Ангел Бездны - Игорь Тихорский

— Ольга эта еще потом несколько раз звонила, — вмешалась Валя. — Пока я ее не отбрила…

— Значит, того парня разлюбила? — уточнил я.

— Да кто их разберет, — махнул рукой Олег. — Могу только сказать, Ольга действительно пыталась меня доставать одно время, но, во-первых, ее действительно отбрила Валюша, а во-вторых, у меня разговор с Ольгой был. Я ей сказал, что собираюсь жениться… прощения попросил, конечно…

— Интересно, за что ты у нее должен просить прощения, если она сама первая тебе изменила, — ревниво сказала Валентина.

— Как бы то ни было, а с Ольгой все давно кончено, — сказал Олег. — И слава Богу. У меня вон какая красавица есть!

— Может быть, она у тебя компенсации требовала? — спросил Акентьев. — Так сказать, возмещения материального и морального ущерба?

— Нет, парни, с деньгами вы ее не путайте, — решительно сказал Владимиров. — Никаких разговоров о деньгах с Ольгой никогда не было!

— На нет и суда нет, — примирительно подхватил Виталик. — Только еще один вопрос в связи с ней. Скажи, Олег, не знаешь, кто у нее новый парень?

— Раньше был Паша Семенов, наш охранник, а кого потом выбрала, не знаю. Больше я ее делами не интересовался.

— Понятно. А Семенов тот самый, что в поезде погиб?

— Он самый. Только вы Ольгу зря в это дело путаете. Она, конечно, дурочка, но в такую крутую уголовщину не полезет!

— Ну и ладно. Давай теперь к более серьезным делам перейдем, — подвел итог первому этапу разговора Акентьев. — Я тут принес фотки места катастрофы. Хочу тебе показать. Меня один психолог уверял, что в мозгу человека перед сильным потрясением, в самый критический момент появляется как бы вспышка, точнее говоря, в последние мгновения особенно ярко запоминаются все детали окружения, все, что предшествовало потрясению. Вот я и подумал: может, ты посмотришь на фотографии и вспомнишь то, о чем никто из опрошенных пассажиров и прочих свидетелей не говорил. Может быть, в вагоне что-нибудь необычное запомнилось, или в поведении спутников, или в окрестностях. Ты ведь в момент взрыва в окно смотрел?

— Ничего особенного я не помню… — задумчиво начал Олег, беря в руки фотографии, сделанные фотографом оперативной бригады. — Я встал к окну. Николаев предложил перекусить. Я отказался. Панкратов выпил кофе, они стали закусывать. За окном шли поля, холмы… Потом я стал отворачиваться от окна, и в этот момент… Стойте! Это было не здесь!

— Что было не здесь? — встрепенулся я.

— Взрыв был не здесь! Гораздо раньше!

— Да нет, как видишь, катастрофа произошла именно здесь, — заверил Акентьев.

— Нет, что-то не так, не сходится. Мне туда нужно поехать, — лихорадочно заговорил Владимиров. — Я помню… Стали обедать. Николаев открыл свой термос, стал наливать кофе… А вот Семенов свой термос не открывал… Только держал в руках… Николаев еще сказал ему: «Ладно, не открывай свой, одним обойдемся». Я встал к окну… Потом… Нет, мне обязательно нужно туда поехать, я хочу все на месте посмотреть…

— А мы сейчас у доктора спросим, — сказал Акентьев и обратился к врачу, который все время внимательно следил за реакцией Владимирова на допрос. — Доктор, можно мы нашего драгоценного больного свезем на место происшествия?

— Можно, — после некоторого раздумья ответил врач, — только если сумеете обеспечить ему максимальный покой.

— Да мы его на руках понесем! — воскликнул я, предвкушая поворот в заглохшем было деле.

— Именно так. На руках до машины, потом на поезде или дрезине, чтобы не укачало, — сурово сказал доктор.

— Отлично. Сейчас и начнем готовиться, — заявил Акентьев. — Валя, ты пока побудешь со своим ненаглядным, а я насчет дрезины договорюсь. — Акентьев исчез.

Я остался в палате, решив, что в будничном разговоре могу узнать что-нибудь новенькое.

Владимиров еще раз вспомнил всю поездку, упомянул и то, что в какой-то момент охранники сели играть в карты. Здесь я снова решил вмешаться и спросил:

— А живот там у вас ни у кого не схватило?

— В каком смысле? — удивился Олег.

— Ну, может, кто-нибудь съел чего не то, часто бегал в туалет, подолгу там сидел…

— Да нет вроде. Выходили, конечно, мужики… Точно! Когда играли в карты, Николаев в гальюне задержался, еще Панкратов ходил, стучал ему в дверь, чтобы вылезал быстрее, игра остановилась… Но это только один раз было. Николаев вылез, ворчал: «Посидеть, мол, спокойно не дадут».

— Олег, а ты после него в гальюн не ходил?

— Не помню. Может, и ходил. А к чему вам такие туалетные подробности?

— Понимаешь, идея одна есть. Но, судя по всему, ты ничего особенного не заметил, когда после него в туалет пошел?

— Да я и не помню, был ли я там вообще после Николаева. Но если бы что-нибудь особенное случилось, я бы запомнил.

— Еще один последний вопрос. Тебе разводной ключ, который в вагоне нашли, показывали?

— Показывали. Я его не видел. Не знаю, должен он там быть или нет. А ты, значит, думаешь, что этим разводным ключом кто-то из нас в туалете болты свинчивал? А потом в дыру ящик выбросили? Такое предположить можно, конечно, но ведь тогда, значит, мы все сообщниками были, включая и Панкратова. А это, сам понимаешь, вряд ли возможно. Я, во всяком случае, в этом деле не участвовал. А если один или двое не посвящены, то как остальные на виду у нас могли дыру открыть и ящик выбросить? Даже если мы все были соучастниками, то зачем нам взрывать себя?

— Нет, я думаю, что не все были соучастниками, — сказал я. — Только такое впечатление, что дело пошло не так, как изначально задумывалось. И взрыв был, конечно, не предусмотрен… или должен был произойти в другое время…

— Не знаю… Мне сейчас не терпится поехать на место. У меня тоже кое-какие мыслишки завелись, хоть башка еще варит неважно…

— Болит? — встрепенулась Валентина.

— Не то что болит, но временами тупость какая-то находит. Впрочем, я и без взрыва смекалкой не отличался, — засмеялся Владимиров.

— Ну, раз над собой стал подсмеиваться — значит, почти здоров. Можно ехать и твои мыслишки анализировать, — заверил я.

Появился Акентьев. Он оживленно сообщил, что с железнодорожным начальством договоренность есть. Дрезину подадут на станцию через полчаса. На дороге как раз перерыв в движении. В нашем распоряжении полтора часа.

Олега одели, мы вынесли его, усадили на заднее сиденье джипа, подложили под спину подушки, так, чтобы Олег полулежал, и поехали.

В дрезине раненого тоже устроили довольно удобно. Минут через тридцать мы были на месте.

— Ну вот, Олег, смотри вокруг, вспоминай! — сказал Виталик.

Владимиров внимательно оглядел окрестности и покачал головой:

— Нет, я потерял сознание не здесь. Из окна я деревни на горизонте не видел и кустов этих там не было. Поехали дальше.

Нам пришлось проехать еще тридцать километров. Во время, которое нам отвели железнодорожники, мы явно не укладывались. Акентьев связался по рации со станцией, попросил дать нам еще полчаса. Диспетчер хоть и поворчал, но согласился.

Наконец Владимиров воскликнул:

— Стоп! Вот это дерево и домик вдалеке я помню. А дальше я стал отворачиваться от окна, потому что поезд вроде въехал в тоннель. Замелькали стены, и в этот момент — вспышка ослепительная — и все…

Мы действительно проехали нечто вроде тоннеля. Недалеко от того места, которое запомнилось Олегу, железнодорожная колея шла по длинному коридору, пробитому в холме. Все стало ясно. Очевидно, к тому моменту, когда поезд подъехал к скальному коридору, Панкратов уже отключился, полакомившись кофе с морфином. Когда Владимиров стал поворачиваться, его ударили чем-то металлическим. Грохот поезда, едущего между скал, слился с грохотом от удара. Плюс вспышка!

Пока ехали к станции, мы успели обсудить все возможности нашей версии и пришли к выводу, что она вполне правдоподобна. Значит, из четырех человек, находившихся в вагоне, двоих можно было исключить из числа преступников.

Очевидно, первый срыв плана был, когда Владимиров отказался от кофе. Его нейтрализовали. Болты в туалете к тому времени были уже частично откручены. Оставалось завершить дело. Унитаз сняли и в условленном месте выбросили на полотно ящик с деньгами.

Со взрывом тоже можно было теперь разобраться.

Скорее всего, бомба была в термосе у Семенова. Охранники, как они сами считали, должны были приготовить бомбу к взрыву и покинуть вагон.

Но те, кто планировал ограбление, считали, что Семенов и Николаев будут лишними при дележе добычи.

Как только Семенов отвинтил крышку термоса, раздался взрыв… «Далее, как говорится, по тексту»…

Мы привезли Владимирова обратно в больницу, и врач обещал, что в ближайшие дни его можно будет транспортировать в Питер.

Пока мы странствовали, Валентина оставалась в больнице, ждала своего суженого.