Фамильяр в сапогах и волшебное зеркало - Татьяна Рябинина

очень преклонном возрасте умер Филя, собиралась взять котенка, но у Мишки была аллергия на шерсть, пришлось от этой идеи отказаться. И да, мне всегда хотелось разговаривать с животными. Казалось, они все понимают, только не могут ответить.

Бертран вышел, но тут же вернулся и остановился на пороге, глядя на меня с тревогой.

- Дэлла, многие во дворце знают, что ты говоришь с животными?

- Ну… не знаю, - от его взгляда мне стало как-то не по себе. – Наверно. Я ведь рассказала об этом королеве при дамах. Она еще попросила поговорить с ее кошкой, которая заболела, а на самом деле просто обожралась.

- Скверно, - покачал головой Бертран. – Очень-очень скверно. Я не подумал об этом, а ведь должен был. Вериан сразу смекнул, насколько ты можешь быть ценной для Ордена. А вот для наших врагов ты опасна.

- Значит?..

- Значит, Дэлла, ты и сама в опасности. И дом Вериана не убежище, потому что они знают, где ты. Мелита говорила об этом при твоей служанке. Да и за Гранмиром могли следить. А если заметили, что его привел к тебе Кот, и сообразили, в чем дело… Тише! – он насторожился, прислушиваясь к чему-то. – Что за?..

Глава 23

Он застыл, напряженно сдвинув брови, потом с досадой покачал головой, вошел в комнату и закрыл дверь.

- Наверно, показалось. Раньше мой магический дар позволял видеть и слышать бестелесные сущности. Призраков и магов с даром развоплощения, когда они становились невидимыми. Но дар привязан к телу, поэтому приговоренные его лишены. И все же иногда мне что-то то ли слышится, то ли кажется.

- Подожди, - я вспомнила, что думала об этом в самом начале. – Если дар привязан к телу, то как Дэлла сразу смогла говорить на языке моего мира?

- Не знаю, - Бертран задумчиво выпятил губу. – Мне кажется, это не связано с даром. Наверно, язык принадлежит телу, а вот память – душе. Ладно, пойду спать. Но дверь лучше закрой на замок.

- Здесь нет замков, - возразила я.

- Плохо, - вздохнул он и вышел.

Служанка принесла мне теплой воды и сказала, что ванну можно принимать в общей купальне, но предупреждать надо заранее. Умывшись над тазом, я разделась, натянула теплую ночную рубашку и забралась под одеяло.

Бессонница в последнее время стала для меня чем-то привычным. Я всегда плохо спала на новом месте, а тут еще мысли сплошным потоком. О Гранмире, о заговоре, об опасности, которая мне угрожает. Снова и снова, как пони по кругу.

Ближе к утру я вспомнила о черной книге и вытащила ее из сундука – и вовремя! Едва успела вернуться на кровать, как глаза дракона начали наливаться светом. Подложив под обложку руку, я открыла чистые страницы.

О чем же спросить в первую очередь? Важных вопросов хватало, но надо было выбрать всего один.

- Могу ли я доверять Гранмиру? – вырвалось само собой.

«Да» - появились и исчезли черные буквы.

Ну что ж… уже хорошо.

Мне стало хоть и самую капельку, но спокойнее. Вернув книгу в сундук, я снова забралась под одеяло, погасила светильник и начала уже дремать, когда скрипнула дверь.

Меня словно подкинуло. Толстые поленья в камине прогорели, угли едва тлели, почти не давая света.

- Кто здесь? – спросила я почему-то шепотом.

Тишина… только какая-то страшная тишина, потому что живая. И я вдруг вспомнила слова Бертрана о магах, владеющих даром развоплощения.

«Бертран!» – завопила мысленно, вжавшись в спинку кровати.

Что-то приближалось – невидимое, бесплотное. Стало тяжело дышать, как в метро в час пик. Зазвенело в ушах, темнота сгустилась, и я провалилась в нее, куда-то глубоко-глубоко…

Холод. Адский холод. Может, я умерла и попала в ад? Кажется, скандинавский ад – царство льда и мороза. Наверно, они угадали. Никакого огня, котлов и сковородок. Только зверский дубак.

Приоткрыв глаза, я со стоном зажмурилась – так ударило по ним светом. Все тело болело, в горле пересохло, тошнота плескалась где-то на уровне ушей. Как с жестокого бодунища. Вторую попытку я сделала не сразу и открывала глаза буквально по миллиметру. Но и перед открытыми плавала муть, не позволяя разглядеть, что происходит вокруг.

Наконец немного прояснилось, и я поняла, что нахожусь в каком-то совершенно незнакомом месте, похожем на тюремную камеру. Крохотная каморка с каменными стенами и окошком под потолком. Тусклый дневной свет, показавшийся ослепительным, проникал через него и рисовал на полу вытянутый прямоугольник. Лежала я на чем-то жестком, вроде низкого дощатого топчана, стоящего у стены. Стоило шевельнуться, и в спину сквозь рубашку впилась заноза.

В ушах все еще звенело, и я не услышала шаги за дверью. Громко лязгнул замок, я зажмурилась и замерла, но потом все же осторожно приподняла ресницы, однако разглядела только темный силуэт на пороге. Дверь закрылась, в замке повернулся ключ.

- Спит? – услышала я приглушенный голос.

- Да, - ответил второй. – После ледяного заклятья раньше вечера не проснется.

- Ну я бы не был так уверен. Все же она ведьма. Камеру хорошо осмотрели?

- Разумеется. Ни единой щелки. Ни одна мышь не пролезет.

- Мышь? – возмутился собеседник. – Я разве об этом говорил? Ни паука, ни таракана, ни мухи. Шипы у окна – чтобы птицы даже подлететь не могли. Она может говорить с любой тварью, от клопа до слона. И не только говорить, но и приказывать. Как старый Форбант.

- Тогда зачем она нужна? Почему не убить? Она не прошла инициацию, Око жизни не видит ее.

- Какой же вы тупой, Майгрин! – я едва разбирала слова, похоже, те, кто были в коридоре, удалялись. – У нее связь с фамильяром, через него канцелярия отследит и ее смерть. И вот что…

Но больше я уже ничего не услышала: голоса и шаги стихли.

И, между прочим, голоса эти показались мне знакомыми. Те двое, что разговаривали в коридоре дворца? Возможно.

Бертран оказался прав на все сто. Убили даже не двух зайцев, а всех сразу. Избавились и от него, и от меня, и от Гранмира.

Но неужели это правда? Как сказал этот тип, каждая тварь, от клопа до слона, готова служить мне… И, видимо, я одна такая. Не считая какого-то старого Форбанта. Идиоты, им бы попытаться привлечь меня на свою сторону.

Итак, что мы имеем? Орден фиксирует появление