Драмокл (сборник) - Роберт Шекли

– Привет тебе, принц Чач, – сказал старик.

Чач ужасно удивился, поскольку видел старика впервые.

– Сэр, – сказал он, – кто вы?

– Это неважно. Можешь звать меня Чаном.

– Откуда вы?

– Моя последняя инкарнация была на планете Земля.

– А откуда вы знаете мое имя?

– Наша встреча в этом месте и в этот час была предопределена.

– Кем предопределена?

Чан улыбнулся:

– Этот вопрос не способствует пониманию. – Он встал. – Принц Чач, я направляюсь сейчас в местечко под названием Синкопа, где хочу основать монастырь и заняться распространением учения Буддадрахмы. Пойдешь ли ты со мной?

– Да, пойду, – без колебаний ответил Чач. – Кто бы ни был этот Буддадрахма, думаю, именно его я и искал.

Так Чан, Чач и Дорис очутились в Синкопе. Там они основали монастырь с аскетическим уставом: тяжелый труд, простая пища и изучение сутр. Стали появляться пилигримы – кто оставался в монастыре, принимая его суровый уклад, а кто селился в соседней деревушке под названием Гейм, где проводились занятия по развитию восприимчивости, глубокому массажу, астральному проецированию, чувственному массажу и так далее. Время от времени Чача посылали обратно в мир для распространения слова Закона. Теперь он возвращался в Синкопу навсегда. Вителло с Хельгой полетели вместе с ним, а Фафнир остался на Друте, с сожалением констатировав, что Синкопский монастырь – не место для гнома-колдуна.

Чач и Дорис, Вителло и Хельга хотели было посетить бал примирения, но в конце концов решили не подвергать себя мирским страстям и соблазнам. Поэтому они послали монаха-герольда и велели передать, что они отвернулись от мира, дабы уйти по восьмеричной тропе величия, куда поведет их старый Чан – высокий, лысый и прямой, с висячими китайскими усами.

Празднество было в самом разгаре. Драмокл веселился до упаду – танцевал, пил и принимал наркотические вещества, столь редкие, необычные и сильные, что они были запрещены для простого народа, ибо вызывали склонность к государственной измене. Встреча с Лирой, с которой король был уже разведен срочным королевским указом, прошла без малейшей натянутости. Когда танцы подошли к концу, а танцоры здорово поднабрались, Лира с Сорочкой уединились в тихой комнатке, чтобы поболтать обо всем, что волнует молодых красивых женщин, вышедших замуж за среднего возраста королей. Драмокл продолжал веселиться один.

Чуть погодя он забрел в какую-то часть астероида, где еще никогда не бывал. Король открыл дверь и обнаружил за ней аппаратную, обеспечивавшую все световые и звуковые эффекты на Эдельвейсе. Два оператора попытались выпроводить его. Драмокл выкинул их в коридор и запер за ними дверь. Довольно хихикая, он прошелся неверными шагами по комнате и рухнул в мягкое кресло перед главным пультом.

Кнопки и тумблеры на пульте были аккуратно размечены. И хоть Драмокл был сильно навеселе, ему без труда удалось наполнить бальную залу мягкими голубыми сумерками. Сумерки сменились фейерверками, а затем ослепительным солнечным закатом. Увлекшись, король сопровождал световые эффекты подходящей по настроению музыкой, вплетая в нее птичий щебет и глухие грозовые раскаты. Эти импровизации убедили Драмокла, что у него есть все данные для занятия прикладными искусствами, как он и предполагал.

– Нужно только немножко воображения, – пробормотал король, оглядывая контрольную панель в поисках чего-нибудь интересненького. Взор его упал на ряд кнопок без всякой разметки, и он нажал на одну из них.

В наушниках раздался знакомый хнычущий голос: «…не можешь отрицать, что он меня надул! Как он мог? По-твоему, он предложит вернуть мне трон? Дождешься от него, от этого буйвола!»

Голос бубнил и бубнил, не давая вставить ни слова в ответ. Конечно же, это был Адальберт, жалующийся на то, как скверно обошелся с ним Драмокл.

Драмокл усмехнулся. Владельцы Эдельвейса явно желали быть в курсе событий, если не для шпионажа или шантажа, то хотя бы для определения настроения гостей. Король нажал на другую кнопку. На сей раз он услышал Макса, расточающего комплименты молодой друтской графине. Потом – Руфуса, обсуждавшего с кем-то свою коллекцию игрушечных солдатиков. Потом послышались какие-то незнакомые голоса, и вдруг король уловил характерный леккианский выговор Снинта.

– Мы толком и не слыхали об этом, – говорил Снинт, – а то, что слыхали, кажется совершенно невероятным.

– И тем не менее это правда. Отто действительно возвращался.

Второй голос принадлежал Друзилле. Драмокл наклонился вперед, подперев подбородок ладонью, и внимательно прислушался.

– Король испытал настоящее потрясение, – продолжала Друзилла, – когда узнал, что его судьба, на которую он возлагал столько надежд, была всего лишь дьявольской уловкой его отца, преследовавшего свои корыстные цели.

– Отто так сказал? Да, он никогда не страдал излишней скромностью. Но неужели Драмокл поверил ему?

– А почему бы и нет?

– Вы меня удивляете, – сказал Снинт. – Конечно, агенты докладывали мне о том, что происходит. Но если копнуть поглубже, многие вещи оказываются совсем не такими, какими представлялись на первый взгляд.

– Теперь уже вы меня удивляете, – сказала Друзилла. – Что вы имеете в виду?

– Я считаю, что заговор Тлалока никогда не существовал в действительности.

– Этого не может быть! – воскликнула Друзилла. – У моего отца есть документальные свидетельства!

– Такие же, какие он сам состряпал для доказательства заговора на Аардварке и Лекке? Кто представил эти свидетельства королю?

– Сорочка. Она прибыла к нам с Земли, где боролась против Отто.

– Очень красивая женщина, – заметил Снинт, – и, похоже, искренне любит короля. Но почему вы так уверены в том, что она действительно с Земли? Это же голословное утверждение! Правда, Отто подтвердил ее показания, но ведь ни она, ни он не предъявили никаких доказательств. Не секрет, что Драмокл не очень-то жаловал Макса в последнее время, пока тот не изобрел таинственный заговор. А теперь дело Тлалока скоропостижно закрыто. Сорочка стала женой Драмокла, Макс в фаворе, а Отто очень своевременно испарился.

– И какой же из этого вывод?

– Никакого, – сказал Снинт. – Я просто указал вам на странные совпадения. Я желаю Драмоклу добра и не хочу, чтобы его постигло разочарование.

– Я буду молить богиню об озарении, – решила Друзилла.

Драмокл подождал, но разговор был окончен. Король сидел, упершись подбородком в ладони и погрузившись в размышления. Когда он встал, то с изумлением обнаружил, что совершенно трезв. Драмокл вышел из аппаратной и зашагал – сначала медленно, а потом решительной, целеустремленной походкой.