Землепроходец Ерофей Хабаров - Галина Леонтьева

К челобитной Хабаров приложил подробный послужной список, начав его с указания на поиск пашенной земли и соляных залежей на Лене и Вилюе, организации им земледелия и соледобычи. Рассказал он о подъеме на свои деньги людей, «которыми для прибыли государевой проведал новую Даурскую землю». Главный итог своей предшествующей жизни он выразил словами: «.. ясак собрал с дауров, дючеров, наток и гиляков. И тех земель моего взятья аманаты от меня в тех землях… остались под государевою высокою рукою и впредь с них на государя ясак ежегод пойдет!»

В этой же челобитной Хабаров писал, что казна не расплатилась с ним за нанесенные ему в свое время убытки. Ему так и не вернули 500 руб. денег в зачет незаконно отнятых Головиным пашни и соляной варницы, хотя положительное решение Сибирского приказа об этом имелось. Ничего не получил Хабаров и за 3 тыс. пудов хлеба, занятого у него Головиным на якутские нужды в неурожайном 1641 г. Вместе с тем, не расплатившись с Хабаровым, казна требовала от него возвращения более чем 4 тыс. руб. денег, которыми оценивалось снаряжение экспедиции, взятое им в долг.

Сибирский приказ удовлетворил челобитную Хабарова лишь частично. Он признал служебные заслуги Ерофея Павловича и поверстал его в дети боярские, установив ему годовой оклад в размере 10 руб. денег, 10 четвертей ржи, 10 четвертей овса и 1,5 пуда соли.

Чин сына боярского был низшим в иерархии чинов феодалов, или, как их тогда называли, служилых людей по отечеству. Прослойка детей боярских в составе феодального класса в XVII в. была довольно заметной. Чин переходил от отца к сыну или ближайшему родственнику. Но в Сибири, особенно Восточной, служилых людей по отечеству в середине XVII в. было еще мало. Видя в их лице свою опору, правительство практиковало здесь зачисление в чин детей боярских лиц, занимающих командные стрелецкие или казачьи должности. Такая политика осуществлялась до конца XVII в., несмотря на то, что уже к середине XVII в. в более обжитых районах Сибири появилась тенденция наследственного замещения этих чинов. Случай зачисления Хабарова в дети боярские минуя казачью или стрелецкую службу был большой редкостью даже для Сибири.

Что же касается второй просьбы Хабарова, то Сибирский приказ ее игнорировал. Он даже не счел возможным уменьшить долг землепроходца казне.

В Москве Хабаров, очевидно, находился до осени 1655 г. Как раз 20 августа 1655 г. в Сибирском приказе был решен вопрос об организации Амурского воеводства и назначении туда первым воеводой Афанасия Пашкова, занимавшего до того воеводскую должность в Енисейске. Несомненно, что в процессе подготовки этого вопроса Сибирский приказ получал кое-какие советы и у Хабарова. Доказательство тому — упоминание его имени в наказной памяти, составленной для Пашкова.

Однако самого Хабарова на Амур больше не отпустили. Он должен был ехать в Илимск, в гарнизон которого был зачислен. В столице считали, что Ерофей Павлович закончил свою миссию на Амуре и теперь управление присоединенным им краем должно быть передано царскому воеводе, перевод которого из Енисейска в Даурию намечался на весну 1656 г.

По пути из Москвы в Сибирь Ерофей Павлович заехал в Устюг Великий, где он оставил часть своего товара. Какое-то время он занимался там своими торговыми делами, расплатился с окольничим Соковниным и другими заимодавцами, а затем, затосковав по сибирским просторам, вновь вернулся на Лену.

СУДЬБА ХАБАРОВСКОГО ВОЙСКА

Что же происходило на Амуре в это время? Хабарова не покидали мысли об оставшихся товарищах, и не будь он неожиданно отозван в Москву, их судьба стала бы его судьбой.

После отъезда Хабарова Онуфрий Степанов собрал войсковой совет. Было решено плыть в устье правого притока Амура — Сунгари. Здесь надеялись раздобыть хлеб и строевой лес, сделать 5–6 дощаников, разместить на них 180 служилых людей — годовалыциков, оставленных Зиновьевым, и хлеб. Поход оказался удачным. Хабаровцы получили у дючеров хлеб, собрали с них большой ясак, нарубили лес, соединили его в плоты и двинулись вниз по Амуру.

Не доплыв до Гиляцкой земли, они зазимовали. Зимовку заполнили пушной и рыбный промыслы, а также сбор ясака. Его собирали и с вновь приисканных дючерских родов, и с тех из них, кто его вносил уже 3–4 года. Правда, без ясачных книг, увезенных Зиновьевым, отличить старых и новых плательщиков ясака было трудно, и дючерам верили на слово.

Весной, когда Амур очистился ото льда, хабаровцы построили новые, починили старые дощаники и пошли вверх по его течению. 20 мая недалеко от устья Сунгари они встретили отряд из 52 человек по главе со служилым человеком Михаилом Артемьевым Кашинцем. Впервые Кашинец появился в отряде Хабарова в 1650 г. В 1652 г. он был послан с Амура с отписками в Якутск. Теперь Кашинец привел подкрепление. В его отряде оказались два казака, отпущенных в сентябре 1653 г. Онуфрием Степановым в качестве провожатых Зиновьева от устья Зеи до Тугирско-го волока. Они рассказали, что зазимовали на Тугирском волоке, а весной 1654 г. по приказанию Зиновьева вместе с остальными провожавшими его амурскими казаками отправились обратно к Степанову. Порох и свинец Зиновьев так с ними и не послал, а только дал отписку для Степанова. В пути казаков постигла беда. Их утлое суденышко, затертое в устье Урки льдом, перевернулось. В водовороте утонули 6 человек, в том числе и тот, у кого была отписка. Из ледяной воды чудом удалось выбраться только Втору Теленкову и Ивану Юрьеву. Голодные и замерзшие, они кое-как связали в плотишко несколько бревен и, вверив себя судьбе, пошли вниз по течению Амура. Здесь их заметили и подобрали люди Кашинца.

Этой же весной к хабаровцам присоединилось 30 енисейских казаков, строивших по поручению Петра Бекетова Нерчинский острог. Свой приход в отряд казаки объяснили тем, что у них кончились хлебные запасы и начался голод. Онуфрий Степанов, заинтересованный в численном росте отряда, принял их. Вместе с енисейскими казаками отряд стал насчитывать 502 человека.

20 мая 1654 г. отряд вошел в Сунгари для сбора ясака и пополнения хлебных запасов. 16 дней продолжалось это плавание. Только три дня дул попутный ветер, и тогда «бежали под парусом». Остальное время шли на веслах против течения, «с великою нужою». Как и осенью 1653 г., с дючерского населения собрали большой ясак.

Дючеры же предупредили казаков, что навстречу им по Сунгари идет регулярное маньчжурское войско, спешно посланное из Нингуты по распоряжению военного наместника Шархуды. Встреча с войском произошла 6 июня 1654 г. Богдойская большая ратная сила была вооружена «огненным стройным боем» — пушками и пищалями. Конники шли берегом, а пешие плыли навстречу хабаровцам в легких стругах.