Унаги с маком или Змее-Week - Иван Быков

Помогла добрая фея по имени Фея. Легкие шаги на лестнице, и вот в дверном проеме появилась черноволосая красавица в светлых джинсах и все в том же свитере с шишкой и двумя мишками. В руках Фея держала разнос. Как-то особенно серьезно, по всей очевидности, ощущая возложенную на нее секретарскую ответственность, девушка молча расставила на краю стола: коньячку, в которой тягуче переливалось полторы сотни граммов коньяку; блюдечко с кубиками сыра на зубочистках; блюдечко с дольками лимона на зубочистках; пустой стакан; пакет апельсинового сока. Разместив все эти предметы таким образом, чтобы они не мешали сидящему за столом Нестору, но были под рукой, Фея секунду оценивала плоды собственного труда, осталась довольна, кивнула сама себе и скрылась, даже не глянув на Нестора. И уже с лестничного пролета донеслось веселое:

— Если что нужно — просто крикни! Мы внизу!

Нестор пожал плечами: что еще может быть нужно отечественному педагогу? Счастливо потянувшись, он сделал глоток из бокала, хотя пять минут назад уже и не хотел вовсе. Закусил кислой долькой лимона. И быстро стал набрасывать по схеме связующие линии, надписывать над ними наводящие вопросы, делать сноски для дальнейшего оформления домашних заданий и тем для самостоятельной работы учеников. Зашелестели страницы книг, развернулись окна справочных ресурсов, застучали по клавишам пальцы. Лист за листом разрастался план проведения урока, со всеми необходимыми элементами: проверкой изученного, актуализацией опорных знаний, изложением новой темы, закреплением и объяснением того, что будет необходимо сделать вне класса. Нестор уверенно разбрасывал по минутам работу с конспектами, эвристические диалоги, командное соревнование динамических групп. Выписывал на полях уже распечатанных листов фамилии ребят, на деятельность которых нужно обратить особое внимание: чтобы не мешали, чтобы не уснули, чтобы не забыли записать все необходимое в конспекты и в дневники. Помечал особенности того или иного класса на параллели, корректировал в зависимости от этих особенностей сложность вопросов, объем и темп изложения учебного материала, расставлял нужные акценты.

Как любой художник, упоенный своей работой, — а ведь педагогика — это не столько наука, сколько искусство, — Нестор не замечал ничего вокруг. Вернее, не обращал никакого внимания на то, что происходило вне единственно важного на данный момент — вне его любимого, такого увлекательного и нужного дела. Нестор готовился к урокам в параллели девятых классов, которые предстояло ему провести в соответствии с расписанием в понедельник.

Он не замечал, как два или три раза кто-то из девушек появлялся в библиотеке, как они что-то приносили, уносили, подливали, вытирали, поправляли. Девушки молчали, чтобы не отвлекать работающего профессионала. Нестор молчал, не в силах оторвать взгляд, мысль, внимание от работы. Семен и Кир вообще не проявляли никаких признаков своего присутствия — Нестор даже не слышал их голосов на кухне.

Он не знал, сколько прошло часов, прожитых в турбулентном вихре созидания. На столе лежал теперь исписанный почти до половины блокнот, развернутые на разных страницах труды историков и закрытые книги, заложенные обрывками белых листов, — уже не стопкой, вне всякого порядка. Но самое главное — прямо перед Нестором счастливо расположился десяток только что распечатанных листов, содержащих результат всей многочасовой работы. Десяток листов поурочного плана. Автор теперь был спокоен: завтрашние занятия пройдут достойно.

Нестор снова потянулся, как и перед работой, — счастливо, но теперь еще слегка устало. Вернулся окружающий мир — интерьер, звуки, терпкий вкус напитка. Люди. Где, кстати, люди? Не обиделись, что покинул их на такой невежливо продолжительный срок?

Нестор встал из-за стола и, сжимая в качестве оправдания — вот, дескать, глядите, что сделал, — распечатку планов, пошел к лестнице. Он слегка покачивался от выпитого, но стоило ли обращать на это внимание, когда проделан такой труд и вот он — в правой руке — замечательный результат этого труда? Радостно улыбаясь, Нестор спустился в гостиную.

Здесь, в гостиной тихо-тихо, почти неслышно, работал телевизор. На диване полулежали Соня и Фея, обе на одном — на угловом. Девушки смотрели какой-то фильм. С появлением Нестора от просмотра они даже не оторвались.

— Где Кир? — Нестор заглянул на кухню и убедился, что она пуста. — Где Семен Немирович?

— Давно уже уехали, — ответила Соня, не повернув головы. — Фея им такси вызвала два часа назад. Можешь в душ идти. Нам еще полчаса нужно — фильм досмотреть.

58

Второй раз за сегодняшний день Нестор стоял под острыми, пронзающими струями горячего душа. Стоял, стараясь собраться с мыслями и понять, что, в конце концов, происходит. В его голове, как в доме Облонских, — смешалось все. Правда, в доме на Кисельной, 8 не было ни кухарок, ни гувернанток, ни экономок. Зато можно было найти другие аналогии со знаменитым романом: был муж, который уже второй день не появлялся дома; была жена, которая так же объявила мужу, что не может с ним жить в одних стенах. Даже англичанка — и та была, если принять во внимание географию рождения Феи, хоть Фея и не думала писать «записку приятельнице, прося приискать ей новое место».

Слайдоскоп памяти предлагал некий набор слайдов вне всякой последовательности. Их нужно было расставить в правильном порядке, как в детской логической игре. Нестор втирал в мокрые волосы пену шампуня, совершая очередное круговое движение пальцами с каждой новой картинкой. Картинки-события воскресного дня выстроились в маленький сериал пяти из серий:

1. Промозглый гараж — желтый конверт — пустынная дорога — злые собаки — горячий душ — мгновенный сон.

2. Зеленый проводник — мышиный лаз — апокалиптическая галерея — обнаженная Зоенька — холодная земля — Белый Ясень.

3. Гнезда-Взвеси — черные вихри — липкие нити — крайнее напряжение — осознание смерти — змейка-спасительница.

4. Пробуждение на диване — ожидаемые и неожиданные гости — беседы за столом — «тайная» комната.

5. Книги — работа — книги — работа — неожиданные соседи на ночь — горячий душ.

Между этими слайдами были, наверняка, и другие события, но память все промежутки стерла по причине их второстепенного значения. Все оставшиеся изображения были запечатлены четко и ярко, что никак не способствовало их пониманию, а наоборот, превращало нынешнее воскресенье в неразрешимый ребус. Основными вопросами оставались: «Была ли эта чертовщина с Зоенькой, Белым Ясенем и черными жуками-вихрями бредовой явью или сном-наваждением?» и «На кой хвост Соня и Фея остались ночевать с ним в одном доме?».