Глаз сокола - Мишель Пейвер

коварным, скользким голубым камнем. По обе стороны от них тянулись к небу стены из зеленых блоков, таких огромных, будто их вырубали сами боги. Впереди высились ворота, украшенные позолоченными изображениями морских существ: Гилас заметил осьминогов, летучих рыб и дельфинов. По обе стороны от ворот стояли восковые фигуры в человеческий рост, покрытые черными пятнами Чумы.

Сначала Гилас подумал, что гигантские ворота заперты, но стоило Пирре толкнуть створки, как они со скрипом открылись. Изнутри пахнуло благовониями и серой.

Пирра взяла Гиласа за руку. Ее пальцы были холодны как лед, зато бледное лицо выражало упрямую решимость.

– Будем держаться вместе, – произнесла она. – С непривычки в Доме Богини легко заблудиться.

Гилас в зданиях почти не бывал, изнутри он видел только крестьянские хижины, да еще один раз ходил в крепость Креона. Такого великолепия он даже вообразить не мог.

Он спешил следом за Пиррой по полутемному коридору.

Стены расписаны синими спиралями: посмотришь, и голова кружится. Пол неестественно гладкий. Его украшают узоры из красных и желтых завитков, напоминающих волны. Сквозь решетчатую крышу внутрь проникают лучи серого дневного света.

Пирра то ступала в освещенные квадраты, то снова ныряла в темноту.

– Надо факелы зажечь, – пробормотала она.

Гилас чиркнул огнивом – и очутился в волшебной стране. Черные ласточки кружат по кроваво-красному небу над покачивающимися синими камышами и белоснежными лилиями. А вот зеленый лев раскинул желтые крылья. Пасть его разинута в безмолвном реве.

– Гилас, это всего лишь росписи, – бросила Пирра. – Не отвлекайся, иди за мной. Я спрятала кинжал в своей комнате, до нее еще далеко. И смотри под ноги.

Настороженно оглядываясь, Пирра вела Гиласа по извилистым коридорам. Время от времени они переступали через желоба, которые Пирра называла водостоками. Иногда коридоры заканчивались тупиками, а пол вдруг резко шел под уклон – как бы не упасть! А мимо все проносились нарисованные миры. Гилас чувствовал себя не в своей тарелке: неотесанному пастуху из Акии среди всей этой роскоши делать нечего.

Кажется, будто Дом Богини хочет его запутать. Только что он шел, держась за белую, прохладную, гладко отполированную каменную стену, но уже через несколько шагов под его рукой качнулась деревянная ширма. Некоторые двери широкие – в такие сразу три человека войдут. Зато другие – узкие, а по бокам стоят высокие красные колонны, напоминающие мощных широкоплечих стражников. Гилас прошел мимо колонн бочком, стараясь до них не дотрагиваться.

А Пирра побежала прямиком к следующей двери. Но оказалось, что это вовсе не дверь, а занавес из сверкающих бусин, похожий на стену ледяного дождя. Гилас прошел через него и сразу запутался в другом занавесе. Скользкий фиолетовый материал облепил лицо, точно паутина. Пирра сказала, что он называется «шелк» и его прядут черви. В полутемной комнате без окон мальчик заметил корзины. На дне свернулись кольцами крепко спящие змеи.

– Они нужны для ритуалов, – шепотом объяснила девочка. – Я потом проверю, не надо ли их покормить.

Затем Пирра и Гилас пересекли зал. Их шаги разносились по нему гулким эхом. Казалось, люди только что ушли отсюда. Гилас ободрал голени о позолоченную скамью с когтистыми лапами вместо ножек и едва не перевернул стол вместе с глиняными чашами для питья. Стенки у них были тонкие, как яичные скорлупки. Очага Гилас не заметил. Он спросил, как же здесь топят.

– Очагов у нас нет, только жаровни.

«Здесь даже огонь переезжает с места на место», – подумал совсем оробевший Гилас.

Вот Пирра повела его вверх по плоским, ровным каменным ступеням.

– Осторожнее на лестнице, – предупредила она.

«Так вот как называется эта штука».

– Держись поближе к стене.

С другой стороны зиял обрыв.

Дальше свернули в коридор, где по обе стороны тянулись ряды дверей. Вместо засовов они были заперты при помощи завязанных шнуров, на концах которых висели печати из глины.

– Это кладовые, – пояснила Пирра. – Заберем кинжал – вернемся сюда и наберем продуктов.

Гилас не почувствовал здесь ни одного призрака, зато уловил шорохи, которые издавали многочисленные невидимые существа. У него над головой кружили воробьи и ласточки, на потолочной балке он заметил осиное гнездо, в водостоке мелькнул змеиный хвост. А один раз мальчик различил далекий стук копыт. Люди покинули Дом Богини, и теперь его заняли дикие звери и птицы.

Гилас тревожился за Разбойницу. Она ни за что не осмелится последовать за ним сюда. Львице не объяснишь, куда он пошел и зачем. Вдруг Разбойница решит, что мальчик снова ее бросил?

И опять коридоры и комнаты.

– Здесь мастерские, – произнесла Пирра.

– Кто в них работает?

– Много кто – ткачи, гончары, печатники, золотых дел мастера…

– И как ты здесь не плутаешь?

Пирра невесело улыбнулась:

– Я в этом месте всю жизнь провела. От нечего делать успела осмотреть весь Дом Богини.

Гилас заглядывал в мастерские, и перед ним представали картины одна причудливее другой. Потолок, на котором обосновалась целая стая спящих летучих мышей, отчего он напоминал мохнатый, бугорчатый черный фрукт. Гора гигантских яиц, каждое размером больше головы младенца, и штуки, напоминающие огромные бивни выше человеческого роста.

– Эти яйца снесла какая-то птица, – пояснила Пирра. – Кажется, она называется «страус». А рядом слоновая кость, ее привезли из Египта. Представить страшно, как выглядит чудовище, у которого такие бивни! В Зале Шепотов стоит статуя бога из слоновой кости, у него золотые волосы…

Слова Пирры эхом отражались от стен.