Неизбежный - Кристен Граната

с Грэмом встречаемся посреди комнаты, вокруг нас витает нервная, неуверенная атмосфера.

— Это место выглядит потрясающе.

Улыбаюсь и позволяю своему взгляду блуждать по открытому пространству: кирпичной кладке, высокому потолку, абстрактным светильникам.

— Спасибо. Не могу поверить, что пришло так много людей.

Не могу поверить, что ты пришел.

— У тебя все будет здесь отлично. Я так горжусь тобой, Эва.

Моя кожа гудит от звука моего имени на его губах.

— Значит, тренажерный зал. Прекрасная идея.

— Ты вдохновила меня.

Склоняю голову набок.

— Каким образом?

— Во мне нет ни капли артистизма. В отличии от тебя. Но знаю, как бороться. Я могу научить людей защищаться, помочь им стать сильнее. Поэтому решил открыть тренажерный зал для обездоленных людей. Например, таким людям, как моя сестра, подвергшиеся нападению, или людям, вроде Эрика, которым нужно найти в себе силы сразиться со своими демонами. — Он пожимает плечами, будто то, что он сказал, не имеет большого значения.

— Хочу помогать людям.

Мои брови взлетают вверх.

— Я могла бы отправить тебе клиентов из своей студии!

Он улыбается.

— Здорово!

— Это… вау. Невероятная идея, Грэм.

Его взгляд на мгновение опускается в пол, прежде чем возвращает обратно ко мне. — У меня есть кое-что для тебя. Для студии. Он невероятно огромен, и не хотел входить с ним внутрь. Не против, подняться ко мне домой?

Я сглатываю.

— К тебе домой?

— Моя квартира находится над спортзалом. Наверху, как у тебя.

— Конечно. Тебе не нужно было ничего мне дарить.

Он ухмыляется и протягивает мне руку. Смотрю на него, заставляя себя взять ее или нет, борясь с собой за то, что я должна сделать. Просто позволь случиться тому, что должно случиться.

Вкладываю свою руку в его, и плечи Грэма заметно расслабляются.

Мы направляемся в его затемненный тренажерный зал и поднимаемся по боковой лестнице в его квартиру. Обстановка схожа с моей, за исключением того, что коробки сложены у стен, а кровать и крошечный кухонный стол — единственная собранная мебель.

— Прости за беспорядок, — говорит он.

— Ничего страшного. Когда ты сюда переехал?

— Два месяца назад. Занимался подготовкой спортзала. Я скромный. Все, что мне здесь действительно нужно, — это место, где можно поспать и поесть.

— Как я, — бормочу.

— Помню это.

Все еще сжимая мою руку, он подводит меня к большому тонкому предмету прямоугольной формы, прислоненному к стене. Он завернут в коричневую упаковочную бумагу.

— Я заказал это для тебя после того вечера, когда ты показала мне свои наброски. Представлял, как подарю его тебе перед открытием твоей художественной студии. — Его глаза впились в мои. — Я всегда верил в тебя.

— Ты сохранил это после всего? После всего этого времени?

Он кивает.

— Я ждал и верил, Эва.

Я тоже.

Мои руки дрожат, когда я наклоняюсь и разрываю бумагу. Слезы застилают глаза, когда вижу улыбающееся лицо Эрика, смотрящего на меня в ответ, его ноги свисают над городскими огнями внизу, в ночь перед его смертью.

Грэм превратил мой незаконченный набросок в большую фотографию на холсте.

— Помню, ты говорила, что она не закончена, — продолжает он, — но это мой любимый набросок из всех. Я подумал, что это может послужить напоминанием о том, что твоя история никогда не будет закончена. Всегда есть что-то еще, что ты можешь добавить к этому, и твоя жизнь могла бы повернуться совершенно по-другому. — Он замолкает. — Тебе нравится?

Я встаю и вытираю слезы со своих щек.

— Это так мило. Я в восторге. Спасибо.

Мы смотрим друг на друга, невысказанные мысли и чувства зависли между нами в тишине, в воздухе потрескивает электричество.

— Я скучал по тебе, — говорит он вдруг.

— Я тоже скучала. — Слова срываются с моих губ, и не жалею о них. Никогда не жалела о своих чувствах к Грэму. То, что я все еще чувствую.

Его темные брови вздрагивают при моих словах, глаза загораются, как от чирка спички. Так всегда было между нами — взрыв эмоций фейерверком, гулкий и обжигающий, освещающий даже самые темные ночи.

— У меня есть кое-что, что я хотел бы сказать. — Он придвигается ближе ко мне. — Я знаю, что разрушил твое доверие ко мне. Знаю, что разрушил то, что у нас было. Я солгал тебе, действовал за твоей спиной и подверг тебя опасности. Не знаю, что бы сделал, если бы с тобой что-то случилось той ночью, если бы мой отец…

Он крепко зажмуривается и трясет головой, как будто хочет выбросить эту мысль из головы. Когда он снова открывает их, то фокусирует на мне, и чувствую каждое его слово в своей душе.

— Ты прекрасна и совершенна как внутри, так и снаружи. У тебя большое сердце, чем я когда-либо знал в существовании, и ты заслуживаешь всего самого прекрасного в этом мире. Я никогда не прощу себя за то, что причинил тебе боль. Не проходит и дня, чтобы я не думал о совершенных мною ошибках, и каждую ночь я представляю себе все способы, которыми я мог бы поступить по-другому. Во снах снова и снова повторяют твое имя, умоляя вернуться.

— Ты сказала мне, что тебе нужно время, и я тебя услышал. Я уважал твое желание. Я отпустил тебя, даже несмотря на то, что это выпотрошило меня, несмотря на то что хотел побежать за тобой и убедить тебя остаться. Наблюдал за тобой издалека в течение последнего года, наблюдал, как ты растешь, расцветаешь и борешься за то, чтобы преодолеть всю душевную боль в своей жизни.

Он делает еще один шаг ближе и протягивает руку, чтобы погладить мое лицо, его пальцы обводят изгиб моей скулы.

— Ты поражаешь меня, Эва. Никто не сравнится с тобой. Ты изменила меня, заставляешь меня хотеть быть лучше. Но это ни хрена не значит, если не со мной. Правда в том, что я не хочу жить своей жизнью без тебя. Пожалуйста, Эва. Дай мне еще один шанс. На этот раз я все сделаю правильно. Я не был готов к встрече с тобой, когда мы встретились, и все было так неправильно, но обещаю тебе, я отдам тебе все, что во мне есть, если ты скажешь, что будешь моей.

Еще больше слез катятся по щекам, моя нижняя губа дрожит, когда я пытаюсь держать себя в руках.

— Ты следил за мной?

Его гигантское плечо поднимается и опускается.

— Я должен был убедиться, что с тобой все в порядке.

У меня вырывается тихий смешок.

— У тебя всегда хорошо получалось выслеживать меня.

Один уголок его рта приподнимается.

— Я люблю