Тыква - Любовь Федорова

Нарядившись таким необыкновенным образом и придав взгляду нарочито изумленное выражение, кир Нонор отправился вначале на Веселый Берег, поближе к стенам обители. Среди немногочисленных открытых с утра заведений он обнаружил то, против которого все время сидел в кабачке Мерой, и рядом с которым тарг с клеймом убил трактирщика. Нонор зашел внутрь и потребовал управляющего. Вышедшей к нему мало одетой и ярко накрашенной женщине он предъявил рисунок вензелей с бегущей лунной кошкой в середине и спросил, где искать хозяина этого герба, сообщив при этом, что три дня назад приехал с Севера и совсем потерялся в Столице — не может найти своих земляков.

На то, что место расспросов рассчитал верно, Нонор надеялся больше, чем на то, что ему повезет с первого раза. Но все равно приготовился к более трудным поискам. Однако удача улыбнулась ему с первого захода. Женщина вначале не очень торопилась отвечать. Рассматривая рисунок, она то прижималась к плечу Нонора своим голым плечом, то почти ложилась на его руку пышной грудью, но все же сказала, что хозяин этого герба раньше частенько бывал в их заведении, а потом выкупил рабыню, к которой ходил постоянно, и с тех пор не показывался ни разу. Но увез он ее недалеко — на Гостинную набережную, — она вчера присылала оттуда записку и фрукты. Стало быть, прямой резон искать хозяина герба на Гостинной. Инспектор Нонор всячески расхвалил красоту столичных женщин, обещал зайти в более урочный час, но не забыл между делом уточнить — верно ли она знает, что девушку забрал именно тот самый господин, которому принадлежит герб. На что ему было отвечено, что столичные женщины не только красивы, но еще наблюдательны и умны. Перстень с гербом владетельный северянин носил точь-в-точь на том же указательном пальце правой руки, что и сиятельный кир. И герб был — лунная кошка в вензелях. Имени он не называл никому, это верно. Но добрая тетушка всегда должна смотреть, в какие руки отдает своих воспитанниц, чтоб знать, на кого потом жаловаться полиции, если, не приведи Небо, случатся неприятности…

В этом пассаже Нонору послышался скрытый подтекст. Узнать распорядительница веселого дома его вряд ли могла, не доводилось им встречаться, он бы помнил. Но заподозрить, что вопросы задаются не просто так, обладая цепкой смекалкой торговки удовольствиями, вполне было допустимо. Впрочем, будь он в обычной одежде и предъяви сразу жетон войска Порядка и Справедливости, она бы к нему даже не вышла, не говоря уж об откровенном разговоре и возможности почерпнуть из него дельную информацию. Когда в такое место приходит полицейский, даже на вопрос «дышите ли вы?» отвечают «нет, и впервые слышим, что такое возможно».

Проверять сказанное и бродить по соседним домам кир Нонор не стал: от добра добра не ищут. Напоследок переглянувшись со старшей шлюхой заведения, он на мгновение снял с лица провинциальную северную маску, а она — маску замешанного на разврате финансового интереса, и они друг другу понимающе улыбнулись. У него был интерес спросить, у нее был интерес сказать. Если долго тут ходить, то непременно кто-нибудь его узнает и начнет удивляться — что, де, за маскарад с вами случился, господин инспектор, зачем и почему. Он верно выбрал место, куда зайти спросить. Мерой смотрел из нижнего кабачка на той стороне улицы и высмотрел то, что привело его к смерти. Чем меньше в деле случайностей, тем проще вытянуть на свет разгадку.

Нонор быстро перешел дворами с Веселого Берега к Златокузнецам, оттуда на Восьмиугольную площадь, и Веретенным переулком направился на Гостинную набережную. Он особо не скрывался, но и не оборачивался. Однако то, что за ним увязался лишний хвост, заметил. Доглядчиков только не хватало, подумал Нонор и нырнул в проходную подворотню.

Первый, с кем Мем столкнулся на Гостинной набережной, был десятник Дин Дамгадан, который стоял на углу с Веретенным и встревожено крутил головой, словно клуша, потерявшая цыплят. Смотрел он в правильную сторону, просто немного опоздал.

Незамеченным мимо было не проскочить, поэтому Мем подошел, деликатно постучал Дина по плечу и поздоровался.

— Ты что здесь делаешь? — напустился Дина на Мема с ходу, очевидно, срывая зло за то, что упустил важного для себя человека.

— А ты что здесь делаешь? — поинтересовался, в свою очередь, Мем.

— Я работаю, — смерил Мема взглядом десятник.

— За Нонором шпионишь, что ли?

— А хотя бы и так?

— Своих догадок не хватает, так решил по чужим следам ходить? — ухмыльнулся Мем.

— Ты вообще кто такой, чтоб тут меня учить? — так и подскочил Дин.

— Я? Так. Прохожий. Но я дружу с Нонором и иногда бываю у него в гостях.

При этих словах Дин слегка поутих и перестал вставать перед Мемом на цыпочки. Видимо, на него успокаивающе подействовало то, что Мем все равно на полторы головы его выше.

— Издалека ли ты за ним идешь? — полюбопытствовал Мем.

— От веселого дома на Берегу.

— А, — сказал Мем. — Тогда понятно.

— Что тебе понятно?

— Только Нонор мог пойти в веселый дом на Берег, словно в префектуру — в утреннюю стражу, — улыбнулся Мем.

— Послушай… — начал было Дин, но Мем его перебил.

— Не хочу выглядеть невежливым, но мне, к сожалению, пора, — поклонился он и отправился в сторону, противоположную той, куда скрылся Нонор.

Дин сделал вслед Мему шаг и остался стоять на своем углу, не зная теперь, за кем следить — за этим или за тем. Потом плюнул и пошел по Веретенному обратно к префектуре.

Герб рода Иаракан выглядел внушительно для любого, разбирающегося в геральдике человека, а северяне-аристократы в геральдике разбирались все. Единственной загвоздкой являлось то, что на таргском Севере этот герб не видели уже в течение двух столетий, и вряд ли кто мог бы его с уверенностью опознать. Тем не менее, счесть его подделкой было нельзя. Герб был самый настоящий, а уж хозяин его — подлиннее некуда.

Уличный мальчишка показал Нонору, где поселился «северный господин со свитой». Этот же мальчишка с сообщением немедленно послан был к торчащему за плетнем шпику, а инспектор прямиком направился в двухэтажный особняк, не стучась, как это принято на севере, зашел в дом и предъявил свой фамильный перстень, требуя от слуг встречи с хозяином. Ему пытались соврать, будто того нет дома, но Нонор с истинно северной бесцеремонностью уселся на диван в гостиной, положил ноги в грязных сапогах на обитый узорным шелком стул и заявил, что это не проблема. Северная кровь терпелива. Сколько бы ни потребовалось, он подождет.

Такое нахальство возымело действие. Не прошло и десятой части стражи, как со второго этажа, на ходу завязывая пояс роскошного парчового халата, спустился молодой, но очень уверенный в себе тарг и вопросил Нонора, по какому делу тот к нему явился.