Крой тела - Файт Этцольд

Во рту пересохло, потому что он не мог дышать через нос. Нос болел. Крылья носа защемлены металлическим зажимом, так что дышать можно было только ртом.

Только теперь с усиливающейся ясностью он ощутил металл на языке и нёбе. Маленькие пластинки с ржавым привкусом. Он вздрогнул. Металлические пластинки были острыми, как ножи: он уже порезал язык, и теперь во рту появился медный вкус крови. Медь и ржавчина во рту. Он хотел выплюнуть пластинки. Но как? Его рот действительно был открыт. Это не сон. Том не мог его закрыть.

Шевелиться он тоже не мог. Он был связан. Голова прикована цепью. Том сидел на железном табурете, как пациент в зубоврачебном кресле.

Его охватила паника. Резкими рывками он попытался освободиться, издавая гортанные звуки, потому что нормально говорить не мог.

— Осторожно, вы можете порезаться.

Это был голос человека, который ходил перед ним.

Теперь Том смог его рассмотреть: высокий, одетый в черное мужчина, сильный, движения ловкие. Он что-то делал у стола рядом со стулом. У него были светлые короткие волосы и очки в матовой оправе из нержавеющей стали.

Странно, но он немного походил на уборщика из лифта.

Только когда незнакомец заговорил, Мирс все осознал.

— Мистер Мирс из «Ксенотьюба», не так ли? — спросил мужчина.

Мирса пробрала ледяная дрожь.

«Откуда он знает мое имя? И что вообще происходит? Похищение? Шантаж с целью вымогательства?»

— Мистер Мирс, — спокойно продолжал незнакомец. — Я сломал канцелярский нож и положил его кусочки вам в рот. А рот я зафиксировал специальными растяжками, которые используют в челюстной хирургии, чтобы пациенты во время общего наркоза не могли закрыть рот.

Он безучастно взглянул на Мирса немигающими глазами. Ужас карабкался по спине Тома, как отвратительный черный паук.

«О господи, что происходит? Кто этот сумасшедший?»

В глазах незнакомца не было ни тени волнения. Только холодный расчет. Неиссякаемый голод, стремление добиться цели.

— Здесь у меня ведро с водой, — сказал мужчина. Он покачал перед Мирсом полным десятилитровым ведром — вода перехлестнула через край, и брызги попали на штаны Тома. — Вы, наверное, задаетесь вопросом: как может быть связано это ведро воды с кусками ножа?

Мозг Мирса работал на повышенных оборотах. Где-то глубоко внутри услужливый голос уже описывал коварный план незнакомца.

На лице мужчины засияла улыбка холоднее осеннего воздуха, который спускался в подвал сверху.

— Может быть, нам это ведро вообще не пригодится. — Он демонстративно отставил его в сторону, прежде чем продолжить. — Ведь мне просто нужно кое-что от вас. — Мужчина в очках с оправой из нержавеющей стали наклонился вперед, так что его лицо почти касалось Мирса. — Мне нужен код доступа к главной странице «Ксенотьюба». Я знаю, что там сканируется сетчатка глаза по веб-камере. Я знаю, что на центральном компьютере хранятся данные о структурах сетчаток всего руководства фирмы. И я знаю, что топ-менеджеры «Ксенотьюба» должны трижды моргнуть во время сканирования, прежде чем получить доступ к главной странице. — Он ненадолго замолчал, сверля Мирса взглядом. — Я даже знаю, что сканер сетчатки на главной странице замеряет движения и кровоток. — Мужчина с напускным негодованием взглянул на Мирса. — Чтобы ни у кого и мысли не возникло вырезать менеджеру глаз и взломать код.

Том инстинктивно отпрянул и ударился затылком о каменную стену.

Мужчина в очках поднял вверх веб-камеру с беспроводным передатчиком.

— Трижды моргнуть, мистер Мирс, — произнес он и шепотом добавил: — Мне нужен доступ к «Ксенотьюбу».

«Главная страница “Ксенотьюба”, — подумал Мирс. — Четыреста миллионов просмотров в месяц. Этот сумасшедший хочет показать там свои изврашенные фильмы или что-то еще? Фирма за один месяц обанкротится, ее закроет Министерство юстиции, станет ненавидеть весь мир, доброе имя будет уничтожено навсегда. И акции будут стоить не больше, чем этот прогнивший, вонючий подвал. — Мирс покачал головой. — Этого нельзя допустить».

— Невозможно, — выдавил он из себя, стараясь не порезать язык и слизистую о куски лезвия.

Незнакомец удивленно приподнял брови. Взял ведро.

— Вы не хотите мне помочь? — спросил он. — Тогда и я вам тоже не смогу помочь. — Мужчина ненадолго замер в этой позе. Своим равнодушным лицом и атлетическим сложением он напоминал водоноса, каких можно увидеть у римских фонтанов. Потом он снова заговорил: — То, что сейчас произойдет, я называю «полоскание стали». Хотите узнать, что это значит? Сейчас у вас во рту острые, как бритва, куски лезвия. А я буду вливать вам в рот воду, много воды. — Он произносил эти слова, подставив край ведра к нижней челюсти Тома. — Вы можете сопротивляться, дело ваше, но через некоторое время ваш рот и глотка заполнятся водой и вы больше не сможете дышать. Поскольку вы не можете дышать через нос, то окажетесь перед выбором: задохнуться или проглотить воду вместе с кусками лезвия, чтобы снова вдохнуть.

Мирс почувствовал первые капли воды на губах. Его лицо побледнело.

— И вы проглотите воду, — продолжал незнакомец. — Приступим.

Мирса парализовал страх при мысли о том, что ему предстоит. Острые куски лезвия с помощью давления воды и рефлекса глотания оставят кровавые борозды в его глотке, изрежут пищевод и искромсают желудок. Мýка от располосованной плоти, кровь, боль и смерть.

«Нет! — Он из последних сил помотал головой, а потом кивнул. — Да, я сделаю это, я сделаю все!»

— Давайте…

Незнакомец снова удивленно приподнял брови и убрал ведро немного в сторону.

— Да?

— Дайте мне веб-камеру, — с трудом произнес Том из-за лезвий на языке. — Я сделаю все, что скажете.

Незнакомец кивнул.

— Образцовый руководящий работник, — похвалил он.

Потом опустил ведро и поднял камеру.

Глава 33

Номер 14.

Если это правда, то преступник уже убил четырнадцать человек.

А полиция знала только о трех.

И если только женщины считались «священными жертвами», а мужчины лишь исполнителями чужой воли, то количество убитых, вероятно, было еще больше.

Они снова стояли в отделении судебной медицины в Моабите. На металлическом столе для вскрытий было тело двадцативосьмилетней девушки в ночной сорочке. Отрезанная голова лежала в верхней части стола. Кларе невольно вспомнились истории о вампирах. О Люси в «Дракуле» Брема Стокера, которая лежала в гробу в ночной сорочке, и о Ван Хельсинге, охотнике на вампиров, который пробивал им грудь, а потом отрезал головы.

Криминалисты установили в квартире мощное освещение, чтобы сделать снимки и взять пробы с ковра, мебели и другого окружения. В ярком свете прожекторов вид был еще ужаснее, чем при рассеянном свете фонариков: обезглавленное тело и голова на полке в сорока сантиметрах от изуродованного трупа, которая дьявольски улыбалась в сторону входной двери.

Клара чувствовала запах страха и крови, но не запах смерти, ведь процесс разложения еще не начался. Убийство было совершено всего лишь три часа назад. На обрубке шеи, торчавшем из ночной сорочки, виднелись следы укусов. Сначала Клара и вправду подумала о вампиризме, но укусы оказались кошачьими. Кошка спряталась под кровать, когда оперативная группа штурмовала квартиру. На ней был ошейник, на котором золотыми буквами красовалась кличка «Принцесса».

«Его работа почти закончена», — сказал Фридрих. А она опять не смогла предотвратить убийство.

— Снова красивая молодая женщина, — произнес фон Вайнштейн и поправил очки. — Он перерезал ей горло и отделил голову, насколько можно судить на первый взгляд. — Он натянул перчатки и тонким металлическим стержнем указал на кровавое хрящевое место на гортани трупа. — Вот здесь, в верхних бронхах, произошла аспирация крови в трахее. Значит, жертва была жива, когда ей нанесли обе резаные раны на шее. Вопрос только в том, что было сначала.

Одним из важнейших заданий судебной медицины было установить последовательность ужасных ранений и выяснить, какая рана оказалась действительно смертельной.

Клара знала массу случаев, когда жертву душили, а потом вешали, чтобы инсценировать суицид. Или кого-то избивали до смерти, а потом укладывали на дорогу, где на труп наезжал автомобиль, — преступник надеялся, что следователи констатируют несчастный случай, а не будут расследовать убийство. В большинстве случаев судебная медицина раскрывала подобные трюки, и по виду раны можно было точно установить, что и когда произошло.

Фон Вайнштейн положил металлический стержень на резаную рану в области гортани.

— Рассечение сонной артерии случилось еще при жизни, на это указывают края раны, — сказал он. — А вот края раны на шее и голове, в ходе чего произошло обезглавливание, на подобное не указывают. — Патологоанатом взглянул на Клару и Фридриха. — Обезглавливание случилось уже после смерти.