Новейшая история стран Европы и Америки. XX век. Часть 3. 1945–2000 - Коллектив авторов

Начало перестроечной кампании в СССР стало сигналом для активизации польских реформ. В ноябре 1985 г. Ярузельский был назначен Председателем Государственного совета ПНР, а правительство возглавил профессиональный экономист Збигнев Месснер.

Политика нового правительства сосредоточилась вокруг попыток сбалансировать процесс ценообразования, повысить эффективность системы хозрасчета и самоуправления предприятий, переориентировать государственное планирование на стратегические цели, добиться ликвидации бюрократических барьеров в перераспределении материальных и финансовых средств между экономическими субъектами. Особая роль придавалась ужесточению контроля над опережающим ростом заработной платы, пересмотру системы дотаций, распространению рыночных условий на новые сферы производства и социальной инфраструктуры. Началась реформа налогообложения, основанная на переходе от налога с оборота к налогу на прибавочную стоимость, укрепление национальной валюты, формирование системы акционерных и коммерческих банков. Таким образом, в отличие от венгерской стратегии 80-х гг., основанной на все большей интеграции частного сектора в социалистическую экономику, польская реформа представляла собой наиболее последовательную и решительную попытку формирования «социалистического рынка». Но уже к 1987–1988 гг. внедрение нового экономического механизма начало утрачивать темпы. Правительству не удалось преодолеть инфляционные тенденции, добиться стабилизации потребительского рынка и, главное, решить проблему внешнего долга, достигшего 39,2 млрд долл.

Причины провала перестроечных реформ как в самом СССР, так и в Восточной Европе чрезвычайно многогранны. Многое зависело от специфики политической ситуации и «запаса прочности» экономической системы в той или иной конкретной стране. Но существовали и факторы общего значения. Ключевой идеей первого этапа перестроечных реформ была не столько политическая демократизация, сколько ускорение социально-экономического развития, новый виток «догоняющего» движения. В качестве его основы рассматривались более последовательное использование рыночных механизмов, децентрализация государственного управления экономикой, переход на принципы самофинансирования и самоокупаемости производства. Однако с точки зрения мировой практики подобные преобразования являлись явно недостаточными. На фоне глобального экономического кризиса второй половины 70-х гг. на Западе уже формировались контуры совершенно новой постиндустриальной экономической модели. Она предполагала гибкое инновационное развитие технико-технологической базы производства, эффективное сочетание крупного и мелкого бизнеса, переход к ресурсо– и энергосберегающим технологиям, складывание единого информационного пространства. Эта модель позволяла значительно усилить личностный, психологический фактор в развитии производственной системы, была адекватна новой социальной структуре западного общества, в которой классовые факторы уступали место многогранным взаимоотношениям различных страт. Попытка социалистических стран догнать по уровню развития ушедший вперед Запад, сохраняя прежний экстенсивный экономический механизм, лишь за счет сложной перестройки организационной структуры экономики, была обречена на провал. Эта гонка приводила к дальнейшему истощению сырьевой, энергетической, экологической базы. Попытка же перейти к интенсивному экономическому росту, не подкрепленная реальными структурными изменениями, лишь приводила к снижению производительности труда и капитала.

Кризисные тенденции в развитии экономики восточноевропейских стран коснулись и финансовой сферы. В 80-х гг. значительно обострились проблемы, связанные с инфляцией и внешним долгом. Инфляция была необычным явлением для плановой экономики. Однако ее источники оказались связаны именно с диспропорциями существовавшей экономической модели. В результате нарушения рыночной динамики спроса и предложения, дотационной практики, бюрократических методов распределения ресурсов и ценообразования хронической проблемой социалистической экономики стал дефицит большинства видов потребительских товаров (при относительной дешевизне и доступности многих услуг – коммунальных, транспортных и т. п.). При осуществлении реформ «рыночного социализма», приводящих к дифференциации доходов, у населения образовывалась избыточная денежная масса, не находившая реализации ни на потребительском рынке, ни в форме инвестиций. Эта денежная масса питала черный рынок и теневой сектор экономики, а отток средств из официального обращения провоцировал дополнительную эмиссию со стороны государства.

Проблема внешнего долга превратилась на рубеже 70–80-х гг. в глобальную. В категорию должников попали многие развивающиеся страны третьего мира, которые после получения независимости пытались осуществлять на протяжении предшествующих полутора-двух десятилетий структурные преобразования и активно прибегали к внешним займам. Большинство восточноевропейских стран, начиная с 60–70-х гг., также активно пользовалось услугами международного финансового рынка. Приток иностранных капиталов особенно возрос во второй половине 70-х гг., когда западные банки аккумулировали огромные сверхдоходы стран ОПЕК, резко поднявших цены на нефть. Но лишь небольшая часть полученных займов была использована тогда на развитие производственных мощностей. С начала же 80-х гг., на фоне завершения структурной перестройки западной экономики конъюнктура на мировом финансовом рынке существенно изменилась. Процентные ставки значительно возросли, условия кредитования вновь ужесточились. Восточноевропейские страны столкнулись с проблемой обслуживания внешнего долга, объем которого за период с 1972 по 1989 г. вырос с 8 до 85 млрд долл. Дефицит платежного баланса удавалось ликвидировать лишь за счет сокращения производственного инвестирования и снижения уровня потребления. А это не только порождало социальную напряженность, но и препятствовало модернизации наиболее рентабельных отраслей, способных обеспечить в перспективе выплату долгов.

Провал экономических реформ эпохи перестройки подвел черту под существованием социализма как мировой общественной системы. Попытка правительственных кругов СССР и ряда восточноевропейских стран активизировать в конце 80-х гг. реформаторский процесс за счет демократизации, обеспечения идеологического плюрализма и гласности лишь ускорили развал системы. В этот процесс были вовлечены и те страны, руководство которых до последнего момента отказывалось от корректировки своей политики. Недвусмысленную роль здесь сыграла советская дипломатия – Горбачев морально поддерживал любые оппозиционные движения (включая и открыто сепаратистские в многонациональных государствах) как проявление растущей демократизации. Политизация общества, распад властной системы, дискредитация сложившейся на протяжении последних десятилетий ценностной системы усугубляли нарастающий экономический кризис и делал крах социализма неизбежным.

§ 9. Проблемы постсоциалистического развития стран Восточной Европы

Распад социалистической системы был неизбежен, но сценарии смены государственного строя зависели от наследия социалистической эпохи. В тех странах, где в период перестройки активизировались реформы, идеологический плюрализм был наибольшим и коммунистическое руководство сознавало неизбежность происходящих событий, переход совершался более плавно и на правовой основе.

В Польше с 1988 г. участились акции протеста, основным лейтмотивом которых было требование легализовать профобъединение «Солидарность» во главе с Л. Валенсой. Одновременно более жесткую позицию заняло и руководство официальных профсоюзов. Исполком Всепольского соглашения профсоюзов даже обратился в сейм с заявлением о вотуме недоверия правительству Месснера. VIII пленум ЦК ПОРП, состоявшийся в августе 1988 г., принял решение о возобновлении диалога с умеренным крылом оппозиции. Спустя месяц правительство возглавил известный публицист М. Раковский, приложивший все силы для организации диалога со всеми конструктивными общественными объединениями. В отличие от своих предшественников Раковский считал принципиально важным сочетание экономических реформ с демократизацией общественного строя. В 1989 г. при поддержке реформаторского крыла ПОРП правительство организовало несколько заседаний круглого стола с участием представителей государственной администрации, ПОРП, общественных организаций, католической церкви и профсоюзов. Заключительные документы круглого стола, подписанные в апреле, закрепили стратегию реформы политической системы. На июнь назначались первые выборы в сейм на альтернативной основе. По взаимной договоренности 60 % депутатских мандатов изначально гарантировалось для ПОРП и ее союзников по коалиции, а остальные 40 % мест отдавались беспартийным депутатам и представителям оппозиции. В соответствии с решениями круглого стола в апреле был также восстановлен институт президента и учреждена вторая палата парламента. Тогда же был изменен закон о профсоюзах, допустивший существование независимых профобъединений.