АМБИГВЫ. Трудности к Фоме (Ambigua ad Thomam), Трудности к Иоанну (Ambigua ad Iohannem) - Преподобный Максим Исповедник

Amb. 23, 24, 25 и 26, в которых толкуются четыре отрывка из Третьего слова свт. Григория о богословии (or. 29), посвящены триадологическим пассажам свт. Григория. Причем учение о Троице в них рассматривается в тесной связи с учением о действии Бога в мире. Настоящая трудность является толкованием знаменитого места (or. 29.2: PG 36, 76B), где говорится о движении Монады, «расширившейся» до Триады, то есть как будто о движении в Боге. Прп. Максим, неоднократно писавший об отсутствии такого движения, дает свое толкование этого места: он рассматривает Бога как перводвигатель и творческий Ум, нетварные действия которого и соответствующие им логосы неизменны и неподвижны, но сами движут все тварное. Что касается движения Монады вплоть до Триады, то прп. Максим понимает эти слова в смысле нашего познания Бога как Единицы и Троицы.

19. amb. 24: 1261В–1264В

Вместо учения аномеев о том, что Сын Божий творится волей Отца, прп. Максим, вслед за свт. Григорием Богословом, говорит о вечных и «неподвижных» отношениях Отца и Сына, продолжая отстаивать свое учение о неподвижности в Боге.

20. amb. 25: 1264C–1265B

В трудности разбирается опровержение свт. Григорием силлогизма ариан или аномеев в их толковании Ин. 14:28: Отец Мой более Меня. Арианское и аномейское толкования сводятся к абсурду.

21. amb. 26: 1265C–1268B

Даже если признать, что имя Отец можно понять в смысле действия, все равно сохраняется единосущие Сына (1265D10). Это доказывается при различении имманентного действия и действия вовне (1268А13-В2), хотя на самом деле даже и понятие об имманентном действии в строгом смысле не может быть приложено к внутритроичной реальности, ибо рождение Сына несказанно и несравнимо ни с чем в области тварного.

22. amb. 27: 1268C–1272A

После четырех триадологических пассажей из or. 29 свт. Григория прп. Максим разбирает четыре отрывка из or. 30, три из которых – христологические. Прп. Максим начинает с толкования антианомейской полемики свт. Григория относительно трактовки Ин. 20:17. В собственном смысле Отец говорится в отношении Слова в Божестве, Бог говорится не в собственном смысле; но Отец говорится в несобственном смысле в отношении человеческой природы, или нас, в то время как Бог в этом отношении говорится в собственном. Однако все это приложимо ко Христу, имея в виду ипостасное единение двух природ (1268D13–1269B5–1269B12). Прп. Максим продолжает аргументацию, привлекая другой отрывок из свт. Григория, и расширяет контекст (1269C2-D5) так, чтобы полемика против ариан и аномеев распространилась и на монофизитов.

23. amb. 28: 1272BC

Как и предыдущая трудность (см. 1269D6–1272A3), эта, связанная с риторическим выражением свт. Григория, разрешается ссылкой на некоего премудрого старца, который различил то, что свойственно Богу по природе, а человеку по благодати.

24. amb. 29: 1272D–1273A

Снова, ссылаясь на премудрого старца, прп. Максим разрешает трудность не мысли, но способа выражения, проясняя фразу из or. 30.11: PG 36, 116С.

25. amb. 30: 1273AC

В комментируемом отрывке из свт. Григория (or. 30.21: PG 36, 133A) говорится о божественном «шествовании» с помощью высоких имен Христа (свидетельствующих о Его Божестве), сострадательном с помощью телесных имен (свидетельствующих о Его человеческой природе) и всецелом божественном, которое предпочтительнее всех. Прп. Максим использует толкование этого отрывка для раскрытия своего учения о необходимости взаимодействия мистического созерцания и практической философии, то есть деятельности и ведения, которые, укрепленные благодатью, производят намеренное отчуждение от плоти и ее движений. Особенно важна подчеркиваемая здесь прп. Максимом разумность практической философии. Суть этого отчуждения и совершаемого шествия к Богу объясняется через параллель плоти и ума материи (вещества) и вида. Через навык добродетели и ведения подвижник становится выше материи и вида благодаря Тому, Кто Сам, будучи превыше материи и вида, ради нас стал материален и принял вид. Далее дается объяснение, что значит «всецело божественно» (1273С11); такое шествие осуществляется через бесстрастие, проистекающее из со-страдания, точнее, со-страстия Воплотившемуся Богу и ближнему, вплоть до полагания души за други своя. Единство созерцания и деятельности отвечает единству двух природ и соответствующих им имен Христа. В «телесных» именах Христа подчеркивается момент послушания Божией воле, даже до смерти. Соответственно, идущий путем Того, Кто, приняв нашу плоть, стал со-страстен нам, сам делается со-страдающим Христу (не психологически, а реально) и во Христе – ближним. Отсюда появляется и тема со-страдания Богу и ближним в конце amb. 30.

26. amb. 31: 1273D–1281B

В трудности толкуется отрывок из Слова на Рождество (первый из семи комментируемых): «Законы природы упраздняются – должно, чтобы исполнился горний мир. Христос повелевает, да не воспротивимся» (or. 38.2: PG 36, 313B). Слова свт. Григория получают у прп. Максима здесь четыре различных толкования. Только первое рассматривает весь отрывок целиком; второе (1276Dff.), как и четвертое (1280С), касается наполнения высшего мира; третье (1280С) касается скорее упразднения законов природы.

1. Законы природы «упраздняются» – Христос рождается от Девы бессеменно и не нарушая Ее девство (1273D–1276B2). Это происходит через послушание Второго Адама, в котором совершается то рождение в Духе, что должно было совершиться в первом. Это рождение по праву наполняет высший мир (1276В3-С1). Первый Адам заполнил низший мир через непослушание, Второй Адам заполняет высший теми, кто уподобляется Ему и рождается для нетления по послушанию. Закону рождения по плоти положен предел.

2. Второе рассмотрение (1276D–1280A2) подключает к экзегезе три притчи из Евангелия от Луки – о потерянной овце, о потерянной драхме и о блудном сыне. Притчи используются для объяснения восполнения числа пребывающих на небесах.

3. В третьем толковании (1280А-С5) прп. Максим говорит, что упразднение законов природы не означает нарушения логоса природы, который остается неизменным. В других трудностях будет объяснено, что речь идет об изменении не логоса, а тропоса, или способа существования природы. Логос природы во Христе был всецело сохранен, но действовал Он способом превыше человеческого (параллельные места: amb. 15: 1217A; 31: 1280A; 36: 1289C; 42: 1329A, 1345B).

4. В последнем толковании (1280С8–1281В5) прп. Максим подводит итог предыдущим, делая акцент на восполнении вышнего мира, что можно понять в смысле исполнения замысла Божия о членах Христовых – тема, разработанная в amb. 7 в контексте полемики с оригенизмом.

27. amb. 32: 1281B–1285C

В трудности толкуется отрывок из того же Слова: «„Младенец родился нам, Сын, и дан нам, власть Которого на плече Его“,[452] ибо со крестом поднимается» (or.