Край бесконечности (сборник) - Сандра Макдональд

Я пропускаю ее вперед. Это чистый садизм – в любой корабль попасть непросто, а в незнакомый – тем более.

Но девица прилично справляется. Немножко повозившись с люком, безошибочно проходит шлюз и легко находит дорогу в рубку.

Тут я в недоумении. Правда. Спецификацию на наши испытательные корабли достать практически невозможно. Да и не положено дамочке знать, который ей достанется. Во-первых, мы их меняем. Во-вторых, обычно не обсуждаем, на какой экзамен какой корабль берем, – хотя, надо полагать, опросив достаточное количество прошедших испытания, можно и вычислить.

Я со вздохом направляюсь в рубку по следу ее духов. Та меньше, чем ожидаешь, учитывая размер колымаги. Еще одна примета возраста. Старые корабли строились с расчетом на небольшую команду в рубке – остальным не полагалось знать, какая кнопка для чего нужна, так что их к управлению не допускали.

Новые модели позволяют любому зайти внутрь полюбоваться на работу пилота. Конечно, новые модели и настроены на ДНК капитана – и пилотов. Угнать их труднее.

А использовать для наших целей невозможно.

Она садится к пульту, складывает руки на коленях, не дожидаясь указания инструктора. Такое поведение разумно, учитывая, сколько ошибок можно натворить одним движением пальца.

Я сажусь рядом и пристегиваюсь. Потом голосовой командой передаю ей корабль. Более или менее. О дублирующем управлении студентам знать не положено.

– Выводи, – говорю я.

Она не поднимает рук.

– Куда мы направляемся?

Корректный вопрос для любого рейса, кроме испытательного. Но я пока хочу, чтобы она выполняла шаги по одному. Я на своей шкуре убедился, что, если позволить студентам все знать наперед, они заспешат и обязательно напортачат.

Я не ее оберегаю – себя. Не хочу превратиться в раздувшийся труп с лопнувшими глазными яблоками. Хочу вечером вернуться в собственную постель и завтра на пятнадцать минут опоздать на работу, приближающую – скорей бы, Господи! – срок отставки.

– Когда выйдем из дока, скажу, – отвечаю я ей.

Она оборачивается ко мне, и мне кажется, что сейчас откажется от вылета, пока я не назову пункт назначения. Но девица все-таки опускает руки на пульт. Работает с управлением доком так, словно всю жизнь этим занималась, и корабль чуть приподнимается. Ла-Донна косится на меня, ожидая, что теперь я скажу, куда, а я молча жду.

Надо думать, она ждет моего одобрения. Но я недоволен. Я недоумеваю. Управлять доком из этого корабля – сложная работа. Она должна была несколько минут только с управлением возиться, а успеть разобраться, пока меня не было в рубке, не могла.

Хочется спросить, не проходила ли она испытаний на этом самом корабле, но я сдерживаюсь. Вместо этого – не слишком ли часто? – достаю информатор, отворачиваю от нее экран и спрашиваю Конни:

«Сколько раз эта Ла-Донна проходила экзамен?»

Студентка, склонившись вперед, включает автоматический запрос на вылет. Мы оставили его на автоматике, чтобы не подстраивать под голос каждого студента. Иначе мне бы пришлось верифицировать каждого. В напряженной ситуации важна каждая секунда, и подтверждение может отнять время, необходимое для спасения.

Дверь отсека герметизируется, отключается контроль среды.

Информатор у меня в ладони вибрирует, приняв ответ Конни:

«Первый раз».

Крышка дока открывается. Мы пользуемся верхним выходом, потому что маневр вверх сложнее, чем носом вперед. Конечно, в реале нам всего этого не видно – только на мониторах. В этой маленькой рубке наружных иллюминаторов нет.

«Точно? – переспрашиваю я. – Очень уж хорошо она знает корабль для первого раза. Проверь ее досье – не протащил ли ее кто-нибудь на нелегальную практику?»

Я кладу информатор экраном на колено. Руки Ла-Донны парят над пультом – и корабль медленно поднимается. Это критический момент: стоит ей поторопиться, заденет что-нибудь – и делу конец.

Большинство по первому разу хоть раз да задевают стену. Одна ошибка у них есть. Вторая приводит к дополнительным заданиям. Третья – переэкзаменовка. Штука в том, что от первого же столкновения тебя отбрасывает к другой стене, и требуется особое искусство, чтобы предотвратить второй удар. А после второго только чудом можно увернуться от третьего. Вот откуда на корабле столько вмятин, и вот почему мы их не выправляем. Все равно завтра появятся новые.

Ла-Донна выходит, ничего не задев. Мне одного пальца на левой руке хватит, чтобы подсчитать, сколько раз такое удавалось новичкам.

«Нет сведений о незаконной практике, – сообщает Конни. – И что это дает? На то она и незаконная, чтобы не попадать в досье».

«У ее инструктора нет взысканий за подтасовки в пользу студентов?» – спрашиваю я.

«Ничего такого не нашла, – тут же отвечает она. Явно сама додумалась проверить. – Но, как я уже сказала…»

Я отвожу взгляд. Как бы там ни было, надо следить за Ла-Донной. Она уже подвесила громоздкий корабль над выходом из дока и закрывает крышку. И впервые заметно нервничает. Это не входит в стандартные задания.

Обычно, раз начав движение, уже не останавливаются. Если она мошенничала, то знает, что я ей прикажу. Я, не глядя, отбиваю на экране информатора стандартную команду «сохранить» – чтобы Конни внесла нашу переписку в досье.

А потом отклоняюсь от планового задания. У меня есть на это право, если возникают подозрения, что претендент слишком много раз проходил стандартный тест, или есть причины полагать, что стандарт не даст нужной информации.

Вот поэтому, друзья мои, тут у нас ничего не автоматизировано. Когда система подчинена человеческой прихоти, ее никто не обойдет.

– Летим на Марс, – говорю я.

Ла-Донна косится на меня и, если мне не мерещится, запах духов основательно усиливается. С нее течет. Скоро пробьется и запах пота, какие бы средства ни подсунули ей химики.

Это хорошо, я и добиваюсь, чтобы она попотела.

– Я же сдаю экзамен на грузоперевозки, а не на скоростные гонки, – замечает она.

Подозрения подтверждаются. Гонщики летают к Марсу, пусть они к нему и не добираются. Слишком далеко, за время, отведенное на экзамен, не успеть. Но гонщики на этом маршруте собаку съели.

Грузовозы все летают к Луне – или, по крайней мере, в сторону Луны. До Луны тоже обычно не добираются – у кого из нас хватит терпения на десятичасовой рейс?

– Если хочешь, можем на этом прекратить испытание, – говорю я.

Она открывает рот, закрывает и мотает головой. В первый раз смотрит на пульт и только теперь становится похожей на новичка. Не знает, что делать.

Я хмурюсь. Переход на новый курс должен бы даваться ей легче, чем выход из дока.

Если, конечно, она не жульничает.