Неизбежный - Кристен Граната

Чего он добивается? Что останется мне? Мой разум мчится так же быстро, как мотоцикл Эвы, пока мы не приезжаем, гадая, что ждет меня внутри этого дома.

Эвы с визгом останавливается на углу улицы, где живет Джен.

Слезаю с байка и протягиваю ей свой шлем.

— Я хочу, чтобы ты ехала прямо домой и заперлась в своей комнате. Там ты будешь в безопасности.

Она срывает с себя шлем.

— Я не оставлю тебя здесь.

Хватаю ее за плечи и не даю слезть с велосипеда.

— Ты оставишь меня здесь, и я разберусь с этим сам. Иди домой, Эва. Не смогу сосредоточиться, если буду беспокоиться о тебе.

Ее нижняя губа дрожит, и я притягиваю ее к себе, вдыхая полной грудью ее запах.

— Все будет хорошо, — говорю я, хотя и не уверен в этом. — Езжай домой. Поняла?

Она кивает, подавляя рыдание.

— Будь осторожен.

Отпускаю ее и бросаюсь бежать по тротуару, пока не добегаю до дома Джен.

Я бью кулаком в дверь.

— Это Грэм. Открой.

Сердце бешено колотится в груди, стук крови в ушах — единственный звук, который слышу. Засов отодвигается, и как только дверная ручка начинает поворачиваться, проталкиваюсь внутрь.

— Полегче, тигр. — Клеммонс смеется, закрывая за мной дверь.

Я собираюсь наброситься на него, как полузащитник, когда блеск ножа в его руке привлекает мое внимание.

— Присаживайся. — Он указывает на диван, где Гвенни сидит на коленях у Джен, слезы текут по их лицам. Томми сидит рядом с ними на соседней подушке со своим ножом в руке.

Я бросаюсь к ним, опускаясь на колени перед диваном.

— Эй, вы в порядке?

Гвенни прыгает в мои объятия, ее крошечное тельце дрожит как осиновый лист.

— Все будет хорошо, — говорю, глядя в глаза Джен. — Теперь я здесь. Все будет хорошо.

— Конечно, все будет хорошо. — Я вскидываю голову, когда в комнату входит мой отец. — Видишь, Гвинет? Я же говорил тебе, что дядя Грэм приедет.

Я сажаю Гвенни обратно на колени к сестре и встаю так, чтобы возвышаться над отцом.

— Где твоя девушка? — спрашивает он. — Тебе следовало пригласить ее на нашу маленькую вечеринку. Я бы с удовольствием с ней познакомился.

Мои кулаки сжимаются, так и хочется врезать ему по лицу.

— Я здесь. Чего ты хочешь?

— Хочу, чтобы ты закончил начатую работу. — Он засовывает руки в карманы и небрежно пожимает плечами. — Все просто.

— Нет никакой работы, папа! Я обыскал весь его офис. В сейфе ничего не было, как и в его файлах. Этот человек чист.

— Неправда! Ты должен продолжать искать. Ты можешь что-то найти. Я знаю, ты можешь.

— Все кончено, папа, — говорит Джен. — Смирись с этим.

— Все будет кончено, когда я скажу. — Папа подходит ближе ко мне, стискивая свои уродливые пожелтевшие зубы. — Ты думаешь, что можешь ослушаться меня? Думаешь, что сможешь уйти? Ты ничто без меня.

— Я думаю, это ты — ничто без меня. Иначе, — говорю, широко разводя руками, — Весь этот цирк не состоялась бы.

— Ты думаешь, ты намного лучше меня. Но посмотри на себя. Как можно предавать женщину, которая тебе небезразлична, подкрадываясь к ней за спиной, и флиртовать за столом?

Черт.

— О чем ты говоришь?

— Я видел вашу фотографию в газете с вечера благотворительного мероприятия. Страница шесть. Вы двое — прекрасная пара. — Его голос понижается, становится низким и угрожающим. — Если бы не знал тебя лучше, я бы предположил, что ты в нее влюблен.

Кислота подступает к горлу, и я пытаюсь проглотить ее. Моя грудь вздымается, желудок сжимается.

— Оставь ее в покое.

Самодовольная улыбка расползается по его лицу.

— А, так ты все-таки влюблен. Вопрос в том, любит ли она тебя? Ей не понравится твой образ жизни. Она такая же, как ее мать! Эгоистичная, заносчивая, богатая су…

Я обхватываю пальцами его яремную вену и толкаю его назад, пока лопатками он не ударяются о стену.

— Может быть, просто убью тебя. Похороним тебя вместе с твоей гребаной местью.

— Дядя Грэм! — Гвенни кричит.

Что-то острое впивается мне в затылок.

— Отпусти его, — рычит Клеммонс.

Я сжимаю горло отца еще крепче, зная, как легко было бы покончить со всем этим прямо здесь и сейчас. Но оставались еще двое мужчин с ножами, и я должен защитить свою сестру.

Должен быть разумнее.

Ослабляю хватку, и мой отец падает вперед, хватаясь за горло и ртом воздух.

— Повторишь это снова, и ты пожалеешь об этом, — говорит Клеммонс.

Я смеюсь.

— Если думаешь, что нож меня остановит, то ты не выполнил свою домашнюю работу.

— Возможно, это не остановит тебя, но остановит их. — Его взгляд скользит по Джен и Гвенни, потом возвращайся ко мне. — Ты не настолько быстр.

— Хочешь проверить эту теорию?

— Хватит! — Папа кричит.

Я перевожу взгляд на своего отца. Делаю пару шагов к нему и скрещиваю руки на груди.

— Знаешь, я нашел письма.

Его брови сходятся вместе.

— Какие еще письма?

— Предсмертные письма Эрика. Они были спрятаны в сейфе Монтальбано.

— И что? Какое это имеет отношение ко мне?

— Как раз-таки самое прямое и ты это знаешь.

— У мальчика были проблемы.

— Проблемы, которые ты использовал в своих интересах!

Папа усмехается.

— Этому нет никаких доказательств.

У меня отвисает челюсть.

— Ты, черт возьми, издеваешься надо мной? Парень покончил с собой из-за того, насколько напуганным и подавленным он себя чувствовал, зная, что твои люди придут за ним, чтобы взыскать свой долг — долг, который придумал ты!

Он закатывает глаза.

— Послушай. У Эрика были проблемы с азартными играми. В этом не я виноват. У его отца много денег. Он мог бы внести залог за своего сына. Мог бы погасить долг, не моргнув глазом. Если кто-то виноват в смерти Эрика, это Энтони Монтальбано.

Хотя его логика имеет смысл, пусть и искаженный, я знаю, что папа позаботился о том, чтобы специально подстроить смерть Эрика, зная, что у него проблемы с азартными играми. Он использовал зависимость Эрика в своих интересах, ради собственной выгоды, как он делает со всеми остальными в своей жизни.

— Если бы не твое участие, Эрик, возможно, не чувствовал бы себя настолько беспомощным, чтобы покончить с собой. Не пытайся истолковать это как-то по-другому. Ты сделал это.

— Обвиняй кого хочешь. Это не меняет того факта, что парень мертв.

— Может, и нет, но теперь у меня есть доказательства того, что ты был замешан. Ты и твой незаконный игровой бизнес.

У папы сводит челюсти, а глаза превращаются в щелочки.

— Эти письма ничего не доказывают, за исключением того факта,