Дикарь - Александр Жигалов

Тот отшатнулся, едва не повалившись, но чудом удержал равновесие.

И от пинка не сгорбился, но лишь вытянулся, попытался расправить плечи, что было, однако, сложновато. Обработали его от души, да и руки за спиной стянули, а на шею веревочную петлю пристроили.

— Господин… — маг качнулся было по направлению к мальчишке, но был остановлен взмахом руки.

— Видишь, я не лгу, — сказал главарь и оскал его стал еще шире.

А Михе подумалось, что вот сейчас самое время убраться. В конце концов, он в спасатели не нанимался. Да и хрен тут поймешь, кого и от кого тут спасать.

Самое время, но…

Тихо застонал старик, спеша подобраться поближе к мальчишке. А давешний комок поднялся с земли и, встав на четвереньки, зашипел.

— Забирай, — главарь отвесил ребенку — с виду ему было лет пять, может, шесть, Миха в детях не сильно разбирался — затрещину. — Видишь, целые. Почти даже невредимые.

— Убей их! — велел мальчишка, задрав подбородок. И правый незаплывший глаз полыхнул яростью. — Я приказываю…

— Господин, — взвыл старик.

А маг вскинул руки, в которых зародилась звезда. Яркая, что твое солнце, если бы оно было синим. И Миха понял, что убраться он-таки опоздал.

Глава 19

В покоях остро пахло смертью. Запах этот заставил Ирграма попятиться, до того он был резким, опасным, почти невыносимым. И верно, ощущал его не только маг, если его сопровождающий тоже сделал шаг назад, правда, тут же устыдившись собственной слабости. И тень страха, мелькнувшая было на его лице, тотчас исчезла, уступая место привычному равнодушию.

Но Ирграм больше не обманывался масками.

— Маг, — Верховный выглядел хмурым и истощенным. Вот ведь. А Варенс говорит, что старику должно было бы полегчать. Правда, Варенс — целитель не из лучших, но что уж есть.

— Прибыл по вашему зову.

— Идем, — Верховный не стал размениваться на обычные любезности. — Ты позвал своего человека?

— Я послал за ним. Я взял амулеты. И остальное, — Ирграм продемонстрировал темный кофр, надеясь, что содержимого его будет достаточно.

Верховный покачал головой.

— Варенс прибудет раньше, чем солнце коснется земли.

— Молись, чтобы успел.

И в голосе не было угрозы, лишь невероятная нечеловеческая усталость.

А в покоях по-прежнему пахло смертью. Молчали амадины, и белое перо кружилось в воздухе. Они сами гляделись комками перьев.

Как попугаи.

И котята леопарда, что обнаружились в плетеной корзинке.

Ирграм обошел женщину, что растянулась на драгоценных коврах. Её одежды были алыми, что пламя, а на лице застыло удивленное выражение.

Другая словно бы спала.

И третья.

— Что здесь… — он так и не задал вопрос, зацепившись взглядом за фигуру, что сгорбилась у кровати. И поспешно отвел взгляд, понимая, что лучше не быть свидетелем этой слабости. Золотая маска ныне не могла скрыть скорби. — Простите.

— Маг, — голос императора звучал глухо. — Подойди. Взгляни.

Ирграм не посмел перечить, хотя больше всего на свете ему хотелось оказаться где-нибудь подальше от этой комнаты, от этого человека.

Лучше бы дома.

Но он шагнул вперед. И тогда увидел: на белоснежных простынях догорала девочка. Лет пяти-шести с виду. Черные волосы. Темная кожа. Темные ногти и зубы, покрытые пленкой засыхающей крови. Черные язвы, усыпавшие кожу.

Такой знакомый запах.

И… шанс.

— Позвольте, — страх сменился каким-то невероятным отчаянием, будто Ирграм вдруг осознал, что и жизнь его, и само будущее проекта зависит от того, сумеет ли он справиться.

Сумеет.

Император поднялся, не выпустив, однако, хрупких, покрытых темной сыпью пальчиков. И отойти не отошел. И заразы, выходит, не боится?

Он ведь одной крови. А для проклятья этого достаточно.

Ирграм распахнул кофр.

Пальцы ловко вытаскивали один флакон за другим.

Вытяжка из горноцвета, смешанная с соком черного лотоса. Три капли дурман-травы. И костный мозг сакхемской рыжей обезьяны. Акулий жир.

Сила.

Осторожно, буквально по нитям, наполняя ею все-то ингредиенты.

— Понадобится кровь, — сказал Ирграм тихо. — Родного человека.

Опасный момент.

Без этой крови зелье тоже подействует и, если повезет, если очень повезет, то дитя дотянет до заката. А может, и ночь эта не станет последней. Но ни один целитель в мире, даже госпожа Миара, не сумеет ему помочь. Разве что замедлить смерть.

Император молча протянул руку.

— Всего пара капель, — сказал Ирграм, протянув иглу Верховному, который не уходил, но и не приближался, наблюдая за каждым движением мага.

Верховный иглу принял.

Кровь растворилась в зелье, меняя цвет его. Вот угольно-черный, свидетельствующий о том, что раствор насыщен до крайности, светлеет, следовательно, процесс трансформации идет нормально.

Полупрозрачный, отливающий синевой.

Золотой, словно солнечный свет.

— Нужно, чтобы она выпила, — Ирграм выдохнул, когда цвет раствора стал ярко-оранжевым. И запах хороший, насыщенный фруктовый. — Сперва хотя бы каплю на язык. Но очень осторожно. Проклятье делает кости хрупкими.

Рот девочке император открывал сам.

И капля упала, растекшись желтым пятном по темному набухшему языку. Девочка дернулась, приоткрыв глаза.

— Выпей, — мягко произнес владыка половины сущего мира. — Так нужно.

Еще капля.

И еще одна спустя минуту.

Ирграм напряженно вслушивался в дыхание, гадая, выйдет ли. Не опоздал ли он. Нет. Не опоздал. Вот пятна посветлели. Правда, не так, как должны бы, слишком медленно, но все одно они определенно посветлели. Еще капля. И сразу три, растворенные в чаше с водой. Воду подали другую, и сперва её попробовал раб, затем страж.

Верховный.

Сам Император.

Ирграму не доверили, но зелье придало воде легкий оранжевый оттенок. И цвет не изменился, стало быть, ни проклятий, ни отравы в воде нет.

Девочка пила сама. Она делала маленькие глотки, после каждого запинаясь. Щеки её надувались, словно у хомяка. Ей явно хотелось выплюнуть лекарство, но она заставляла себя глотать.