Хроника белого террора в России. Репрессии и самосуды (1917–1920 гг.) - Илья Ратьковский

Девушек из Славгорода и его окрестностей привозили к поезду Анненкова, находившемуся на городской станции, насиловали, а затем расстреливали. По свидетельству очевидцев Блохина и Голубева, казни анненковцев отличались особой жестокостью: у жертв вырывались глаза, языки, вырезались полосы на спине, их закапывали живьем, привязывали к конским хвостам[690].

В середине сентября 1918 г. анненковские отряды вновь «посетили» Черный Дол. «В ходе произведенного дознания была расстреляна группа крестьян из 16 человек. При этом на село была наложена контрибуция в 500 тыс. рублей с предложением выплатить ее в трехдневный срок. Собрав крестьян на сход, каратели требовали выдачи сочувствующих большевикам крестьян, организаторов восстания. Они схватили бывшего начальника повстанческого штаба Р. Г. Буряка. Тут же на крестьянском сходе местный священник Лисицкий подал командиру карательного отряда, поручику Полянскому, список местных большевиков с 63 фамилиями, где значился и Буряк. Каратели подвергли Буряка жестоким пыткам, ему выкололи глаза, отрезали нос, уши, раны посыпали солью, затем вывезли в Славгород и там убили»[691].

«В дальнейшем Анненков продолжал кровавые злодеяния. В г. Сергиополе анненковцы расстреляли, изрубили и повесили 80 человек, часть города сожгли, имущество граждан разграбили. В селе Троицком они убили 100 мужчин, 13 женщин, 7 грудных детей, а село сожгли. В селе Никольском анненковцы выпороли 300 человек, расстреляли 30 и 5 повесили; часть села сожгли, скот угнали, имущество граждан разграбили. В селе Знаменка вырезали почти все население»[692]. В октябре в деревне Подсосново было расстреляно 18 человек[693].

Впоследствии Военная коллегия суда над атаманом Анненковым установила, что в Славгородском и Павлодарском уездах анненковцы в этот период по приказу своего атамана убили около 1700 человек.

11 сентября 1918 г. в Самаре происходит суд над 13 вновь арестованными политзаключенными: расстреляно 5 человек – Паршин, Михальский, Юзвяк, Гидаспов и Дерябин[694].

12 сентября 1918 г. после успешного антисоветского восстания в селе Дуброво Фокинской волости были арестованы 62 жителя села, а также расстреляны местный комиссар, поручик Г. М. Пастухов, И. М. Жуланов, С. М. Жуланов[695].

13 сентября 1918 г. недавно избранный командующим Сибирской армией генерал П. П. Иванов-Ринов издает второй приказ за своей подписью (первый о введении погонов), направленный против служившего у большевиков офицерства. Приказ разделял «советских» офицеров на предателей и малодушных. Первые подлежали заключению в тюрьму, вторые разжалованию в рядовые строевых частей[696].

14 сентября 1918 г. на заседании Временного сибирского правительства вводится смертная казнь в военное время и на театре военных действий. Через пять дней военно-полевым судам предоставляется право смертной казни за нарушение особых мер предосторожности, принятых вследствие военных действий или возмущений населения. Еще через несколько дней принимается постановление, согласно которому военно-окружные или прифронтовые военно-полевые суды в дни переживаемой смуты могут подвергать смертной казни за превышение и бездействие власти, за сопротивление распоряжениям правительствам и неповиновение властям. В этот же день принимаются постановления о возможности применения смертной казни за уклонение призываемых в армию от регистрации, за укрывательство дезертиров, за неявку в срок на службу, за членовредительство и т. д.[697]

15 сентября 1918 г. в Баку вошли турецко-мусаватистские войска. Три дня продолжался погром города, в результате которого погибли тысячи жителей, главным образом армянское население. Общая численность погибших оценивается в литературе от 9 до 30000 человек. Так, по данным специальной комиссии Армянского Национального Совета, было убито 5248 бакинских армян и 1500 армянских беженцев из других регионов Кавказа. К этой цифре комиссия добавила 2249 армян, чьи тела были найдены на улицах, но чью личность не удалось установить, и таким образом, общая цифра достигла почти 9 тыс. человек. По мнению американского историка Фируза Каземзаде, эти цифры, несмотря на то, что были собраны Армянским Национальным Советом, учитывая общий ход событий, вполне могут быть обоснованы[698]. В воспоминаниях Б. Байкова упоминалось о нескольких десятках тысяч погибших армян, в том числе о 20 тыс. вывезенных только городскими властями, без учета похорон, устроенных родственниками погибших[699]. Другие источники (на наш взгляд, завышая данные), в частности, советская историческая энциклопедия, приводят более высокие оценки, до 30 тыс. погибших[700]. Для сравнения: в советской периодической печати соответствующего периода, со ссылкой на данные из Владикавказа, сообщалась цифра до 20 тыс. погибших армян и рабочих. При этом данные давались без конкретизации, упоминались лишь отдельные фамилии погибших, например, советский работник Дахадаев[701].

Отметим, что эти события были связаны как с ходом Гражданской войны и интервенции, так и в силу уже давнего армянско-азербайджанского национального конфликта, выливавшего в массовые эксцессы, как это было ранее в марте 1918 г., но уже по отношению к азербайджанскому населению.

Середина сентября 1918 г. Окончательно подавлено крестьянское мобилизационное восстание в Змеиногорском уезде Алтайской губернии, в котором участвовала 1000 вооруженных крестьян. Особенно пострадал центр восстания – село Шемонаиха и его окрестности. Карательными операциями руководил полковник Войдылло. В селе Шемонаиха после порки населения без разбора 70 арестантов были выведены на кладбище, где их заставили рыть руками могилы. После их расстреляли, раненых дорубая шашками. В Змеиногорске арестованных повстанцев после шомполов кидали в заброшенную шахту[702]. Так же в ходе подавления восстания направленный атаманом Б. В. Анненковым карательный отряд, переодетый специально в крестьянскую одежду, захватил Убинский форпост. После короткого боя белые расстреляли не успевшего сбежать командира красного убинского военного отряда (офицера) и еще 10 убинских крестьян[703].

18 сентября 1918 г. генерал П. Н. Врангель после занятия станицы Михайловская на Северном Кавказе выдал черкесам «несколько десятков захваченных нами пленных, с тем чтобы их судил аульный суд. Едва я отошел, направляясь с бригадой в станицу Константиновскую, как черкесы набросившись на пленных, тут же на глазах обывателей их перерезали»[704].

18 сентября 1918 г. в Самаре был учрежден «Чрезвычайный суд» из представителей Народной армии и органов юстиции КОМУЧа, чехословаков. Суд собирался по приказу командующего Поволжским фронтом (в этот период – В. О. Каппель). В положении о суде говорилось, что виновные могут быть приговорены к смертной казни за восстание против властей, сопротивление их распоряжениям, нападение на военных, порчу средств связи и дорог, государственную измену, шпионаж, насильственное освобождение арестантов, призыв к уклонению от воинской службы и неподчинение властям, умышленный поджог и разбой, «злонамеренное» распространение ложных слухов, спекуляцию[705].

18 сентября 1918 г. в Хабаровске расстреляна не успевшая эвакуироваться и попавшая в плен при захвате города кореянка-интернационалистка А. П. Ким-Станкевич, нарком по иностранным делам Хабаровского Совета[706]. Ее жизни и деятельности посвящены недавно изданные сборник документов и диссертация[707].

18 сентября 1918 г. рядом с городом Свободным (до 1917 г. Алексеевск) японским бронепоездом подбит советский пароход «Мудрец». Высадившиеся позднее на пароход японские солдаты связали оставшихся в живых красногвардейцев, членов судовой команды, большинство из которых было ранено, поместив их в кубрик. Затем пароход был облит керосином и подожжен. Большинство запертых в кубрике погибло. Среди спасшихся с горящего парохода были Каркушевский, Новиков, лоцман И. В. Померанцев, которые позднее рассказали об этих действиях японцев. После установления советской власти на берегу реки Зеи у пристани был поставлен памятный знак (позднее памятник) этим событиям.

В захваченном 18 сентября белыми войсками городе с первых же часов были проведены массовые обыски и расправы. Арестованные передавались японской и белой контрразведке. Японская контрразведка находилась на Почтамтской улице в 2-этажном доме рядом с телеграфом. По словам жителей города, после изгнания японцев на стенах подвалов этого дома долго проступали кровавые пятна. Белогвардейская контрразведка находилась в доме Некрасова (двухэтажное здание позади здания школы-интерната № 4). Допросы и пытки проходили в доме Бородовикова, недалеко от вокзала[708].