От полюса до полюса - Майкл Пэйлин

С тех пор как педантичные, но гордившиеся своим домом колонизаторы отбыли восвояси, никто толком не представляет, что делать с Хартумом. Здесь не кишит многомиллионное население, способное придать энергию городу одним своим числом, как, например, в Каире. Нынешнее правительство не интересуется созданием внешне привлекательного образа. Все это вкупе с коматозным состоянием экономики (инфляция достигает 240 процентов) превращает город в летаргическую лавку старьевщика, живущую прошлым и лишенную внутреннего динамизма. Угроза насилия здесь более реальна, чем в любой из уже пересеченных нами стран. Недавно здесь убили американского посла. А в 1988 г. в ресторан отеля «Акрополь», популярного среди сотрудников западных программ помощи и журналистов, бросили бомбу. Погибли пять человек В прошлом году бомбу подбросили в вестибюль той гостиницы, в которой мы остановились. Объявления возле лифтов напоминают, что в городе установлен комендантский час, действующий с 23:00 до 4:00.

Невзирая на присутствие танков и вооруженных людей в самых различных частях города, особенно около мостов, доступ в министерство информации очень свободный. Люди входят во внешний двор и выходят, среди них замечаю опрятного и цивилизованного джентльмена с короткими седеющими волосами, который оказывается ведущим кинорежиссером страны. Джедгудалла Губара — человек одухотворенный, непринужденно разговаривает по-английски и ко всему относится с юмором. Он говорит, что в настоящий момент снимает здесь два фильма. Я спрашиваю о чем. Один, рассказывает он, посвящен системе народных сбережений, другой — горнорудной промышленности.

В самом министерстве информации нас ничем не радуют. Нам отказывают в разрешении продолжать путь на юг. Уже много лет идет гражданская война, и никто неспособен гарантировать нашу безопасность. Даже если нам удастся прилететь в столицу юга страны, город Джубу, будут трудности: он окружен бойцами Народной армии освобождения Судана, и добираться этим путем до Уганды крайне опасно[33].

Наши старания по возможности строго придерживаться 30-го меридиана, от которого мы особо далеко не отклонялись после Ленинграда, оставленного нами 42 дня назад, пришли к логическому пределу. Вернувшись в отель, мы обсуждаем возможные варианты. В советах и советчиках нет недостатка. Общество наших зарубежных соотечественников здесь сократилось в числе, сделавшись притом более тесным, и вестибюль гостиницы «Хилтон» является одним из мест, где оно соприкасается с внешним миром.

Не ощущая особой энергии, я пытаюсь утешиться партией в настольный теннис, неторопливым заплывом и ленивой прогулкой по имеющемуся при отеле изможденному нехваткой поставок книжному магазину.

Я дочитываю «Белый Нил» Алана Мурхеда, то и дело поглядывая на саму реку, разбухшую и серую, орошающую деревья и поля всего в нескольких ярдах от моего окна. Если бы я мог последовать ей, река повела бы меня прямо на юг, через болота и пустыни к экватору и Лунным горам, к самому центру Африки, куда 130 лет назад стремились великие путешественники викторианской поры: Спик[34], Бертон и Стенли с Ливингстоном. И теперь, похоже, все мои надежды на дальнейшее знакомство с Белым Нилом должны пасть жертвой военных действий.

День 70: Хартум

Впрочем, способ вывернуться из ситуации еще может найтись. Клем связался с группой эритрейцев, занимающихся перевозками через границу. Куда, как и когда они могут отвезти нас и возьмутся ли за это дело вообще, станет ясно сегодня днем. Тем временем мы отправляемся на съемки в Омдурман, на другой берег Нила.

Британцы так и не потрудились добавить Омдурман в свои планы перестройки Хартума, и он остается совсем африканским городом, без высоких строений и великих монументов.

На местном базаре соук можно купить буквально любую понадобившуюся тебе мелочь. Здесь продают нужные вещи, а не предметы роскоши. Специи, масло (для готовки и освещения), металлические кастрюльки, кухонную утварь, ткани, одежду из бумажной ткани и еду — бананы, лаймы, лимоны, манго, финики, лук; огромные чаши до верха и с горкой полны орехов. На одной стороне базара, скрестив ноги, вытянулась в рядок цепочка мужчин. Перед каждым аккуратно выложен собственный инструмент.

Начало жизни новой фелуки

Перед одним короткая лопатка лежит на стопке кирпичей, другой пристроил электрическую лампочку на сумку с инструментами, у третьего из мешка видны кисти, а на них находится мастерок штукатура. Люди эти ожидают нанимателя и сидят кротко и терпеливо, пока мы не достаем камеру, тут-то и начинается полный содом. Человек с киркой размахивается, столь натурально целя в мою голову, что я инстинктивно загораживаюсь руками. Слава богу, при этом он ухмыляется.

Отсутствие в Судане туризма как такового приносит некие невинные удовольствия, в частности возможность наблюдать возле Нила за чрезвычайным мастерством строителей фелук, не чувствуя себя при этом обязанным приобрести модель лодки или тенниску с надписью: «Я видел, как..» Десять мужчин поднимают толстый ствол красного дерева на расположенную в шести футах над землей раму. Далее, взявшись за рукоятки пилы наверху ствола и под ним, они распиливают его вдоль, пока наконец не получают четыре доски. Помимо тяжелейшего физического труда, совершаемого на такой страшной жаре, эти двое мужчин по мере развития процесса прикидывают в уме тот профиль доски, который им надо получить, совершая точные вычисления посредством одних своих глаз. Итогом этого тяжелейшего и удивительнейшего труда становятся доски, идеальным образом соответствующие форме корпуса. Они способны построить фелуку, то есть превратить груду бревен красного дерева в парусный кораблик за сорок пять дней.

Встреча с эритрейскими перевозчиками назначена у нас днем на противоположном берегу Нила, в самом Хартуме.

Опрятная современная вилла неожиданным образом оказывается штаб-квартирой Народного фронта освобождения Эритреи, а также организации Ayusha Travel. Цель последней — извлечение дохода из опыта, накопленного во время поездок в Северную Эфиопию и из нее во время войны, закончившейся со свержением режима Менгисту[35]всего лишь четыре месяца назад. Стены бунгало украшены фресками, изображающими идеализированных борцов за свободу — вооруженных до зубов женщин, готовых бросить гранату, грозящих копьями туземных воителей и гротескно щерящихся вражьих черепов. Хасан Кика провожает меня в свой кабинет. Это спокойный авторитетный человек с негромким голосом. Много проще видеть в нем представителя транспортной компании, чем «борца за свободу», невзирая на украшающие его стол осколки бомбы и упоминание о «10 000 мучеников», погибших ради освобождения Эритреи от эфиопской диктатуры.