Дрянь погода - Карл Хайасен

Оценщик пытался изгнать из головы тревогу и муки совести, чтобы расчистить путь предстоящему восторгу. Он глубоко вздохнул. В шкафу пахло гардениями и плесенью – гардероб Нерии Торрес, сохранившийся после побега с профессором, весьма отсырел во время шторма. Фред задыхался, чего не скажешь о его жизненно важном органе.

Боднув Фреда в живот, Эди для устойчивости прислонила партнера к стенке шкафа. Страховщик выпустил ее волосы и в восторге вцепился обезьяньей хваткой в перекладину с вешалками. На его запрокинутое лицо свешивался рукав шелкового свадебного платья.

Внезапно возникло унизительное воспоминание о том, что произошло в прошлый раз на полу в гостиной, когда им помешал Щелкунчик. Чтобы подобное не повторилось, Фред крепко ухватился за ручку дверцы.

Эди внизу притормозила и повторила вопрос:

– Риди привезет расчетный чек?

– Н-нет. Его всегда присылают из Омахи.

– Черт!

Фред не понял: он услышал или ощутил, как Эди произнесла это слово. Главное – что она не остановилась.

Августин вернулся к пикапу, но Бонни и губернатора там не оказалось. Он нашел их в нескольких кварталах, позади разрушенного дома. Стоя на коленях у бассейна, Сцинк вылавливал из протухшей воды толстомордых бурых жаб и распихивал по карманам. Бонни отмахивалась от комаров, чернильным облаком роившихся перед ее лицом.

Августин передал новости о черном джипе.

– Где это – Калуса-драйв? – спросил Сцинк.

– Мне нарисовали план.

– Мы сейчас поедем? – поинтересовалась Бонни.

– Завтра, – ответил Сцинк. – При свете дня.

Заночевать решили здесь же и на пустыре из обломков развели костер. Неподалеку мигал еще один костерок, разведенный в бочке сезонниками из Огайо. Двое подошли узнать, не найдется ли крэка. Августин пугнул их, небрежно засветив пистолет. Сцинк с жабами скрылся в зарослях пальметто.

– Что такое ДМТ?[49] – спросила Бонни.

– Был такой модный наркотик на Уолл-стрит, – ответил Августин. – Мы его не застали.

– Губернатор говорит, что сушит жабий яд и курит его. Действует как химический штамм ДМТ.

– Я, пожалуй, ограничусь пивом.

Августин достал из кабины два спальных мешка, встряхнул и расстелил у костра.

– Извините за прошлую ночь, – сказала Бонни.

– Будет вам. – Можно подумать, это самая большая ошибка в ее жизни.

– Сама не знаю, что со мной происходит.

Августин подбросил хворосту в костер и сел на спальник по-турецки.

– С вами все в порядке. Вы до ужаса нормальны. Идите сюда. – Он обнял Бонни, и ей стало хорошо и спокойно. – Могу отвезти вас в аэропорт.

– Нет!

– Потому что завтра вы уже впутаетесь глубже некуда.

– Я этого и хочу. Макс получил свою порцию приключений, теперь моя очередь.

Из кустарника донесся гнусавый вопль, перешедший в жуткий хохот. Начинается, подумал Августин. Бонни напряглась в его объятьях.

– Я не уеду, – твердо сказала она. – Ни за что.

Августин приподнял ей подбородок:

– Это нездоровый человек. Он надевал шоковый ошейник на вашего мужа, а теперь балдеет от лягушачьей слизи. Он творил такое, о чем лучше не знать. Возможно, и убивал.

– Он хоть во что-то верит.

– О господи, Бонни…

– Тогда почему вы здесь? Если он так опасен и такой ненормальный…

– Никто не говорит, что он ненормальный.

– Ответьте на вопрос, сеньор Эррера.

Августин прищурился на огонь.

– Это же очевидно: у меня самого не все дома.

Бонни прижалась теснее. Интересно, почему ей так нравится непредсказуемость и импульсивность этих малознакомых людей – полной противоположности человека, за которого она вышла замуж. Макс исключительно надежен, но в нем нет глубины, нет загадки. Пять минут с ним – и знаешь наизусть всё его меню.

– Наверное, я взбунтовалась, – сказала Бонни. – Только не знаю, против чего. Со мной это впервые.

Августин покаялся, что устроил представление с черепами. Какая женщина устоит против таких чар? Бонни тихо рассмеялась.

– Нет, серьезно, – продолжил Августин, – у нас с вами совершенно разные ситуации. У вас муж и впереди вся жизнь. Мне же больше нечем заняться, я ничего не теряю, влезая в это дело.

– А дядины звери?

– Давно разбежались. И потом, Майами не самое плохое место для обезьян. Выживут. – Он помолчал и грустно добавил: – Вот из-за буйвола мне паршиво.

– Нет смысла разбираться в мотивах друг друга, – сказала Бонни.

Они оба вполне взрослые, зрелые, весьма разумные люди и знают, что делают, даже если не понимают – почему.

Из кустарника вырвался очередной пронзительный вопль.

– Он ведь мог и не брать нас с собой, – сказала Бонни, вглядываясь в заросли.

– Точно.

Августин решился и спросил Бонни, любит ли она мужа по-настоящему.

– Не знаю, – не задумываясь, ответила она. – Вот так.

Неожиданно из кустов вывалился по пояс голый, но взмокший от пота губернатор. Его трясло, здоровый глаз сверкал редиской, а стеклянный съехал на сторону, обнажив желтую кость глазницы. Бонни подхватила Сцинка под руку.

– Пропади она пропадом, – хрипел он. – Поганая жаба попалась.

Навыки Сцинка в выделении токсина и подготовки его к ингаляции вызывали большие сомнения. Судя по его нынешнему состоянию, фармакологию он провалил.

– Садитесь к огню, – сказала Бонни.

В пригоршне губернатор, словно мячики для гольфа, держал кожистые крапчатые яйца. Августин насчитал дюжину.

– Ужин! – радовался Сцинк.

– Что это?

– Яйца, мой мальчик!

– Чьи?

– Представления не имею.

Губернатор смотался к бивуаку рабочих и через пять минут вернулся со сковородкой и тюбиком кетчупа.

Вне зависимости от биологической принадлежности яйца в жареном виде оказались отменного вкуса. Августина впечатлило, как Бонни уплетала их за обе щеки.

После еды Сцинк заявил, что пора на боковую.

– Завтра трудный день. Забирайтесь в мешки, а я в кусты, – сказал он и исчез.

Августин вернул сковородку представителям Огайо – они были дружелюбно пьяны и мирны. Потом они с Бонни сидели рядом и смотрели на умирающий костер, но почти не говорили. После первой атаки москитов нырнули в один спальник и застегнулись с головой.

– Как две черепахи под одним панцирем, – сказала Бонни.

Они обнялись, беспричинно хихикая в тесной темноте. Потом Бонни отдышалась и заявила:

– Как здесь жарко!

– Август во Флориде.

– Все, я раздеваюсь.

– Ничего подобного.

– А вот и да. И вы мне поможете.

– Бонни, надо поспать. Завтра трудный день.

– А я хочу трудную ночь, чтобы ни о чем не думать. – Стягивая одежду через голову, она в ней запуталась. – Помогите бедной девушке, добрый господин!

Августин подчинился. В конце концов, они вполне взрослые, зрелые и весьма разумные люди.

19

Гибель Тони Торреса не прошла незамеченной в убойном отделе, поскольку даже в Майами людей распинают нечасто. В послеураганной лихорадке большинство уголовных расследований застопорилось. На дорогах царил хаос, и в полицейском управлении катастрофически не хватало людей: весь имевшийся офицерский состав, невзирая на чины, направлялся на регулирование движения, пресечение мародерства и сопровождение конвоев с помощью. Расследование случая с неизвестным латинотрупом # 92-312 (так причудливо озаглавилась папка с делом об убийстве Тони Торреса) срочным отнюдь не являлось, и это подкреплялось фактом, что ни друзья, ни родственники не пришли опознать тело, а стало быть, потерпевшего никто не разыскивал, и, следовательно, его смерть никого особо не обеспокоила.

Через два дня после обнаружения трупа эксперт, снявший у него отпечатки пальцев, прислал в морг сообщение по факсу: распятый обрел свое подлинное имя – Антонио Родриго Гевара-Торрес, сорока пяти лет. Отпечатки покойного мистера Торреса имелись в картотеке, поскольку уже в зрелом возрасте он ступил на скользкую дорожку и подделал тридцать семь чеков. Если бы один из этих чеков не предназначался к оплате «Ассоциацией филантропической помощи полиции», Тони Торрес, вероятно, ушел бы от наказания. Дабы избежать отсидки, он признал себя виновным и поклялся полностью возместить ущерб, но вскоре забыл о своем обете, закрутившись на новой работе в должности младшего компаньона трейлерной франшизы «Доступное Жилье А-Плюс».

За давностью дела домашний адрес и телефон Тони Торреса, записанные в протоколе, устарели. В новом справочнике фирма «А-Плюс» вообще не значилась. Три бесплодных запроса весьма обескуражили молодого детектива, которому поручили дело распятого жулика. Сыщик с облегчением вздохнул, когда лейтенант приказал отложить расследование и отправляться в Катлер-Ридж. Детективу надлежало поставить машину прямо на перекрестке Эврика-драйв и 117-й авеню, чтобы заблокировать движение для проезда президентского кортежа.

Юный оперативник вспомнил о погибшем аферисте и торговце только через два дня, когда в полицейское управление позвонила взволнованная дама, которая представилась женой пострадавшего.