Сердце дракона (СИ) - Каминская Лана

— Накочегарили так, что во рту пересохло, — проворчал Стернс, бросив на Рики недовольный взгляд. 

— Старик варил какую-то гадость, — невозмутимо ответила девушка, заливая горящие поленья водой из ведра. 

Комната вмиг наполнилась возмущённым шипением, и огонь потух. 

— Принеси пить. 

Рики зачерпнула ковшом воды и подала Гаю. 

— Что это? — Стернс презрительно смотрел на своё отражение в кристально чистой воде. 

— Где? — Рики испугано заглянула в ковш. — А... муха плавает. Сейчас я её вытащу. 

Подцепив обгрызенными ноготками насекомое, Рики вытянула муху и брезгливо бросила на пол. Стернс сделал глоток, ещё один. Гай пил столь жадно, будто весь день провёл в жаркой пустыне. Потребуй Рики за воду мешок золота, Стернс не медля отдал бы только за возможность промочить сухие и все в трещинках губы. 

— Вам бы одеться, — промолвила девушка и отвела взгляд. Вроде и не первый раз видела хозяина по пояс голым, а привыкнуть никак не могла, и всякий вечер или день, когда приходилось менять повязки на спине и наносить на израненное тело мазь, руки дрожали, лицо алело, а глаза стыдливо смотрели в пол. — Огонь я потушила. Если намерены здесь долго сидеть — замёрзнете. 

— Я намерен пойти спать. Завтра опять не избежать суеты и показного балагана. Терпеть это придётся, пока не уедет последний гость. 

— А мне показалось, вам всё понравилось. 

Брови Гая удивленно поползли вверх. 

— Что именно должно было мне понравиться? Толпа потных и вонючих зевак, через которую было не протиснуться? Эта идиотка толстуха Реэй с её вечно в трауре племянницей? Или чахоточная дочка моего дяди, на которую глянешь, так сразу или аппетит испортится, или жить перехочется? Или, может, этот твой Швидоу? — при упоминании имени капитана Стернса странно перекосило. — У Риновара хватило ума посадить его подальше. От одного только вида его усов у меня вино шло обратно. 

— А мне с ним жить предлагаете! 

— Я всего лишь обеспечил твоё приданое на случай, если вдруг ты воспылаешь к Швидоу страстной любовью. — Гайлард словно издевался. — Об этом меня просил твой брат. А решать тебе. 

— А я никогда не соглашусь. 

— Даже когда мы найдём твою тварь? 

Рики горько сглотнула и ответила: 

— Даже когда стану вам на нужна. 

Гай смотрел на Рики в упор.  

— А ты и правда интересна Швидоу. Я думал, слова твоего брата — блажь, забившая ему мозги, а, оказалось, всё так и есть. Как же так? 

Рики вскинула голову. 

— Хотите сказать, как же так произошло, что я оказалась хоть для кого-то привлекательной? — Вынести пытливый взгляд Стернса оказалось не под силу, и девушка шагнула к камину, оказавшись тем самым спиной к хозяину. 

Гай потянулся и хрустнул позвоночником. Сильная боль тут же пронзила всё тело, и Стернс чуть не взвыл. 

— Впрочем, — пробормотал он, когда боль притупилась и говорить стало легче, — до твоего капитана мне нет дела. — И не получив никакого, даже самого дерзкого, ответа на свою колкость, добавил: — Ну, чего там стоишь, золой дышишь? Огонь потушен — камин давно не греет.

Рики обернулась и скользнула взглядом по уставшему лицу Гая. 

— Зато вы...

— Я? — прохрипел тот. 

— ...горячий, — закончила девушка, как только сделала несколько шагов по направлению к креслу и провела ладошкой по сильному плечу хозяина. — У вас опять жар, милорд. Вам бы прилечь. Хотите, позову Дагорма? 

Гайлард помотал головой. 

— Я просто устал. 

— Тогда оденьтесь. — Рики взяла скомканную рубашку, смочила её в ведре с водой, выжала и протянула Стернсу. — Охладит. А я помогу вам дойти до спальни. Только бы леди Мириан не разбудить. 

Девичьи пальцы боязливо заскользили по собравшейся складками на груди Гая влажной ткани, распрямляя её, и замерли, почувствовав, как их накрыло горячей широкой ладонью. 

— Не стоит тревожить сон леди Мириан. 

— Вам надо прилечь. — Рики попыталась высвободить руку. — Вы устали. 

— Мы все сегодня устали. 

— А у вас горячка, и вино до сих пор не выветрилось. 

— Так мерзко воняет? 

— Хуже, чем от свиней, вот честное слово! 

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Ты хоть понимаешь, что и кому ты сейчас говоришь? Даже жена не смеет разговаривать со мной в таком тоне. 

— И мне её искренне жаль. Ей приходится терпеть этот запах на расстоянии гораздо более близком, чем мне. 

— Рики...

— Не только вы смеете своими словами ранить других людей; всегда найдётся кто-нибудь, кто посмеет задеть и ваше сердце. 

— Моё сердце давно для всех закрыто...

— Тогда мне и вас жаль, ведь рано или поздно захотите открыть, а ключ будет навсегда утерян. 

Стернс наморщил лоб. 

— Рики, не умничай. 

— Не буду... Да выпустите вы уже мою руку, наконец, не то закричу. 

— Тише. 

Гай резко отпустил руку девушки и прислушался. По коридору, не щадя чуткого сна измотанных гостей, вовсю громыхали сапогами. С каждым мгновением грохот становился сильнее, а потом и вовсе перерос в хаотичный шум. По длинному, пустому и тёмному коридору не шли — бежали. 

— Кто это может быть? — испуганно пролепетала Рики. 

— Не знаю, — отрезал Гай и огляделся. — Поганая каморка. Ни меча, ни дубины — одни дохлые крысы... Нож твой где? 

— Вот. — Рики метнулась к столу и схватилась за заветную змейку. — А снаружи разве нет охраны? 

— Это комната Дагорма. Какая тут, к мухам болотным, охрана? 

— Разве за вами не шли следом? 

— Я приказал этого не делать. Тсс. 

Шаги становились ближе. Ещё несколько ударов сердца, и спешивший завернет за дверь. Но он был не один. Рики уловила шаги второго человека; тот тоже спешил, но в отличие от первого на громыхал сапожищами. Почему? Возможно, потому-то сапог на нём не было, или же он заранее позаботился о том, чтобы те не шумели и не отвлекали зря внимания хозяина. 

Дверной проём вспыхнул красно-оранжевым светом, и в комнатёнку заскочил весь в дорожной пыли посыльный, а следом за ним — Риновар с подсвечником в руке. Ворвавшись в пропахшую табаком и травами каморку, оба замерли на месте: посыльный тяжело дышал, а слуга лорда Стернса с оживленным удивлением смотрел на своего господина, от величественно-красивого вида которого не осталось и следа. Взгляд вместо горделивого стал напряженным, волосы были взъерошены, а на рубашку вообще без слез смотреть было не возможно: она была вся мокрая, словно Стернс только что попал под проливной дождь. 

— Милорд, — отдышавшись, выплюнул посыльный, протягивая свернутый свиток, — срочно. От лорда Альгервильда. 

— Прошу простить, ваша светлость, — вмешался Риновар. — Я говорил, что срочных новостей из Папоротниковой впадины в такое время суток быть не может, но он ничего не хотел слышать. Но раз уж так получилось, то вот ещё.

И Риновар передал Стернсу второй свиток. 

Вырвав из рук слуги перевязанное чёрной лентой послание, Гайлард развернул его и пробежал глазами по старательно выведенным буквам. Рики не выдержала и заглянула хозяину через плечо, но свет был слишком тусклым, чтобы уловить больше, чем слова обыденного приветствия и вежливых расшаркиваний. 

— Старуха Морвенна мертва, — выдохнул Гай, когда дочитал до конца. — Её внучка Ирис готовится взойти на престол. — И, бросив недовольный взгляд на Риновара, пробурчал: — Мог бы до утра подождать, а не совать мне это под нос среди ночи. Умерла и умерла — воскресить не удастся, так к чему разводить хаос? 

— Именно так я и хотел сделать, — спокойно ответил Риновар, — но этот... — недовольный взгляд прошёлся по испачканной дорожной грязью куртке посыльного, — человек клялся, что дело жизни и смерти. 

— Так уж жизни и смерти? 

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Посыльный задрожал от волнения. 

— Так мне наказал сказать лорд Альгервильд. 

— Старик тоже откинулся? — хмыкнул Гай, забирая второе послание. 

— Когда я уезжал, он был жив-здоров, — заикался посыльный. 

— Тогда, верно, курица его померла, вот и просит теперь новую. Знает старый хрыч, что сегодня я никому в просьбах не отказываю, — съязвил Стернс и начал читать.