Гималайский зигзаг - Виктор Бурцев

Да и с тяжелым сердцем согласился на это раджа. С тяжелым! Даже, поговаривали, плакал ночами. Но как откажешься, особенно когда начальник карательной экспедиции полковник МакДугал пригрозил гневом своей королевы. А то, что пообещал он радже треть имущества, конфискованного у каждого выявленного врага, то таков закон инглизов. Разве можно спорить с законом?

И то сказать, много же их оказалось, этих самых врагов! Ох много!

В общем, милостью Небес, и на статую хватило, и на ремонт. И это при том, что заветный сундучок и лондонские сокровища остались неприкосновенными. Хвала богам! И Шиве-разрушителю, и Вишне-охранителю, и Кришне-баламуту. Рам! Рам!

А сегодня раджа Ашрама празднует новоселье и освящение домашнего храма в честь Шивы Натараджи, украшением которого и гордостью является та самая золотая статуя в человеческий рост. Скромен раджа, не велел мастерам отлить исполина. Не из бедности — из почтения к богам. К чему гордыня?

Собралась вся округа. Пожаловал даже раджа дальнего горного Заскара, а из Дели прибыл лучший друг хозяина — сам полковник Роберт МакДугал, уже пожалованный королевским указом в лорды и готовящийся к отплытию в метрополию, дабы послужить королеве на родной земле вместе с иными лордами, что собираются на реке Темзе в большом дворце, именуемом Вестминстер. Рад за друга раджа. Самое время! Накоплен немалый опыт, который пригодится полковнику в парламентских баталиях. Ох уж этот Парламент — говорильня и только! Со стороны поглядеть — смешно даже. Спорят попусту, обсуждая меры, необходимые для усмирения, устранения, пополнения, процветания, удержания… Да пара добрых пушек и полк морской пехоты — и любую проблему можно решить за считанные дни! Но таков обычай в земле инглизов, а обычаи друзей должно уважать.

Поварам достославного Брихаспутры, да и ему самому, пришлось изрядно попотеть, составляя меню сегодняшнего празднества. Шутка ли? Предстоит собрать за столом представителей разных религий и удовлетворить кулинарные запросы каждого, дабы обид не было. Тому нельзя употреблять говядину, этому — свинину, а третий мнит себя всех праведнее и вообще не вкушает мяса. Кто пьет спиртное, а кому Аллах или Будда не велят. Есть над чем задуматься.

Задуматься, поразмышлять.

В итоге мудрый раджа решил, что его гости тоже мудры. Подаст он на стол все, что только можно, а там пусть каждый решает для себя, чем он будет насыщать чрево. И не ошибся. Славно вышло, никто себя не обидел. А если по ошибке и съел-выпил недозволенное, но ради такого праздника боги простят. Они ведь милосердны!

Глядя на довольные, покрытые обильным потом и раскрасневшиеся от выпитого и съеденного лица гостей, удовлетворенно потирал руки мудрый раджа Брихаспутра. Хороший праздник. Надолго запомнится хорошим людям!

А когда поели и выпили, можно и о деле поговорить.

Полушепотом, конечно.

— И что сообщает наш поверенный? — обратился раджа к лорду МакДугалу.

…Уже с полгода они на паях владели большим пакетом акций Ост-Индской компании. Были и еще кое-какие совместные капиталовложения, и немалые.

— Дела идут неплохо, — улыбнулся уголками тонких губ полковник. — В будущем году можно ожидать приличные проценты. Там еще пара выгодных контрактов намечается. Вы как, войдете в долю?

Слово «доля» не нравилось радже. Он предпочитал иное слово — «все». Но что делать?

— Обязательно. Поговорим об этом завтра поутру. Ведь вы переночуете у меня во дворце? Я распорядился приготовить для вас покои…

— Не откажусь, — кивнул МакДугал. — После такого угощения… Вы меня разбаловали, друг мой, дома мне придется голодать… Да, пожалуй, останусь. Не тащиться же в таком виде в Сринагар!

— Конечно, — покивал раджа. — Еще приключится что дорогой! Проклятые мятежники… Знаете, это было очень остроумно придумано — привязывать их к пушкам! Если тело разнести в клочья, душа лишится перерождения. Остроумно, остроумно!..

Полковник вновь улыбнулся — похвала пришлась по вкусу. Ведь эти тупицы в Лондоне чуть не вынесли ему выговор за перерасход боеприпасов! Затем, тоже стараясь доставить хозяину приятное, похвалил угощение, а особенно плов и гуштабу — острые тефтели в йогурте.

— Ай-ай-ай, почтенный сагиб-полковник, — вмешался в разговор сидевший тут же богатый кашмирский купец Шукар Барджатия. — Как так можно ошибиться? Это же не плов, а бирияни. Блюда, конечно, похожие, но здесь рис поливается специальным апельсиновым соусом.

— Да? Надо же, не знал, — развел руками МакДугал, считавший себя большим знатоком туземной кухни. — Учту, непременно учту, почтенный!

Брихаспутра поспешил исправить неловкость торговца. Он поднялся, поднял чашу, до краев налитую дхаем — простоквашей, смешанной с кари. Крепких напитков раджа почти не употреблял.

— За нашего высокого английского гостя! Да будут к нему милостивы боги Индии и Британии!

Когда налитое было выпито, а чаши вновь наполнены, полковник отряхнул мундир и пружинисто встал:

— Выпьем за нашу Империю, над которой не заходит солнце! За Старую Англию! За британский флаг! За Королеву! Смерь мятежникам! И пусть, кто не выпьет, навсегда станет моим врагом!

Гости, кто охотно, кто не очень, начали подниматься со своих мест, но тут в пиршественном зале раздался оглушительный крик:

— За что пить собрались, изменники? Чего вскочили, а? Кого испугались, обезьяны безмозглые?

Неизвестно откуда взявшийся босой и грязный оборванец, размахивающий дорожным посохом, подскочил к столу. Красные, слезящиеся и гноящиеся глаза дико сверкали из-под кустистых седых бровей.

Присутствовавшие испуганно зашептались. Пришлеца никто не знал.

— Почтенный, в своем ли ты уме? — растерялся хозяин. — Или у тебя язык без привязи? Поди на кухню, тебя там накормят и напоят.

Оборванец замахнулся на него посохом, лицо перекосилось от дикой злобы.

— Сам ты, пес, ешь свои помои, изменник! Как еще кровью братьев не захлебнулся?

— Шива с тобой, отец! — сделал охраняющий жест изрядно перепуганный Брихаспутра.

— Он всегда со мной, падаль! А вот от тебя, братоубийца, отвернулся. И не будет его рука больше с тобой и напрасны теперь твои молитвы!..

Ничего не понимающий полковник МакДугал поспешил вмешаться. Он почти ничего не понял из разговора, который велся на местном диалекте, но то, что старик бранит его друга и компаньона, сэр Роберт догадался и без перевода.

— Эй, — прокашлялся он. — Ты, голодранец, ты чего тут раскричался? Небось не у себя дома.

Старец смерил его презрительным взглядом.

— Это ты не у себя дома, инглиз! Уезжай-ка поскорее, куда собрался, а то навечно останешься гнить в нашей земле.