Новая Инквизиция VI - Михаил Злобин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Нет, Изюм, конечно же, не забыл о том, что бывший напарник интересовался христианскими учениями. В конце концов, его татуировку с распятием трудно было не заметить. Как и увлечение Юрца церковными лекциями, которые гигабайтами загружались на обучающие интернет-порталы ФСБН. Но, бляха-муха, не до такой же степени!
Пока что их диалог больше походил на допрос. Сначала он крутился вокруг событий, побудивших Виноградова бежать из России. Боец ощущал за собой вину, а потому не стал возражать против навязанной ему манеры. Он поведал о дочери погибшего сослуживца. О ее сыне Станиславе. О трудноизлечимой болезни, требующей обильных денежных вливаний. И почему-то Факел, слушая его рассказ, выглядел так, будто большая часть подробностей ему уже известна.
— Я верил, что у тебя были веские причины впутаться в эту историю, — сдержанно то ли пожурил, то ли похвалил Жарский.
— Это должно меня оправдывать? — нахмурился Макс, украдкой кидая взор на скучающего поодаль Дамира, коротающего время в компании Артёма.
— «Если цель благая и честная, то даже жестокие и нечестивые средства будут оправданы в глазах Божьих», — перекрестился командир звена.
От этой чрезмерной набожности у спецназовца заныл копчик. Ему бы сейчас не возражать, а поспешить сменить тему. Но смолчать он попросту не сумел.
— Да херня это полная! — рубанул ладонью ветеран. — С правоохранителями я тоже должен вот таким образом объясняться, а? Так что на родные земли мне путь заказан. Ну или если только в качестве нелегала проникну…
— Кстати, насчет возвращения… — на губы Юрия наползла таинственная улыбка, которую Виноградов с ходу не смог прочесть. — Я думаю, что всё не так уж плохо. Пусть обратно в ГУБИ тебя уже не возьмут, но и инфестатская зона должна миновать стороной. Сможешь даже под своим настоящим именем жить. Если, конечно, ты сам в этом заинтересован.
— Э-э-э… с чего это вдруг? — скорчил недоуменную гримасу спецназовец. — Ты о чем-то еще знаешь?
— Конечно, — невозмутимо прикрыл веки собеседник. — Тот одаренный, который работал на Широкова и организовал тебе эту подставу. Я поймал его. Он должен был давно отправиться на поклон к Всевышнему. Однако руки так и не дошли с ним покончить. Я всё надеялся, что его свидетельские показания помогут тебе отмыться. За ним всё еще должен присматривать Кабриолет…
— Подожди-подожди! — замотал подбородком Макс, окончательно запутавшись. — Причем тут ты? Почему «черные кокарды» закрыли на твою самодеятельность глаза? С какого хрена ты вообще влез в эту муть⁈
— Видишь ли, Изюм, — задумчиво побарабанил пальцами по прикладу винтовки сослуживец, — в России тоже кое-что произошло. Я постараюсь объясниться покороче. Так, с чего бы начать…
Факел немного поколебался, определяясь с отправной точкой своего рассказа. А когда заговорил, то у беглого инквизитора попеременно то челюсть отваливалась до самой земли, то мурашки топотали по спине похлеще табуна лошадей. Но наибольший шок, конечно, вызвали признания Юрца об участии в бунте, зачистке московской элиты и нападении на штаб-квартиру американского Бюро по контролю за некроэфирными проявлениями.
Макс слушал и не верил, что его молодой напарничек мог такого наворотить. Тихоня Факел, который в первые недели службы к нему на «Вы» обращался. Который трясся и вытирал испарину со лба, всякий раз, когда названивал разгневанный Гиштап… Да, к черту! Смысл все это теперь вспоминать⁈ Сейчас перед Изюмом сидел вообще другой человек. От былого Жарского осталась лишь покрытая новыми шрамами оболочка…
Эмпатическая грань темного дара Виноградова яснее ясного давала понять, что сказанное собеседником есть истинная правда. И тут нельзя было спихнуть всё на глубокое помешательство сослуживца. Психи, как известно, искренне убеждены в той несусветной околесице, которую несут. Но ведь рядом восседал еще и Умар, кивающий в такт каждой реплике! А люди с ума должны сходить по-своему…
Спецназовец не успел понять, в какой именно момент Факел начал внушать опаску. Боец просто вдруг осознал, что разговор с ним дается ему едва ли не тяжелее, чем базар с Аидом. Хотя Секирин, как ни крути, был не в пример более мрачным типом.
— Вот такие пироги, Макс, — подвел черту под своей историей командир звена. — Но мы немного отвлеклись, ведь я хотел для начала послушать тебя. Как ты объяснишь наличие рядом с тобой этого?
Палец Жарского беспардонно уставился на Артёма, отчего тот недовольно чихнул и хлестанул хвостом по земле.
— Да вы тоже, как погляжу, не с щенятами разгуливаете, — саркастически буркнул Изюм, бросая недвусмысленный взгляд на измененного покойника и химеру, прибывших в компании сослуживцев.
— О том, как они появились, ты уже услышал, — строго припечатал Факел. — Это плоды федеральной программы, которую обсуждали еще до твоего побега. Мы лишь помогли парламентариям прийти к общему мнению. А что скажешь сам? Кем было это существо при жизни? И как ты его смог создать?
— Я не создавал, — признался ветеран, вызывая у бывших напарников легкое недоумение. — И никакое он не существо. Это Артём. Мой… мой старый друг. Мы вместе в спецуре лямку тянули.
— Что-то часто мне это имя попадается в последнее время, — недобро прищурился Юрец. — Ну да ладно. Ты продолжай.
— А это всё, что я хотел сказать, — с вызовом бросил Виноградов. — Большего вам двоим знать и не требуется, сечёте?
— Даже так? — многозначительно изогнул бровь Жарский.
Салманов, уловив недовольство своего лидера, подобрался, словно готовился к схватке. И Изюм подивился, насколько преданный и инициативный цепной пёс получился из этого парня. Такой же спокойный, как его командир, и такой же самоуверенный. Сынок, кажись, успел не только познать собственную силу, но и научился неплохо ей орудовать. Не было сомнений, что по первому же приказу Факела Салманов готов хоть вниз головой с обрыва прыгнуть. Вот уж странные метаморфозы произошли с этой парочкой…
— Именно так, — ничуть не испугался Макс. — Или что? Считаешь, что нет у меня права на личные тайны? Думаешь, я должен перед тобой всю душу наизнанку вывернуть⁈ Да с хера ли⁈
— Другому я бы не спустил подобного, — искренне произнес Юрий, — но тебе я пока еще верю. Однако остается неясной
