Афера - Стивен Фрей

— Ну и денек нас ожидает, Кент! Такого давненько уже не случалось.

— Это точно. — Хауард протянул ему руку. — Поднимайся, а то затопчут.

Виктор Фаринхолт наклонился над столом в своем кабинете «Лоудстар инвестмент менеджмент» и, повернувшись к Питеру Лейну, яростно потряс какой-то бумажкой.

— О Господи, Лейн, от кого у тебя этот подарок? — прорычал он.

Питер Лейн заерзал в кожаном кресле.

— Что-что? — В ушах его почему-то зазвенело.

— Ты что, ничего не знаешь?

— О чем это ты? — с удивленно-невинным выражением осведомился Лейн. — Утренний выпуск «Файнэншиал кроникл» я читал. — На самом деле ничего он не читал. — Но никаких сенсаций там не обнаружил.

— Значит, плохо читал.

— Как это понять?

— Ты что, ничего не слышал?

— А что я должен был слышать? — начал раздражаться Лейн.

— Какая-то инвестиционная компания только что объявила о своем намерении заполучить «Пенн-мар кемиклз». Она готова выложить семьдесят пять долларов за акцию.

Лейн невидящими глазами посмотрел на Фаринхолта. Наконец до него дошло то, что следовало бы давно уже понять. Ему показалось, словно его молотом по лбу ударили. Лейна используют, и хотя, для чего именно, пока не совсем ясно, ничего хорошего это ему не сулит.

Он попытался сохранить самообладание, не выдать чувств.

— Что ж... это здорово. Мы чуть не в одночасье более чем удвоили состояние президента. — Лейну требовалось время, чтобы обдумать ситуацию.

— Ты что, полный идиот? Да ты хоть чуточку соображаешь, что произойдет, когда о наших делах прознают газеты? Ведь мы купили от имени президента пакет акций за считанные недели до того, как они стали мишенью каких-то налетчиков!

— Да ничего не произойдет. Ничего дурного мы не сделали. К тому же почему газеты должны что-то знать о наших инвестициях?

Фаринхолт покачал головой.

— Мы обязаны сообщать обо всех сделках, заключенных от имени выборных лиц, а газеты следят за этими сообщениями с почти религиозным рвением. — Он понизил голос. — Большую часть своей сознательной жизни я потратил на строительство этой компании, а из-за твоих действий она может рухнуть за несколько дней.

— Да что ты так разволновался? «Пенн-мар» — крупная американская компания. Что дурного в том, если президент купит десяток-другой ее акций? Больше того, с его стороны было бы весьма непатриотично не иметь их. Разве не так? — Лейн поднялся. — По-моему, ты все преувеличиваешь.

— Ничего я не преувеличиваю! — Фаринхолт грохнул кулаком по столу и, стараясь успокоиться, глубоко вздохнул. — Нас обвинят в использовании конфиденциальной информации.

— С чего бы это?

— Я убежден, что так оно и есть. — Фаринхолт посмотрел Лейну в глаза. — Я никогда не доверял тебе. Скользкий ты тип, и зачем я только с тобой связался. Предупреждали же меня промышленники — держись от него подальше.

— Знаешь что, Виктор, я остановился на «Пенн-мар» после самого тщательного анализа. Что же касается твоих личных выпадов, то об этом я даже говорить не хочу.

— После тщательного анализа? Что ж, покажи мне свои расчеты, выкладки, поделись секретами компьютерного моделирования — всем тем, что заставило тебя решить, будто «Пенн-мар» — хорошее инвестиционное поле для президента.

Лейн закашлялся. Никаких выкладок или компьютерных моделей у него не было, как и разумных оснований рекомендовать вкладываться именно в «Пенн-мар». Он просто взял деньги — четыреста тысяч долларов из пятисот, лежащих на счету в банке на Каймановых островах, — в обмен на обещание сделать так, чтобы «Лоудстар» связала президента с «Пенн-мар». Кому это понадобилось, Лейн понятия не имел. На самом деле у него была единственная встреча — с одной привлекательной девицей. Сначала та познакомилась с ним, потом передала запрос и, наконец, положила на счет полмиллиона. Она все время повторяла, что представляет интересы серьезных людей. И давала тому весомое подтверждение — наличные.

— Ты действительно анализировал ситуацию, Питер?

— Все расчеты у меня на работе.

— Не лги мне, Питер. Кто подкупил тебя? Я должен знать это. Когда вся эта история выйдет наружу, мне придется давать объяснения. И у меня нет не малейшего желания, чтобы из-за тебя пошло прахом дело моей жизни.

Лейн направился к двери, но на полпути остановился и, повернув назад, ткнул пальцем в сторону хозяина кабинета:

— Дай мне пять минут, и я соберу все нужные бумаги. Распечатку сделаю.

— Пять минут, Лейн.

Лейн захлопнул за собой дверь. Его кабинет находился слева по коридору, но он повернул направо, в сторону приемной. По мере того, как он приближался к выходу из здания, шаг его сначала сменился бегом трусцой, а потом Лейн и вовсе перешел на спринтерскую скорость.

Сидя за небольшим письменным столом в углу зала заседаний юридической фирмы «Данлоп и Лейтем», превратившегося в штаб-квартиру их общей команды, Фэлкон вглядывался в цифры, прыгающие на экране компьютера. Оборудование поставили сюда по его просьбе, чтобы по ходу рутинной работы фирмы, пока другие члены команды составляют план на день, он мог бы отслеживать движение цен на рынке. Одно только плохо — показания экрана ему явно не нравились.

Остальные — Чеймберс, Барксдейл и Скотт Бартоломью, их коллега из юридической конторы, — сидели по одну сторону длинного стола, занимавшего большую часть зала, и о чем-то говорили, как всегда, вполголоса. Время от времени в зал незаметно проскальзывали молодые служащие с тем или другим сообщением или с бумагой на подпись. Сидевшие за столом выслушивали сообщение, подписывали документы, не обращая при этом ни малейшего внимания на курьеров. Они были слишком поглощены своим делом. Ведь речь идет о тридцати двух миллиардах долларов. Это, согласитесь, сумма.

— Ну, что там нового, Фэлкон? — с этим вопросом Барксдейл обращался к нему каждые четверть часа. Таков был его способ сбросить нервное напряжение. На курение в зале Чеймберс наложил вето, поэтому Барксдейлу требовалось что-то другое.

— Ничего. — Фэлкон бросил взгляд на часы. Три пятьдесят, десять минут до конца торгов.

И вряд ли что-то будет до четырех, когда закрываются рынки. В общем-то так всегда происходит. Другая сторона выжидает этого момента, чтобы выступить с тем или иным заявлением. Никто не хочет обнародовать информацию, способную расшатать рынок. Хотя глупо, конечно, ибо ведь в любом случае торговля продолжается в тени.

— Цена сейчас какая? — осведомился Бартоломью.

Фэлкон пробежался пальцами по клавиатуре.

— Акции «Пенн-мар» идут по восемьдесят одному доллару.

— А максимум?

— По состоянию на три часа по восемьдесят одному доллару семьдесят пять центов. За последние пятьдесят минут кривая пошла немного вниз, но зато сам пакет распух неправдоподобно — почти на пять миллионов акций. Таким образом, всего за день было продано около двадцати миллионов.

Бартоломью со свистом втянул воздух.

— Ребята-арбитры, те, что купили акции в самом начале торгов по семьдесят пять, начинают нервничать, ведь официального заявления представителей «Пенн-мар» все еще нет. Они боятся, что «Пенн-мар» примет наше предложение, и тогда цена покатится вниз, к стартовой отметке, а для них это чистая потеря денег.

— Так оно и есть. — Фэлкон обернулся к Бартоломью. — Любой из них скажет примерно так: «Слушайте, за последние несколько часов я сделал на каждой акции по пятерке. С какой же стати мне рисковать этим заработком, если новых предложений не слышно?»

Бартоломью приятно удивил Фэлкона. Он оказался гораздо более сведущ в этих делах, чем предполагал Фэлкон. Во всяком случае, всю необходимую документацию подготовил как положено.

— Но ведь восемьдесят один доллар — это на шесть больше, чем наша стартовая цена, и все должны подозревать, что вот-вот прозвучат новые предложения. — Барксдейл постучал по столу своей безвкусно-роскошной ручкой.

— Естественно. — Чеймберса было едва слышно. Его явно раздражала манера Барксдейла констатировать очевидное.

Рак. Скрипучий голос — его последствие. Фэлкон пристально посмотрел на Чеймберса. Старик выглядел хуже, чем во время их последней встречи в конференц-зале Южного Национального. Ему вдруг стало грустно. Чеймберс долго не протянет. Фэлкон мало знал этого человека, но всегда испытывал тоску, когда смерть так очевидно стучалась в дверь.

— Вернер Прауш здесь появится?

— Нет, он в Германии. — Чеймберс повернулся к Фэлкону и сузил глаза. — Но я буду держать его в курсе.

— Эндрю, как вы считаете, не пора еще связаться с руководством «Пенн-мар»? — спросил Бартоломью.

Фэлкон перевел на него взгляд. Про себя он отметил, что сдвига пока нет. Бартоломью все еще называет его по имени. Но это ненадолго. Долго этого никогда не бывает.