Танковые сражения войск СС - Вилли Фей

Вражеские танки уже ворвались в город, и один из буксируемых танков был подбит из противотанкового орудия. Проезжая через занятые противником районы города, Баркманн снова попал под удар истребителей-бомбардировщиков. Он был ранен осколком в ногу; получил ранение и заряжающий. В ночь с 29 на 30 июля Баркманн повел свою «пантеру» в направлении на Авранш, и ему пришлось пересекать пути продвижения американских войск. На следующее утро пришлось взорвать второй танк, который он тянул на буксире. Чуть позднее, после взрыва боекомплекта, выгорела и его «пантера». Экипажи, всего 14 человек, продолжили путь к побережью пешком и вернулись в расположение своей роты 5 августа. Они прошли через американские позиции и во время отлива вброд переправились через бухту. В представлении к Рыцарскому кресту от 27 августа 1944 года говорится:

«Во время боев против высадившегося противника унтершарфюрер СС Баркманн остался прикрывать два подбитых танка своей дивизии. Ввиду отступления дивизии, он оказался оторванным от своей части. Баркманн взорвал один из танков и взял второй на буксир. Он неоднократно пересекал пути продвижения американских войск и подбил четырнадцать вражеских танков. По ночам он пристраивался к американским колоннам и через два дня сумел выйти к своим…»

Оборона и отступление в Нормандии, 1944 год

Командир взвода и танка Фриц Ланганке, 2-й танковый полк «Дас Райх»

Ночью нас сменили с позиций восточнее Карантана и отвели в резерв в Сен-Себастьян. Однако еще до полудня следующего дня нам снова пришлось двигаться в путь. Со взводом из четырех «пантер» я на полной скорости направился к северо-восточной окраине Перье и доложил о прибытии командиру полка оберштурмбаннфюреру Тихсену. Поскольку в приказе от нас требовали «двигаться, невзирая на действия вражеской авиации», было ясно, что опять сложилось отчаянное положение. В пути нам повезло, и истребители-бомбардировщики нас практически не беспокоили. Однако район сосредоточения оказался крайне негостеприимным местом. Пока мы ожидали командира полка, район подвергся довольно сильному артиллерийскому обстрелу, который произвел на нас впечатление. Командир, подъехав, поставил свою открытую легковушку вплотную к моему танку и, не теряя ни минуты, встал и четким военным языком, которым он славился далеко за пределами нашей дивизии, начал описывать мне положение и задачу.

В самом начале инструктажа серия разрывов едва не накрыла нас, прервав его объяснения. Сам того не заметив, я съехал поглубже внутрь башни так, что едва мог из нее выглянуть. Командир полка даже не шелохнулся. Он стоял, вытянувшись в полный рост, в своей машине и не мигая смотрел на меня.

Он не играл на публику и не пытался произвести впечатление. В любой армии мира и во все времена выдающийся командир должен был играть главную роль, служить примером для подражания в сложной или даже отчаянной ситуации, проявлять выдержку, спокойствие и предельную самодисциплину. Именно эти черты в подобных ситуациях передаются подчиненным, подвигая целые подразделения и отдельных людей на действия и поведение, которые невозможно объяснить иначе. Такие обстоятельства трудно, практически невозможно описать спокойными словами и обычным языком. Они дают возможность лучше почувствовать разницу между невоенным человеком и настоящим солдатом. Здесь, на окраине Перье, это открытие поставило меня в неловкое положение. Такое образцовое поведение оказывает более сильное воздействие, чем доводы разума, и помогает преодолеть страх. Внезапно я понял, что не могу больше смотреть сверху вниз из башни на командира полка, спокойно стоящего в неприкрытой машине. Несмотря на то, что оставаться в башне было намного разумнее, я почувствовал необходимость спрыгнуть на землю и встать по стойке «смирно» возле его машины, восстановив тем самым надлежащую армейскую субординацию. Тот, кому не суждено стать настоящим солдатом, никогда не сможет в полной мере оценить важность строгого соблюдения этой военной формальности. Муштра и церемонии сами по себе не имеют большой ценности. В отсутствие необходимых условий они могут показаться бессмысленными и лишними, а может быть, даже и нелепыми. Но они, являясь неотъемлемой частью солдатской жизни, служат выражением психических установок, морально-этических обязательств и, как таковые, играют жизненно важную роль. Без них армия — это просто группа людей в форме и с оружием, которые, в лучшем случае, способны сносно выполнить свою работу. Но от таких людей никогда нельзя ожидать даже простого исполнения воинского долга, не говоря уже о героизме.

Когда я встал рядом с машиной, оберштурмбаннфюрер Тихсен вышел и по карте подробно описал мне обстановку.

Все это время вокруг продолжали рваться снаряды. Желание поскорее найти укрытие было почти непреодолимым. Но суровая военная подготовка, солдатское отношение к своему делу, опыт трудных военных лет и пример командира помогли пересилить это желание. Я стоял и наблюдал, как спокойствие и уверенность в себе могут одолеть и вытеснить природный человеческий страх.

После инструктажа я отдал честь и дождался, пока командир уедет. Потом я залез в танк как обычно, несмотря на внутреннее желание запрыгнуть в него, как кенгуру. Разумеется, экипажи следили за нашей беседой с самого начала, и о том, чтобы нарушить ее дух в самом конце, не могло быть и речи.

Американцы усилили давление с севера, угрожая Перье. Они уже почти вышли к небольшой речушке Сев. Несколько танков нашего полка были подбиты. Моему взводу было приказано остановить противника на дороге, шедшей на север чуть западнее Перье от шоссе № 800. В моей памяти она осталась как «Римская дорога». Полуразрушенный Перье, через который мы проезжали, производил впечатление города-призрака. По грунтовым дорогам мы вышли к шоссе, сопровождаемые американским самолетом-корректировщиком, лениво кружившим над нами. Подойдя к дороге справа от фермы, мы тут же попали под сильный обстрел. На склоне за рекой, примерно в километре, мы заметили довольно сильный смешанный отряд американцев. Я все еще размышлял над тем, как бы получше занять огневые позиции, когда на своем «Фольксвагене» подъехал наш ротный, оберштурмфюрер Шломка. Он объезжал разбросанные по широкому фронту взводы нашей 2-й роты, чтобы составить свое представление об обстановке. Едва я отдал механику-водителю приказ завести танк в сад справа от дороги, чтобы получше его укрыть, как ротный подбежал к нам, чтобы выяснить, не можем ли мы занять более выгодную позицию в огороженном поле по левую сторону от дороги. Едва мы прибыли туда, как нас накрыл залп из тяжелых орудий. Я хотел броситься на землю, но было уже поздно.