Охота на судьбу - Андрей Удовиченко

Воины еще до второго залпа организовали боевой порядок вокруг каравана, найдя укрытие за стальными щитами. Вот уж кто больше всего боялся сейчас потерять свою жизнь, так это бедные кучеры, пребывавшие в настоящем ужасе от внезапной атаки. Бросив поводья своих упряжей, простолюдины помчались кто куда. Часть из них, будто не доверяя надежности живой стены, выстроившейся вокруг повозок, побежали в лес, прикрыв голову руками, в надежде, что это способно уберечь их от прицельного выстрела. Другая часть возниц не нашла ничего лучше, как залезть под груженые обозы, словно зеленые гусеницы, что от испугу сворачиваются в малюсенький комочек. Конечно, несчастные люди и не подозревали, что занятая ими под центральными обозами позиция отнюдь не была надежной, а даже, наоборот, крайне опасной для жизни. Как ни странно, запряженные кони, брошенные покинувшими поле боя возничими, без особого волнения отреагировали на внезапную атаку.

Командир с оставшимися всадниками молча кружил около строя, ожидая атаки вражеской пехоты. Он не спешил предпринимать активные действия, так как понял, что связался не с горсткой бандитов, а с профессионалами и, позволь он своим бойцам сломать строй, повстанцы не преминут воспользоваться этой ошибкой и тут же расшвыряют глупцов. Лучники, находившиеся позади воинов, старались выискать среди деревьев цели, но все было тщетно — заросли являлись идеальным укрытием. Повстанцы не спешили бросаться на непробиваемую, ощетинившуюся клинками, стену. Еще несколько залпов с обеих сторон леса, и стрелы, словно дождь, забарабанили острыми наконечниками по металлическим щитам живой стены.

В этот момент Раэля посетила мысль, что на этом, все и закончится — стража, словно крепостная стена, выстроенная вокруг цитадели, заслонила собой ценный груз, и теперь только разве что отряд боевых магов сможет разметать многочисленных бойцов сгустками огня. Но участия магов не потребовалось.

С противоположной стороны леса, из заснеженных листьев сосны, с высоты около десяти метров вниз устремились несколько бревен, усеянных шипами и закрепленных по бокам канатами. Смертоносная ловушка врезалась в закованных в латные и кольчужные доспехи воинов. Ниспосланная свыше «кара» разбросала не успевших вовремя среагировать воителей, снеся их мощным ударом широких бревен, заодно перевернув стоящий позади обоз, под которым прятался один из извозчиков. Бедные лошади, запряженные в злосчастный обоз, от удара рухнули в снег вместе с повозкой и, панически заржав, молотили в воздухе своими мощными ногами, безуспешно пытаясь подняться, высвободиться из проклятой упряжи. Содержимое перевернутого обоза — груда золотой руды, вывалилась на снег, будто подначивая своим видом нападавших, приглашая их побороться за обладание собой.

— В бой! — заорал командир повстанцев, подав сигнал к началу атаки.

Стрелки по команде побросали свои луки и, вооружившись мечами, выскочили из леса на дезорганизованных, потерявших строй, защитников каравана. Раэль, не имевший выбора, последовал их примеру. Рядом бежал командир, удерживая обеими руками увесистую булаву. Нельзя было не заметить, что при этом поврежденная рука причиняла ему боль.

— Все в порядке! Царапина, — поймав взгляд охотника, заявил он.

Бойцов стражи было явно больше, и они снова стали образовывать строй вокруг каравана. Шесть оставшихся в живых всадников, представляющих собой немалую силу, сгруппировались для атаки. Повстанцы единой яростной волной налетели на стражу. Все-таки, что и говорить, защитники каравана были бывалыми бойцами и, быстро оправившись от неприятного сюрприза, встретили натиск противника стеной щитов.

Всадники, во главе с офицером стражи, набросились на бандитов с правого фланга, высвобождая своих бойцов из зажатых тисков. Все предприятие катилось под откос, и не надо было быть великим стратегом, чтобы заметить это. И даже такая превосходно сработанная ловушка, как бревна, не смогла перевесить чашу весов в сторону повстанцев.

Главарь снес булавой очередного противника и, злобно шипя, с трудом поднимая свое тяжелое оружие, принялся за второго стражника. Разгром разбойников был не за горами, и, в полной мере осознав всю плачевность ситуации, Раэль наконец, принял единственно верное решение и, увернувшись от удара защитника каравана, бросился назад в лес.

— Ах, ты ж, чертов подлец! — гневно прокричал ему вслед командир, краем глаза заметивший отступление нового компаньона, — губернаторский прихвостень! Я еще достану тебя и выпотрошу, как свинью! — рычал он, с удвоенной силой лупя по щиту своего противника, оставляя на потертом покрытии глубокие вмятины, словно в попытке выстлать на нем только что произнесенное в адрес скрывшегося негодяя проклятие.

Всадники же, находясь в более выгодном положении, нежели их пешие противники, расправились еще с несколькими бойцами повстанцев. Теперь защищаться приходилось уже не охранникам каравана, а повстанцам, чья уверенность в благополучном исходе предприятия, угасала с каждой новой смертью товарищей. Подогретые переходом инициативы в их руки, стражники, выйдя из своего «щитового ступора», перешли в атаку, постепенно сжимая кольцо вокруг двух групп повстанцев. Ловушка, которую смастерили для себя сами нападавшие, захлопнулась, а кружащая неподалеку конница ни за что не позволила бы разбойникам скрыться с места боя живьем.

— Поцелуйте в зад своего треклятого губернатора, вонючие псы! — гремел уже порядком запыхавшийся командир и, словно маятник, орудуя из стороны в сторону своей здоровенной булавой, откидывал напирающих на него стражей. Но свежая, недавно полученная рана в плече давала о себе знать, о чем свидетельствовало сокращение амплитуды взмахов.

Командир стражи восседал верхом на своем чистокровном гунтере, который, подобно своему хозяину, казалось, не испытывал ни малейшего волнения от бурлящей, словно потоки вулканической лавы, битвы. Заприметив в происходящей бойне искомую цель, воин неспешно направился к ней, уверенно удерживая в руке одноручный меч, который, судя по многочисленным отметинам, повидал на своем веку не одну битву.

Главарь повстанцев, отбросив очередного напиравшего на него бойца мощным ударом булавы, уловил силуэт приближающегося к нему через ряды занятых боем людей офицера, который подбирался к своей жертве, даже не опасаясь быть замеченным. Черный, словно беззвездная ночь, конь, вторя своему хладнокровному бесстрашному седоку, смело сокращал расстояние до цели, оставляя на истоптанном снегу отпечатки подков.

— А-а-а, тебя-то мне и не хватало! — воскликнул командир повстанцев, развернувшись лицом к всаднику. Храбрая речь, прозвучавшая из его уст, походила скорее на попытку ободрить себя перед неизбежной кончиной, нежели на отважный призыв к бою.