Радости и горести знаменитой Молль Флендерс (пер.П. Канчаловский) - Даниэль Дефо

Этотъ господинъ, принявъ теперь болѣе надменный тонъ, чѣмъ прежде, объявилъ, что онъ не сдѣлаетъ ни того, ни другого, пока не найдетъ этого нужнымъ.

— Прекрасно, — сказала я, — обратясь къ констэблю и привратнику, — вы будете обязаны, господа, повторить эти слова въ другомъ мѣстѣ.

— Да, мадамъ, — отвѣчалъ привратникъ. Констэбль тоже былъ недоволенъ поведеніемъ хозяина лавки и старался убѣдить его отпустить меня, такъ какъ было ясно, что меня взяли по ошибкѣ.

— Милостивый государь, — сказалъ насмѣшливо хозяинъ, — кто вы, мировой судья, или констэбль? Я отдалъ ее вамъ подъ стражу и потому прошу васъ: исполняйте свою обязанность

Немного взволнованный констэбль съ достоинствомъ отвѣчалъ:

— Я знаю, сэръ, кто я и каковы мои обязанности; но я сомнѣваюсь, сознаете ли вы теперь то, что дѣлаете.

Они перекинулись еще немногими рѣзкими словаки, а между тѣмъ безстыдные и въ высшей степени наглые прикащики стали варварски обходиться со мной, одинъ изъ нихъ и именно тотъ, который первый арестовалъ меня, объявилъ, что онъ хочетъ обыскать меня и началъ шарить по мнѣ руками. Я плюнула ему въ лицо и громко крикнула констэбля, прося его внимательно замѣтить, какъ обходятся со мной здѣсь. «Я прошу васъ, мистеръ констэбль, спросить имя этого негодяя», прибавила я, указывая на нахала. Констэбль сдѣлалъ ему приличный выговоръ, говоря, что онъ не понимаетъ, что дѣлаетъ, такъ какъ видитъ, что его хозяинъ не признаетъ во мнѣ воровку. «И я боюсь — добавилъ констэбль, что ему придется отвѣчать, если эта леди докажетъ, кто она и гдѣ живетъ, и такимъ образомъ выяснится, что она не та женщина, которую вы ищете».

— Чортъ возьми, — вскричалъ безстыжій нахалъ, будьте увѣрены, что это именно та самая леди; я готовъ присягнуть, что она была у насъ въ лавкѣ, и я самъ ей показывалъ штуку сатина, которую украли; вы убѣдитесь въ этомъ еще лучше, когда придутъ мистеръ Вильямъ и мистеръ Антоній (другіе прикащики); они тотчасъ признаютъ ее такъ же, какъ и я.

Въ ту самую минуту, когда говорилъ этотъ безстыжій негодяй, явились Вильямъ и Антоній и съ ними толпа народа, вмѣстѣ съ вдовой, за которую меня принимали. Всѣ они были въ поту и тяжело дышали; съ яростнымъ торжествомъ они тащили несчастную къ хозяину, стоявшему въ глубинѣ лавки, и громко кричали:

— Вотъ эта вдова, сударь. Наконецъ таки мы поймали ее.

— Что вы говорите? — спросилъ хозяинъ, — у насъ уже есть вдова, и М… утверждаетъ, что готовъ присягнуть въ томъ, что это она, — Тотъ, кого звали Антоніемъ, возразилъ:

— М… можетъ говорить все, что ему угодно, и присягать въ чемъ угодно; но вотъ вамъ женщина и вотъ что осталось отъ того сатина, который она украла и который я вытащилъ изъ подъ ея юбокъ своими собственными руками.

Теперь я начала понемногу приходить въ себя; я только улыбалась и не произносила ни слова; хозяинъ поблѣднѣлъ, констэбль обернулся ко мнѣ и смотрѣлъ на меня.

— Пусть дѣлаютъ, что хотятъ, мистеръ констэбль, сказала я, не мѣшайте имъ.

Дѣло было ясно, и никто не могъ сомнѣваться. Оставалось одно: передать въ руки констэбля дѣйствительную воровку; торговецъ очень вѣжливо сказалъ мнѣ, что его сильно огорчаетъ эта ошибка, но онъ надѣется, что я не объясню ее въ дурную сторону; каждый день съ ними продѣлываютъ подобныя вещи, и потому ихъ нельзя осуждать за слишкомъ суровое обхожденіе, въ виду желанія выяснить истину.

— Не объяснять этого въ дурную сторону! — вскричала я; но какъ же я объясню въ хорошую? Если бы вы меня отпустили въ то время, когда вашъ наглый бездѣльникъ, арестовавъ меня на улицѣ, притащилъ къ вамъ и вы увидѣли, что я не та женщина, которую вы ищете, тогда, быть можетъ, я и не объясняла бы вашего поступка въ дцрную сторону, имѣя въ виду тѣ многочисленныя продѣлки, которыя практикуютъ съ вами; но я не могу перенести вашего обхожденія со мной и особенно обхожденія вашего слуги! За все это я должна получить удовлетвореніе, и я его получу.

Тогда онъ вступилъ со мною въ переговоры и объяснилъ, что готовъ дать мнѣ всякое благоразумное удовлетвореніе, стараясь узнать отъ меня, чего я потребую. Я сказала, что я не желаю быть собственнымъ судьей и что законъ опредѣлитъ это; меня должны отвести въ судъ, тамъ онъ и услышитъ, что я скажу. Онъ отвѣтилъ, что ему нѣтъ времени сейчасъ идти въ судъ, а что я могу идти куда хочу; затѣмъ, обратясь къ констэблю онъ сказалъ, что тотъ можетъ отпустить меня, такъ какъ я оправдана. На это констэбль спокойно отвѣтилъ:

— Сэръ, сейчасъ вы меня спрашивали, кто я, констэбль, или мировой судья; вы требовали, чтобы я исполнялъ свои обязанности, и приказали мнѣ арестовать эту благородную даму; но теперь я вижу, что вы совсѣмъ не понимаете моихъ обязанностей, потому что хотите изъ меня сдѣлать дѣйствительно судью; однако я обязанъ сказать вамъ, что это не въ моей власти; я имѣю право по требованію арестовать человѣка, но оправдать его можетъ только судъ; въ этомъ и состоитъ ваше заблужденіе, сэръ; такимъ образомъ, я обязанъ отвести ее въ судъ, нравится-ли вамъ это или нѣтъ.

Сначала торговецъ держалъ себя свысока съ констэблемъ, но констэбль не былъ обыкновенный чиновникъ, а человѣкъ состоятельный, и потому не хотѣлъ отступиться отъ своихъ обязанностей; онъ отказался освободить меня прежде, чѣмъ отведетъ къ судьѣ, на этомъ настаивала и я, и потому торговецъ сказалъ:

— Хорошо, ведите ее куда какъ угодно, мнѣ же нечего ей больше сказать.

— Но, сэръ, — сказалъ констэбль, я надѣюсь, что вы пойдете съ нами, такъ какъ я арестовалъ эту лэди по вашему требованію.

— Нѣтъ, нѣтъ, — отвѣчалъ торговецъ, повторяю, мнѣ нечего больше сказать ей.

— Извините меня, сэръ, но это необходимо въ вашихъ интересахъ, я прошу васъ объ этомъ; безъ васъ судья рѣшить дѣла не можетъ.

— Если вамъ угодно, мой другъ, отправляйтесь по своимъ дѣламъ, — сказалъ лавочникъ, — еще разъ повторяю, что не имѣю ничего сказать этой женщинѣ и именемъ короля требую отпустить ее.

— Сэръ, — сказалъ констэбль, я вижу, вы не знаете, что такое констэбль, и прошу васъ, не заставляйте меня прибѣгнуть къ строгимъ мѣрамъ.

— Все равно, — отвѣчалъ торговецъ, вы и такъ очень строги со мной.

— Нѣтъ, сэръ, я не былъ строгъ съ вами: вы нарушили общественное спокойствіе, приведя съ улицы честную женщину, которая шла по своимъ дѣламъ и которую вы задержали въ лавкѣ, позволяя своимъ служащимъ дерзко и нагло обходиться съ ней, и вы еще говорите, что я былъ строгъ съ вами. Я думаю, напротивъ, что я дѣйствую слишкомъ слабо, не приказывая вамъ, именемъ короля, слѣдовать за мной и не приглашая любого прохожаго явиться сюда и оказать мнѣ помощь отвести васъ силой къ судьѣ; вотъ чего вы не знаете и что я имѣю право сдѣлать; тѣмъ не менѣе, пока я не пользуюсь этимъ правомъ и еще разъ прошу васъ: идите за мной.

Несмотря на все это, лавочникъ отказался идти и сталъ говорить дерзости констэблю. Однако, послѣдній продолжалъ быть спокойнымъ, не выходя изъ себя; тогда я вмѣшалась и сказала:

— Мистеръ констэбль, оставьте его въ покоѣ, не бойтесь, я найду средство вызвать его въ судъ; а пока обратите вниманіе вотъ на этого молодца, который набросился на меня въ то время, когда я мирно проходила по улицѣ. Вы сами были свидѣтелемъ его дерзкаго обхожденія со мной и потому позвольте просить васъ отвести его къ судьѣ.

— Хорошо, мадамъ, — отвѣчалъ констэбль и, обращаясь къ этому на дому, онъ сказалъ:

— Пойдемъ, молодой человѣкъ, вы обязаны слѣдовать за нами, и я надѣюсь, что вы иначе думаете, чѣмъ вашъ хозяинъ, о власти констэбля.

Молодой человѣкъ съ видомъ пойманнаго вора попятился назадъ и посмотрѣлъ на своего хозяина, какъ бы прося у него защиты; послѣдній былъ настолько глупъ, что началъ поощрять его въ сопротивленію, и дѣйствительно въ то время, когда констэбль хотѣлъ схватить молодого человѣка, онъ началъ отбиваться отъ него; тогда констэбль, сваливъ его на землю, крикнулъ на помощь; мгновенно лавка наполнилась народомъ, и констэбль арестовалъ хозяина, приказчика и всѣхъ его служащихъ.

Первымъ дурнымъ слѣдствіемъ этой суматохи было то, что женщина, укравшая въ лавкѣ товаръ, скрылась въ толпѣ, вмѣстѣ съ двумя пойманными мужчинами. Были ли дѣйствительно эти послѣдніе виновны въ кражѣ, я не могу сказать.

Въ то же время въ лавкѣ собралось много сосѣдей, которые, узнавъ весь ходъ дѣла, объяснили лавочнику и убѣдили его въ томъ, что онъ былъ не правъ, такъ что наконецъ мы довольно спокойно отправились къ судьѣ, въ сопровожденіи толпы, состоявшей по крайней мѣрѣ изъ пяти сотъ человѣкъ. Всю дорогу я слышала, какъ одни спрашивали, что это такое? А другіе отвѣчали, что лавочникъ арестовалъ вмѣсто воровки, которую поймали потомъ, благородную лэди, и теперь эта лэди арестовала въ свою очередь лавочника и ведетъ его въ судъ. Эти слова приводили въ страшный восторгъ толпу, которая постоянно увеличивалась, многіе, особенно женщины, кричали: «Гдѣ этотъ плутъ? Гдѣ лавочникъ?» Затѣмъ, увидя его, онѣ съ криками: «вотъ онъ! вотъ онъ!», забрасывали его грязью; такъ мы шли довольно долго, пока наконецъ лавочникъ не попросилъ констэбля взять карету, чтобы избавиться отъ этого сборища. Карета была подана, я, констэбль, лавочникъ и его служащіе сѣли въ нее и поѣхали.