Как избежать климатических катастроф? План Б 4.0: спасение цивилизации - Лестер Браун

По мере локализации сельского хозяйства производство продуктов животноводства, скорее всего, также претерпит изменения: в прошлое уйдут большие поголовья крупного рогатого скота, свиней и домашней птицы. Хозяйств, специализирующихся на скотоводстве и птицеводстве, станет меньше, хозяйств, в которых земледелие сочетается с животноводством, – больше. Определенному упадку специализированных животноводческих хозяйств будет способствовать нарастающая необходимость вторичной переработки пищевых веществ, которая обусловлена истощением конечных запасов фосфатов и ростом цен на удобрения. Наблюдающееся в последнее время увеличение количества мелких ферм в США, по всей вероятности, продолжится и в будущем. С усилением ненадежности обеспечения продовольствием все больше и больше людей станут присматриваться к возможности производства части потребляемого ими продовольствия в собственных дворах, на участках перед домами, на крышах, на общинных землях – везде, где это возможно, что еще больше будет способствовать локализации сельского хозяйства.

Несколько лет назад, пролетая по пути из Хельсинки в Лондон над Данией, давно лидирующей в производстве электроэнергии с помощью ветра, я насчитал 22 ветровых хозяйства. И подумал: не это ли прообраз будущего? Когда-нибудь люди, совершающие перелет над США, увидят тысячи ветровых хозяйств на Великих равнинах, простирающихся от побережья Мексиканского залива в Техасе до границ Канады. Владельцы ферм будут получать по два урожая: один – в виде традиционной сельскохозяйственной продукции (мяса, кукурузы, пшеницы), другой – в виде электроэнергии, полученной с помощью ветра.

В пустынях на юго-западе США появятся комплексы станций, вырабатывающих электроэнергию с помощью тепловой энергии солнечных лучей, комплексы с огромными множествами зеркал. Каждый такой комплекс будет занимать несколько квадратных миль территории. Ветровые хозяйства и станции, генерирующие электроэнергию с помощью солнечной энергии, станут одними из наиболее заметных и характерных черт новой энергетической экономики. Крыши миллионов домов и коммерческих зданий покроются решетками солнечных батарей и превратятся в источники электрической энергии Кроме того, на крышах появятся миллионы нагревателей воды и устройств отопления помещений.

Для того чтобы стимулировать реструктурирование энергетики, правительства прибегают к разнообразным политическим инструментам. В числе таких инструментов – повышение налога на выбросы углерода (и снижение подоходных налогов) и системы продаваемых квот на выбросы углерода. Первый из этих подходов более прозрачен, и его легче администрировать. Кроме того, им не так легко манипулировать, как в случае с системой квот120.

В деле перестройки электроэнергетики удивительно успешными оказываются льготные тарифы. При таких тарифах коммунальные службы обязаны платить больше. Впечатляющий успех, достигнутый Германией на ранних стадиях энергетического перехода благодаря этой мере, привел к тому, что данную меру скопировали более чем в 40 странах, в том числе в большинстве стран – членов Европейского союза. В США по меньшей мере в 33 штатах приняты стандарты использования возобновляемых источников энергии. Эти стандарты обязывают коммунальные предприятия (поставщиков электричества) включать в свой портфель определенное количество электроэнергии, полученной благодаря возобновляемым источникам. В США также используют налоговые льготы и кредиты при оплате энергии, генерированной с помощью ветра, геотермальных источников, фотоэлектрических батарей и при оплате нагревания воды и отопления помещений с помощью солнечного тепла и тепла, получаемого из геотермальных источников121.

Для достижения некоторых целей правительства просто используют наказы или мандаты, например, обязывают устанавливать на крышах всех новых зданий системы нагревания воды с помощью солнечных лучей, вводят более высокие стандарты эффективности для автомобилей и бытовых приборов или запрет на продажу осветительных ламп накаливания. Каждое правительство должно выбрать политические инструменты, которые лучше всего действуют в конкретных экономических и культурных условиях.

В новой энергетической экономике города вряд ли останутся такими, какими мы их знаем. Городской воздух будет чистым, на улицах будет тихо, и эту тишину будет нарушать только едва слышимое гудение электромоторов. Предупреждения об опасном загрязнении воздуха станут делом прошлого, поскольку электростанции, работающие на угле, будут демонтированы, а двигатели, работающие на бензине и дизельном топливе, исчезнут.

Этот переход ныне обретает собственную инерцию, которую питает осознание того факта, что мы подключаемся к источникам энергии, которые будут существовать столько времени, сколько просуществует Земля. Нефтяные скважины и угольные разрезы истощатся, впервые со времен Промышленной революции мы инвестируем в источники энергии, которые могут существовать вечно.

6. Города для людей

В1998 г. в Тель-Авиве по пути из моего отеля в конференц-центр я не мог не обратить внимания на огромное количество машин и парковок. Наглядное подтверждение того, что превращение Тель-Авива из маленького поселения, которым он был всего полвека назад, в мегаполис с населением более 3 млн человек происходило в эру автомобилей. Тогда мне пришла в голову мысль, что соотношение парков и автомобильных парковок может являться единственным и самым убедительным показателем пригодности города для проживания человека – показателем того, что город построен для людей, а не для машин1.

Тель-Авив – не единственный быстрорастущий город мира. Урбанизация – вторая из преобладающих демографических тенденций нашего времени, которая след в след идет за ростом численности населения. В 1900 г. лишь около 150 млн человек жили в городах. К 2000 г. городских жителей было уже 2,8 млрд, т.е. их количество выросло в 19 раз. В 2008 г. к числу горожан относилось более половины человечества – впервые в нашей истории человек превратился в урбанистический вид2.

В 1900 г. население лишь нескольких городов мира достигало миллиона человек. Сегодня на Земле существует 431 город с населением, превышающим миллион человек. Кроме того, в мире насчитывается 10 мегаполисов-гигантов, численность населения которых составляет 10 или более миллионов. В Большом Токио живет 36 млн человек, что превышает население всей Канады. Население Нью-Йорка и пригородов достигло 19 млн, что почти равно количеству жителей Австралии. От Нью-Йорка не отстают Мехико, Мумбай (бывший Бомбей), Сан-Пауло, Дели, Шанхай, Калькутта и Дакка3.

Сегодня города нашей планеты сталкиваются с беспрецедентными проблемами. В Мехико, Тегеране, Калькутте, Бангкоке, Пекине и сотнях других городов уже небезопасно дышать. В некоторых городах воздух настолько загрязнен, что вдыхать его так же вредно, как выкуривать две пачки сигарет в день. Там свирепствуют респираторные заболевания. Во многих мегаполисах, где все больше горожан многие часы проводят в пробках на перегруженных автомобилями магистралях, ежегодно растет количество психологических проблем. В частности, все больше людей ощущают постоянную подавленность4.

Мы становимся свидетелями того, как в ответ на эти опасные тенденции возникает философия нового урбанизма, философия планирования, которая, по словам эколога Франчески Лиман, «стремится возродить традиционное городское планирование тех времен, когда города создавались вокруг человека, а не автомобиля». Одна из самых удивительных урбанистических трансформаций современности произошла в столице Колумбии Боготе, где в течение трех лет мэром был Энрике Пеньялоса. Придя к власти в 1998 г., он не стал задаваться вопросом, как улучшить жизнь тех 30% горожан, у которых были автомобили; он хотел знать, что можно сделать для 70% горожан, не являвшихся автовладельцами5.

Пеньялоса понимал, что город, в котором хорошо детям и старикам, будет удобен для всех. Всего за несколько лет он преобразил качество городской жизни в соответствии со своим видением города – города, созданного для людей. Под его руководством была запрещена парковка машин на тротуарах, созданы или восстановлены 1200 парков, введена очень эффективная система автобусных экспресс-перевозок (BRT), построены сотни километров велосипедных дорожек и пешеходных зон, на 40% снижена загруженность улиц автомобилями в час пик, посажен миллион деревьев, а местные жители привлечены к участию в обустройстве своих микрорайонов. Пеньялосе удалось привить чувство гражданской гордости 8 млн горожан, и сейчас ходить по улицам Боготы, столицы страны, терзаемой внутренними распрями, так же безопасно, как по улицам Вашингтона6.

Пеньялоса считает, что «большое количество общественных пешеходных зон в целом и парков в частности свидетельствуют о настоящей демократии в действии». Далее он отмечает: «Парки и места общественного пользования очень важны для демократичного общества, поскольку только там люди могут встречаться как равные… Парки так же важны для физического и эмоционального здоровья города, как водоснабжение». Он отмечает, что такой подход к градоустройству не воплощен в бюджете большинства городов, где парки считаются роскошью. Напротив, «дороги, общественные автомобильные парковки получают бесконечно большее количество ресурсов, на них реже урезают бюджетные ассигнования, чем на парки и места для прогулок детей. Но почему, – спрашивает Пеньялоса, – считается, что общественные автомобильные парковки важнее, чем детские площадки?»7