Хамелеон 4 (СИ) - Буланов Константин Николаевич

[3] Д-1 — советская 152-мм дивизионная гаубица. Была создана путем наложения ствола 152-мм гаубицы М-10 на лафет 122-мм дивизионной гаубицы М-30.

[4] Бронепрожигающий снаряд — так долгое время называли кумулятивные снаряды, поскольку не было четкого понимания, за счет чего происходит пробитие брони. Изначально полагали, что за счет высокой температуры образующегося при подрыве боевого ядра, а не за счет сверхвысокого давления.

[5] Физелер-167 — германский палубный биплан бомбардировщик-торпедоносец. В реальной истории был построен в количестве 12 экземпляров для авианосца «Граф Цеппелин».

[6] «Король Георг V» — самый современный и самый мощный тип линкоров Королевского флота Великобритании. Всего построено 5 кораблей этого типа. Один был потоплен японской авиацией близ Сингапура.

Глава 18

Человек, что красит должность

— Не понимаю вашего желания, товарищ Геркан. Вы великолепно показываете себя на ныне занимаемой должности. Товарищам из соседних наркоматов всегда готовы помочь дельным советом, опять же, — позволил себе тонко пошутить Иосиф Виссарионович насчет постоянных склок Александра с «авиаторами», «оружейниками» и «артиллеристами». — Так почему вы сейчас полагаете необходимым передать свою должность товарищу Озерову?

— Всё дело в грядущей реорганизации Автобронетанкового управления, товарищ Сталин, — сказал истинную правду краском. Правда, лишь частичную. Впрочем, для него это стало, скорее, нормой, нежели исключением.

Он знал, что при иных обстоятельствах подобное преобразование было проведено после не сильно победоносной Зимней войны с Финляндией, которая выявила многочисленные недостатки в структуре, вооружении и стратегии РККА. Нынче же понимание необходимости схожих изменений пришло в головы верхушки Красной армии, так сказать, эволюционным путем. Чему в немалой степени способствовало начало развёртывания мотострелковых корпусов, до которых советские войска, наконец, доросли. Во всяком случае, так полагали в Генеральном Штабе РККА.

— Поясните, — что-что, а слушать разъяснения специалистов своего дела Сталин умел. Четко осознавая, что никак не может быть сведущим вообще во всех сферах деятельности, по всем стратегически важным вопросам глава государства старался подбирать себе советников, что официальных, что неофициальных. Геркана же он хоть и считал темной лошадкой. Но при этом признавал данного краскома очень полезной темной лошадкой, вдобавок умеющей давать действительно стоящие советы. Доказательств тому имелось масса. Однако это вовсе не означало, что предоставляемая тем информация впоследствии не перепроверяется десятком-другим компетентных человек.

— Павел Сергеевич Озеров является великолепным начальником АБТУ. Тут спору нет. По-другому и быть не может с его-то опытом! — кивнув, принялся озвучивать своё видение складывающейся ситуации Александр. — Но вся беда в том, что в очень скором времени руководитель данного управления вдобавок должен будет стать начальником всех автобронетанковых войск Красной армии. А товарищ Озеров, являясь великолепным организатором и превосходным техническим специалистом, вообще не обладает никаким личным опытом непосредственного командования современными боевыми подразделениями. Стало быть, его, непременно, подвинут с нынешнего места. Ведь не может же человек, который даже танковой ротой никогда не командовал, быть непосредственным руководителем у командующего мотострелкового корпуса, к примеру. И вдобавок указывать тому, как именно надо воевать! Никак не может! — говоря это, он неслабо так рисковал, поскольку тот же Ворошилов, следуя данной логике, вообще являлся сущим бездарем, которого срочно требовалось задвинуть куда подальше, как музейный экспонат. Возможно даже, как ценный музейный экспонат! — А на моей нынешней должности он окажется практически в той же среде, в которой продуктивно работал многие годы. Разве что с руководством многочисленных заводов начнет общаться куда более тесно и по заметно большему количеству вопросов.

— А вы, стало быть, сможете грамотно руководить командующими танковых корпусов? — не спросив напрямую, кем видит себя в ближайшем будущем сам посетитель, глава государства логично предположил, что тот сам метит в руководители АБТУ.

— И я не смогу, товарищ Сталин, — не подтвердил озвученной догадки Александр к немалому удивлению хозяина кабинета. — Без ложной скромности скажу, что я великолепный технический специалист. И кое-что всё же смыслю в тактике применения бронетанковых сил. Но стратегом в данном вопросе уж точно не являюсь. Тут, хотим мы того или нет, будет необходим человек с богатым опытом управления моторизованными войсками в реальных сражениях. При этом одновременно обладающий солидным багажом знаний в технической части.

— Хм. И кого же вы видите достойным данной должности? — проявил закономерный интерес Иосиф Виссарионович. А что еще ему оставалось делать? Надо ведь было подталкивать разговор в сторону интересующих именно его фактов.

— На самом деле, независимо от моих личных желаний и предпочтений, я особого выбора вообще не вижу, — как-то даже смутился посетитель главы государства от того, что фактически заявлял о существовании какого-то неизбежного ультиматума. Причем заявлял не абы кому, а самому Сталину! — Из всех красных командиров, обладающих реальным боевым опытом руководства крупными бронетанковыми соединениями, лишь один вдобавок имеет многолетний опыт службы в АБТУ. Это генерал-майор танковых войск Кривошеин Семён Моисеевич. — В 1940 году для высшего командного состава РККА были приняты новые звания, являющиеся некой калькой тех, что некогда имелись еще в царской армии. Только «кавалерию» сменили на «танковые войска». — В управлении его многие хорошо помнят, он опять же уже многих знает. В Испании очень успешно командовал. Такому человеку не придется тратить много времени на вхождение в должность. — Вдобавок, о чём умолчал Геркан, у Кривошеина имелся такой бонус к доверию от нынешних властей, как служба в 1-ой конной армии под началом Ворошилова. То есть он действительно считался у них своим.

А вообще весь этот разговор был затеян краскомом с двумя целями. Во-первых, не смотря на выигранные годы, он очень чётко видел, что РККА до сих пор пребывает в посредственном боевом состоянии. Столь же быстрое развертывание всё новых и новых дивизий играли с Красной армией не меньшую злую шутку, чем форсированная индустриализация народного хозяйства с качеством производимой в СССР продукции.

Да, промышленных товаров с каждым днем производили всё больше и больше, но качество их оставляло желать много лучшего. Вот и качество подготовки красноармейцев с красными командирами оставляло желать лучшего. Много лучшего. Много-много лучшего! В общем, не была готова армия к явно приближающейся войне с Финляндией. Не была готова в той мере, в которой то желал бы видеть сам краском. И Александр собирался в меру сил поправить положение хотя бы в некоторой части тех войск, которым вскоре предстояло вступить в кровопролитные сражения. Благо имелся достойный и крепкий скелет, вокруг которого виделось возможным наскоро нарастить мясо.

Старый друг — Михаил Киселев, всё так же продолжал командовать 2-й тяжелой танковой дивизией РГК в Ленинградском военном округе. А с ним у Александра завсегда выходило найти общий язык. Даже после амнезии более близкого приятеля у него не появилось, и они продолжали время от времени видится. Потому дело оставалось за «малым» — выцарапать для Киселева толкового командующего в будущей наступательной операции, поскольку такие «деятели», как Ворошилов и Жданов, лично его не устраивали категорически. А те же Тимошенко, Штерн и Мерецков являлись излишне опасными «товарищами». Двоим последним еще только предстояло почувствовать себя в шкурах «врагов народа», а первый уже находился в звании генерал-лейтенанта и командовал Киевским Особым Военным Округом. В общем, не генерал-майору танковых войск, каковым после введения новых званий и переаттестации стал сам Геркан, было по рангу просить своему другу в армейское начальство вышестоящего краскома. А вот, так сказать, равного — более чем допустимо. И таковым вполне себе мог стать генерал-майор Константин Константинович Рокоссовский, которого всё-таки освободили из заключения в 1940 году за отсутствием состава преступления.