По льду (СИ) - Анна Кострова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он просидел на сырой земле около пятнадцати минут. И просидел бы еще столько же, упиваясь мимолетной свободой, если бы с неба снова не начали падать крупные капли дождя и если бы по щиколоткам не пробирался под одежду осенний холодок. Встав с земли, Николай направился домой. Его руки и колени были перепачканы дождевой грязью, но это отнюдь не волновало его. Он обтер ладони о фланелевую рубашку, прежде чем коснуться дверной ручки, и с некоторым отчуждением перешагнул порог. Дом больше не был для него крепостью, защищавшей его от отца. Это крыло таунхауса слилось с дьявольским и стало продолжением чистилища. Этим стенам больше нельзя было верить. Они были пропитаны ложью.
Оставив грязные кроссовки у двери, Николай направился на кухню. Встретив там Екатерину Андреевну, которая пыхтела у плиты, он окинул ее презрительным взором и молча подошел к холодильнику. Схватив бутылку с водой, Коля резким движением открутил крышку, которая под давлением пальца отлетела куда-то в сторону. Экономка с испугом и долей сожаления взглянула на него, но он молча продолжал жадно поглощать воду, спасая организм от обезвоживания. Минуту спустя бутылка опустела и отправилась в мусорное ведро.
Екатерина Андреевна, вытерев руки полотенцем, подошла к Николаю и дрожащими пальцы коснулась его предплечья. Она боялась смотреть ему в глаза, чувствуя свою вину в том, что случилось.
— Принесите мне обед в мою комнату, пожалуйста, — сухо сказал Коля и шагнул вперед, чтобы увеличить расстояние между собой и экономкой.
— К-конечно, — запнувшись, ответила она. — Николай, простите меня…
О прощении Коле думать не хотелось. Прежней Екатерины Андреевны, которая единственная в этом доме относилась к нему с добротой и заботой, больше для него не существовало. Он презирал и ненавидел ее одновременно. Он понимал, что экономка оказалась лишь пешкой в руках Александра Юрьевича, но это не оправдывало ее поступка. Не замани она его тогда в погреб, эти дни могли быть проведены иначе. Повернув голову в его сторону, Коля произнес:
— Не стоит просить о прощении. Оно бессмысленно. Вы предали меня, Екатерина Андреевна. И теперь я вам не верю.
Выслушивать оправдания экономки Николай не стал. Он поднялся по лестнице и, зайдя в комнату, упал на кровать, распластавшись на мягком матрасе. Легкое расслабление разлилось по его телу. Сегодня ему не придется спать на холодном бетоне. Сегодня ночью его окутает лоскут теплого одеяла. Коля коснулся лица и ощутил неприятную слизь, обволакивающую его пальцы. Под ногтями скопилась грязь, вся одежда была пропитана потом. Хуже, чем сейчас, он никогда не выглядел.
Заставив себя встать с кровати, Николай направился в душ. Скинув с себя грязную одежду, он включил напор воды на максимум. Теплые струи пропитали его волосы, а затем скатились по лицу, груди, ногам. Выдавив на ладонь шампунь-гель для душа, Коля превратил вязкую жидкость в обильную пену и нанес ее на волосы и тело. Мятный аромат врезался в его ноздри. Каждое прикосновение ладоней к его телу постепенно смывало те дни в погребе.
Набросив на себя свежую футболку и нырнув в чистые спортивные штаны, Николай подошел к зеркалу, чтобы встретиться со своим отражением. Того, кто смотрел на него из зеркала, он не узнавал. Отражение показалось ему жалким: осунувшееся лицо, которое будто бы окунули в белую краску, синие тени, залегшие под веками, и потухшие голубые глаза. Из него будто бы вытряхнули жизнь. Ссадина, поставленная отцом, уже сошла. Зато появилось пару новых: наверное, они образовались, когда Коля ходил по темному погребу и спотыкался. Вдобавок к новым ссадинам на лице стертыми оказались и костяшки на руках.
Коля резко отскочил от зеркала и выбежал из ванной, будто бы в зеркале увидел смерть. В комнате его уже поджидал сытный обед: сочный стейк и овощной салат. Видимо, Екатерина Андреевна принесла, когда он смывал с себя всю грязь. Николай не был любителем покушать в комнате, так как считал это не гигиеничным. Он во всем ценил порядок, даже в каких-то обыденных человеческих действиях. Однако снова столкнуться с отцом или со слугами он не желал. Ему хотелось простого покоя.
Захватив с прикроватной тумбы поднос, Николай присел на мягкий ковер, сложив ноги в позе лотоса. Аромат хорошо прожаренного мяса провоцировал и без того разыгравшийся аппетит. Коля практически готов был захлебнуться собственной слюной. Сначала он нервно стал разрезать ножом стейк, возя его по белой тарелке. Ему хотелось поглотить кусок мяса мгновенно. Однако на секунду он замер. Зверское поедание не для него. К тому же потом будет плохо желудку. И Николай принялся растягивать удовольствие, погружая мелкие кусочки стейка в рот и заедая все овощным салатом. Наслаждение, получаемое от еды, заставило его блаженно прикрыть веки. Если вдруг отец снова решит его заманить в погреб, он определенно все продумает и возьмет с собой запас еды.
Вместе с диким голодом прошло и головокружение. Туман, окутавший его разум, стал постепенно рассеиваться. Мысли уже не роились так беспорядочно в его голове. Отставив поднос в сторону, Коля стал загибать пальцы правой руки, отсчитывая дни, проведенные в погребе. Пять дней. Когда он пропустил количество потерянных дней через фильтр у себя в голове, то подорвался и принялся суматошно искать телефон, чтобы взглянуть на календарь. Мобильника рядом не оказалось, и он вспомнил, что тот так и остался лежать на первом этаже, у входа.
Николай молниеносно спустился вниз. Обнаружив никем не тронутый телефон, вцепился в него пальцами и, разблокировав его, уставился на дисплей. На экране полужирным белым шрифтом мелькали дата и время. 8 октября, 16:30. Осознание накрыло спустя несколько секунд. Сегодня день игры «Лисов» со «Стальными Волками». И до игры осталось около получаса. Он хлопнул ладонью себя по лицу, пальцами снимая невидимое напряжение. Сделал пару тяжелых вздохов.
Коля знал, что команде ничем не сможет помочь, ведь он совсем не в форме. Количество пропущенных звонков от Сергея Петровича и Леши Миронова говорило о том, что все его искали. Николай почувствовал вину, обжигающую его внутренности. «Лисы» ведь не осведомлены об истинной причине его отсутствия и, возможно, считают его предателем, который в разгар сезона посмел оставить их на льду. Он сознавал, что обязательно должен поговорить с командой перед началом игры, дать какие-нибудь напутственные слова
