Житие мое - Ирина Сыромятникова

Полак постановил, что мне надо срочно взять отпуск и ехать на похороны. Похороны мне были пофиг, но отпуск я хотел. Лето ведь!

- Но как вы здесь без меня? - хотя бы для вида следовало поломаться.

- Семья превыше всего! - сурово оборвал меня босс. - Модель работает, дело только в монтаже, а с этим мы разберемся.

Отлично! А если у них опять что-нибудь не получится, я буду далеко и под раздачу не попаду.

Чтобы попасть на место вовремя, мне нужно было уехать "прямо щас". По ходу выяснилось, что билет на краухардских экспресс остался только один, в купе класса "люкс", за дикие сто двадцать крон, правда, с обедом. Я облегченно вздохнул, а кассир удивленно дернул бровью. Что непонятно? Ну, схватил бы я по жадности билет в плацкарте, тогда пса-зобми пришлось бы оставить в Редстоне, и кто знает, как долго продержались бы наложенные мной реанимирующие заклятья. Вернуться и обнаружить, что город на карантине было бы... неприятно.

В поезд Макс попал как раз плюнуть - под видом тюка с мехом (просто невероятно, как плотно можно упаковать животное, когда оно не сопротивляется), а перед нужной станцией достаточно было просто выкинуть его в окно. Стремительно собрав вещи, я уже следующим утром сидел в экспрессе, едущим по направлению к Краухарду. На похороны я успевал тик в тик.

И снова туман, пустая платформа, но кое-что изменилось, да. Никто не сможет сказать, что черный маг отнесся к смерти родственника пренебрежительно! Я поправил лацкан нарочито светлого, без единой черной нитки пиджака, модной в этом сезоне бежево-клетчатой расцветки с немного неуместным ярко-красным галстуком. Дань традиции! Черный цвет, равно как и белый, в Краухарде не считаются траурными. Раньше этим вопросом никто не заморачивался, но, в конце концов, народ остановился на багрово-красном. Нарядно, практично, кроме того, красный являлся символом "чистой смерти", не оскверненного прикосновением потустороннего тела (кто видел гулей, тот поймет). Но щеголять траурными цветами было не принято, дань уважения отдавали, устраивая пышные поминки и беря под опеку родственников покойного (особенно - несовершеннолетних детей), особые права получали также домашние животные (лошадь, собака или кошка). И что характерно: если с последним никто не спорил, то краухардские поминки служили любимым поводом для анекдотов. Все из-за того, что приезжие часто путали их со свадьбой - внешне разницы почти никакой, разве что песни другие и сладкого на столе нет. А что в этом такого? То и то - события, требующее от родственников известного оптимизма. Я вот, например, всегда искренне не понимал популярности у белых траура и печали - скажите, какому нормальному человеку понравится, что его близкие рыдают и рвут на себе волосы? Только извращенцу! Какой смысл вообще такого хоронить... Близких родственников у дяди Гордона не было, по крайней мере, никто о них не знал, скотину деревенский алхимик отродясь не держал, так что, из всего списка оставалась только пьянка. На что, собственно говоря, я и рассчитывал.

Проникшийся чувством момента проводник в перчатках вынес на перрон большой кожаный чемодан с маленькими железными колесиками. Я дал ему крону.

- Ох, Томас! - всплеснула руками мама. - Какой ты красивый!

- Здравствуйте, - скромно поздоровался я, давя самодовольную улыбку.

Джо чесал в затылке, решая, куда пристроить такой шикарный чемодан.

- Да бросай ты его сзади, - решил я его колебания. - Потом заклинанием почищу.

Главное, чтобы внешний вид сохранился до того момента, когда приглашенные на поминки гости еще способны что-то замечать, то есть, где-то до полудня. Успехи ученика делают честь его наставнику!

В последний путь Гордона Ферро провожали всей долиной. К выносу тела мы успели вовремя, по утреннему холодку прогулялись до кладбища, подождали, пока клирик выполнит все необходимые для окончательного упокоения ритуалы, и бросили на гроб по щепотке соли. Я выглядел, как ходячая реклама пользы образования, и даже сумел толкнуть речь о благодарности своему первому учителю. Собравшиеся понятливо покивали и пустились в обратный путь, к столам, накрытым на машинном дворе прямо под открытым небом. Зазвучали первые песни, кто-то начал выбивать на бубне зажигательный ритм, в руках самой красивой девушки деревни (дочери старосты) появился вымпел, символизирующий то, что хоронят черного мага. Уличные гуляния тоже входили в традицию: какое бы божество ни решало теперь судьбу покойного, оно должно было знать, как много родственников он облагодетельствовал, и принимать их мнение в расчет.

Поминки дяди Гордона прошли с огоньком: поднимались тосты и слышались пожелания "удачи старому перечнику, куда бы он ни попал", некоторые, особенно желчные, вспоминали, что старик свалил в лучший мир, не починив им какую-нибудь важную штуку (этих я брал на заметку - исполнять обещания покойных родственников считается хорошим тоном). В целом народ был настроен оптимистично, и в отношении дядюшкиной души, и в отношении собственного будущего (кто-то ведь должен был покойного алхимика заменить). Звучали предложения мне занять освободившееся место, но я отговаривался тем, что еще учусь. Традиция была соблюдена в лучшем виде.

Мой сосед по столу увлекательно описывал проказы и неприятности, в которые дядя Гордон влипал по молодости лет. С образом желчного и педантичного алхимика эти приключения вязались слабо.

- Кстати, а почему гроб закрытый был? - поинтересовался я.

Сосед кхекнул:

- Ну, дык, он же внезапно, на улице помер. Зверьки тело маленько объели.

Странно. Вокруг дядиного дома всегда стояли заклинания, отвращающие мелкую живность - мохнатых соседей алхимик не любил.

- А где он умер?

- Да вон там, за мастерской его нашли!

Тем более странно. Что он вообще мог там делать?

До темноты затягивать посиделки не стали - ночь в Краухарде принято встречать дома. Это еще одна местная экзотика - все пьют, но пьяных в дупель практически нет, иначе на следующий день похороны можно было бы организовывать по новой (мысль о потустороннем вообще действует очень организующе). Жены потихоньку уводили покачивающихся мужей, моего соседа по столу увезли в тачке. Я сумел продержаться до конца, не свалившись под лавку и не обляпавшись салатом с ног до головы (чистящие заклятья у меня выходят плоховато), кроме меня трезвенниками оказались Джо и староста долины (исключительно правильный для Краухарда мужик), естественно, к нам стали обращаться с просьбами о помощи. Вовремя уловив этот момент, я сделал вид, что иду до ветра, и незаметно укрылся за хозяйственными постройками. Не хватало еще, чтобы меня под конец облевали! Для верности, нужно было выждать с полчасика, например, пройтись до места скоропостижной кончины дяди Гордона, и выяснить, что у него там все-таки произошло с отвращающими заклинаниями.