лекцию по информатике, в который раз сообщая, что все это не так быстро ищется. Похоже, Фридрих тоже приобщился к этому августейшему обществу.

— Итак, какова же мотивация? — спросила Клара.

— Можно я задам встречный вопрос?

Клара мысленно закатила глаза: «Ну конечно, как всегда, нельзя ответить прямо!»

Фридрих внимательно смотрел на нее.

— Какое самое сильное чувство у человека? Вы сейчас ответите «любовь», но это не так.

— Страх, — сказала Клара.

— В яблочко! — кивнул Фридрих. — Страх самое сильное чувство, потому что оно вызывается у человека внешними факторами. Чувство страха никогда само по себе не возникает, в отличие от любви, которая мотивирует человека изнутри и всегда добровольно. Страх же, напротив, вызывается обычно более мощной силой — силой, на которую мы должны реагировать, чтобы спасти здоровье или хотя бы жизнь. Если вы любите человека, вы же не побежите сразу к нему в гости. Но если какой-нибудь малый выйдет к вам с ревущей бензопилой, вы побежите что есть духу.

— Винтерфельд говорит, что страх — это нечто прадавнее.

— Вот уж когда прав, то прав, — сказал Фридрих. — Чувство страха развивалось вместе с историей человечества, оно настолько же древнее, как, например, обоняние, и это влечет за собой нечто, что может нас легко запутать. Поэтому нам жутко страшно, когда мы смотрим фильм ужасов, хотя разум твердит, что это всего лишь фильм.

— Фильмы ужасов у нас здесь тоже имеются, — сказала Клара. — Вполне реальные.

— В лимбической системе мозга есть миндалевидное тело. Там и находится выключатель страха, — пояснил Фридрих. — Древняя примитивная структура, которая едва ли изменилась в ходе эволюции.

Клара поймала себя на том, что внимательно слушает.

Хотя она и задавалась вопросом, какое же отношение все это имеет к убийце, ей нравилось вслушиваться в спокойный голос Фридриха: давали себя знать напряженные будни УУП, погоня за Безымянным, ее собственное сумбурное прошлое.

Он продолжал:

— Факторы или, лучше сказать, раздражители, которые вызывают страх, органы чувств проводят в обход таламуса, напрямую в миндалевидное тело мозга. Никаких обходных путей, никакой упущенной информации, никаких поблажек. В слюне растет уровень кортизола, гормона стресса, который повышает кровяное давление, учащается сердцебиение, и надпочечники выделяют гормон стресса, печень выбрасывает в кровь сахар, зрачки расширяются.

— Поскольку миндалевидное тело — древний орган, то и реакция тоже вполне архаическая, — сказала Клара. — Мы убегаем не задумываясь. Мы реагируем, как и положено объекту охоты, гонимые силами, которым уже миллионы лет.

— Совершенно верно. Есть две структуры, ответственные за обработку информации. Кора головного мозга и миндалевидное тело. Миндалевидное тело играет ключевую роль, если нужно мгновенно классифицировать новый раздражитель: хороший он или плохой, опасный или безвредный. Организм молниеносно приводится в готовность обороняться. Дыхание учащается, желудок сводит, мышцы напрягаются. Таким образом тело готовится либо к бегству, либо к бою. Когда опасность миновала, как приятное дополнение выделяется гормон удовольствия.

— А что происходит с корой головного мозга?

— По коре головного мозга распространяется поступившая информация, она тщательно обдумывается и взвешивается, — ответил Фридрих. — Именно здесь обитает то, что мы называем рациональностью. То, что не помешало бы и просвещенным людям двадцать первого века.

— Но? — спросила Клара.

— Проблема в том, что большинство связей идут от миндалевидного тела к коре головного мозга, а не наоборот. Архаическое контролирует рациональное. Это значит, что примитивный иррациональный страх…

Клара закончила его мысль:

— …сильнее.

— В точку. Рационалисты могут негодовать по этому поводу, — продолжал Фридрих, — но так было испокон веков, и так продлится еще тысячелетия, если генетики не придумают за это время новых, скучных людей.

— Но слишком уж трусливым мне наш убийца не кажется.

Фридрих кивнул.

— По его рационализму, точности и хладнокровно написанным письмам этого действительно не скажешь. Но архаические компоненты все же угадываются. — Он отпил еще кофе и слегка встряхнулся. — И сейчас мы перейдем ко второму вопросу. — Он поставил чашку на столик. — О чем вам говорит слово «жуткий»?

Клара на мгновение задумалась.

— Для меня все жуткое — это прежде всего то, что невидимо, но скрывает в себе угрозу, потому что оно существует.

— Интересное определение. От чего-то жуткого разве всегда исходит прямая опасность?

Клара покачала головой.

— Нет, тут все несколько тоньше.

— Совершенно верно. Взглянем на этимологию слова «жуткий» — unheimlich, и мы обнаружим слово heimlich — «тайком» и слово heimisch — «домашний». Слово heimlich не однозначно. В нем собрано два понятия: Heimischen — «доверие», «уют», и heimlichen — «прятать», «скрывать». — Он прищурился и заговорил дальше: — У нас получается совмещение антонимичных понятий, которые, казалось бы, и противоположны, но совпадают в слове unheimlich.

— Слово unheimlich — «жуткий» — походит от слова heimlich — «скрывать», «прятать»? — спросила Клара.

— Точно. Зигмунд Фрейд писал об этом, — продолжал Фридрих. — В слове unheimlich сходятся два различных понятия, у которых один и тот же корень. Unheimlich — «жуткое» — когда-то было heimlich — «скрытым», но потом снова вышло из тени.

— И это мне не нравится? — спросила Клара. — Как старая рана, которая снова открылась?

— Это вообще-то всем не нравится, — ответил Фридрих, — потому что мы скрытое и тайное успешно вытесняем. Поэтому когда вытесненное снова всплывает наружу и мы это осознаем, то испытываем неприятные ощущения. Вытесненное стало для нас чужим. Оно для нас больше не heimisch — не родное, домашнее, а чужое, не heimlich — «потаенное», а «раскрытое». Короче говоря, превращается в unheimlich — «жуткое».

— Как мертвец, который восстал из могилы?

Фридрих кивнул.

— Все, что связано с мертвецами, зомби, нежитью, мы называем unheimlich — «жуткое». И у нашего убийцы, мне что-то подсказывает, помимо свежих жертв есть свой скелет в шкафу, о котором он знает и которого боится.

— Первый труп, его первая жертва, ДНК которой могло сохраниться в жуках? — спросила Клара.

— Я думаю, что это вполне вероятно, — ответил Фридрих.

— И этот труп, чей бы он ни был, мотивирует его на дальнейшие преступления? Именно он и есть причиной и движущей силой убийств?

Фридрих допил кофе и поставил чашку в посудомоечную машину.

— Это всего лишь гипотеза, — ответил он. — Но на этом предположении базируется созданный мною психологический портрет убийцы.

Он направился к выходу из кухни.

Глава 20

Юлия услышала доверчивое мяуканье. Она открыла дверь и увидела перед собой глаза кошки. Странно, обычно кошка находилась не на уровне ее глаз. Еще необычнее были черные сапоги, на которые Юлия обратила внимание, прежде чем инстинктивно перевести взгляд выше и уставиться в жалобные глаза кошки, которая еще раз мяукнула. Животное сжимали руки в черных перчатках. На мужчине, который держал кошку, была черная маска и очки сварщика.

На Юлию уставилось бесстрастное лицо без глаз.

Но самыми страшными показались ей садовые ножницы, между лезвиями которых черный человек держал передние лапы кошки.

— Только пикни — и она останется без лап, — предупредил он.

«Принцесса…» — подумала Юлия и содрогнулась от картины, которая возникла в голове: кровавые обрубки вместо лапок.

«Нет!» — крик застрял где-то в горле, между ртом и гортанью, как камень, который невозможно ни проглотить, ни выплюнуть. Слезы потекли у нее из глаз, а желудок свело так, что взрыв боли сковал все тело. Во рту появился горький привкус желчи.

— Впусти меня, — сказало безликое существо.

Юлия отпрянула назад, не издав ни звука. Она видела перед собой лишь секатор, черные перчатки и лапы кошки.

Незнакомец закрыл за собой дверь и отпустил животное.

Юлия инстинктивно нагнулась, чтобы взять Принцессу на руки. И тут незнакомец с силой ударил ее локтем в висок. Девушка упала без чувств.

Мужчина схватил кошку и сделал ей укол в спину.

Раздалось жалобное мяуканье, потом наступила тишина.

Но этого Юлия уже не слышала.

Мужчина мельком взглянул на безжизненное тело девушки, которая лежала у его ног. Потом осмотрел комнату, компьютер. Он взял цветной стикер, приклеил его на объектив веб-камеры и вытащил из компьютера кабели, похожие на микрофонные. Никогда не знаешь, кто был онлайн. А он не хотел, чтобы кто-либо ему помешал. Наснимал он уже достаточно и до этого.