Игры патриотов - Игорь Озеров

коридоре, кричал Алексей, – но когда-нибудь тебе придётся сказать правду. О том, что мы плохо живём не только из-за чиновников. Что и они – люди – не самые трудолюбивые, не самые бескорыстные. И неплохо бы всем вместе затянуть пояса и постараться сделать что-то для страны. Для её будущего. И в этот момент их любовь к тебе мгновенно закончится. Потому что они люди, а не герои. Ненавидят советы и не любят затягивать пояса. Терпеть не могут, когда государство их о чём-нибудь просит, – Алексей зашёл на кухню и уже тихим голосом подытожил: – Так что всё, что ты делаешь, бесполезно и никому не нужно. Ты ничего не изменишь.

Николай часто и сам об этом думал. Но слышать это от другого человека ему было неприятно. Он сидел в своей каталке, повернув голову к окну, и тяжёлым взглядом смотрел сквозь стекло. В его душе копилось раздражение. «Как может этот слюнтяй, который в своей жизни ничего толкового не сделал, учить его, боевого офицера, как надо жить?» С каждым словом неприязнь росла, и Николаю уже хотелось заткнуть его, кинуть в него чашкой, которую держал в руке.

– Вот ты станешь губернатором – что изменится? – не останавливался Алексей, не замечая, как играют желваки на лице собеседника. – Ты что, всех чиновников на площади повесишь?

– Есть полиция, прокуратура. Если суд решит…

– Ты о чём? Какие суды? Какая полиция? Быть честным и работать в этих структурах невозможно. С них и надо начинать. Только где ты найдёшь других людей? Поэтому тупик. Да и законов таких, чтобы за взятки вешать, нет.

– Не ври, – тихо возразил Николай. – Есть честные и порядочные люди. Да и законы можно поменять Просто ты не любишь свою страну.

– Да что за чушь! Не любят её те, кто не хочет признавать, что всё здесь уже насквозь прогнило, – возразил Лёша и подошёл к окну.

Они оба не хотели смотреть друг на друга, словно боялись, что глаза расскажут больше, чем слова. Во дворе дома беззаботно играли дети. Мамочки болтали между собой и не очень внимательно смотрели за своими чадами.

– Да и дело не только в нас. Это же не только в России происходит, – продолжил Алексей. – Весь этот мир основан на принципе – «сожри ближнего своего, пока он не сожрал тебя». Эта цивилизация не может измениться. В ней не заложено доброго начала. Поэтому ничего не получается. Человек не способен измениться. Все красивые идеи так и останутся невыполнимыми утопиями. Не потому что идеи плохие, а потому что человек – это прежде всего зверь. Поэтому и мир его звериный. Он таким создан. Бороться с этим бесполезно. Ни кнутом, ни заповедями, ни законами. Для красивых идей нужен другой человек. Но пока его не существует.

– Поэтому ты и забился в щель, как таракан, и Настю туда тащишь.

– Зачем ты всё переворачиваешь? – Алексей подумал, что, наверное, этот человек ненавидит тех, кто по-настоящему свободен в своем выборе. Может быть, потому что привязан к инвалидному креслу, а может потому, что не хочет избавиться от заложенных в голову ложных принципов. В его мире «чужой» – это всегда враг, а «свой» обязан жить по тем правилам, по которым живёт большинство.  – Да, я хочу создать свой собственный маленький мир. Я хочу жить с Настей в нормальной стране.

– Вот из-за таких, как ты, все наши беды, – сорвался Николай. – Государство для тебя враг, люди – толпа врагов. Вот только в Антарктиду к пингвинам ты почему-то ехать не хочешь, а хочешь туда, где лучше кормят и где климат потеплее. На всё готовенькое. Такие, как ты, хуже врагов. Сами ничего не делаете, только критикуете и заражаете своим неверием в нашей стране нормальных молодых ребят. Пользуетесь тем, что создаёт государство, которое вы ненавидите. Тем, что создали люди, которых вы презираете. Ненавидите, презираете, но не отказываетесь от того, что может дать вам этот мир, – Николай развернул коляску так, чтобы смотреть прямо на стоявшего перед ним Алексея. – Ничего… Придёт время, мы и с вами разберёмся. Было в России хорошее время, когда и с ворами разобрались, и с такими как ты. И поэтому тогда была великая страна.

– И где она сейчас? – усмехнулся Алексей, не отворачивая взгляда от чёрных горящих глаз Николая. – Оказалось, что людям мало одних трескучих лозунгов. Что нужна и хорошая еда, и красивая одежда. Всё это пустая демагогия. Да, я хочу свою жизнь прожить с Настей там, где тепло и сытно, а не там, где холодно и голодно. И главное – прожить без вранья. Я не хочу врать. Ни людям, ни самому себе. Что в этом плохого?

– Собрать бы всех таких, как ты… Да выслать в специальные лагеря. Чтобы вы там хотя бы годик на страну поработали и подумали хорошенько. Глядишь, и сами людьми бы стали.

Алексей отчетливо понял, что они разные и этот спор абсолютно бесполезен. Он вспомнил про братьев.

– Я, собственно… К нам утром приехал один знакомый, у него несчастье. Брата убили. Он хотел… Они, как я понял, собрали много компромата на местную власть и хотели через Настю передать это тебе.

– Мне это не нужно, – не раздумывая, раздражённо ответил Николай. – Не хочу копаться в чужом грязном белье. Уезжал бы ты обратно в Германию. Мы здесь как-нибудь без тебя  разберёмся. И Насте бы голову не морочил. Не поедет она с тобой…

В этот момент в кармане у Алексея зазвонил телефон. Он достал его и взглянул на экран.

– Настя, – шёпотом произнёс Лёша, будто боялся спугнуть. Осторожно нажал кнопку и поднёс телефон к уху.

*****

Утром, отъехав от деревни не больше километра, Настя остановила машину на обочине и задумалась. Ей захотелось вернуться.

«Куда я еду? Зачем?»

Она понимала, что ранний звонок Николая не имеет к работе никакого отношения. Настя уже хорошо изучила его характер. Знала про его постоянные сомнения. Понимала, какой помощи он от неё ждет. Ему нужен не просто помощник на выборах, а близкий человек. А ей это зачем? Он женат. Его жена – замечательная женщина. И это её обязанность – поддерживать мужа в такие минуты.

Настя знала, что они сейчас не живут вместе. Только это не её дело. Она не маленькая девочка и понимала, что ни в коем случае нельзя лезть во взаимоотношения супругов. Если только… Если только ты не хочешь их окончательно разрушить.

«А ты же не хочешь их разрушить?» – вдруг спросила себя Настя и неожиданно