По тропам волшебных лесов - Яна Вуд

внимания ее слова. И она бы смогла одолеть мохнорога. Но тогда весь Хольтэст почти наверняка прознал бы о Фэй-Чар, а за ним – и остальной мир. Да и спасать разных зверей ей приходилось, а убивать еще ни разу. Не дрогнула бы рука.

– Я умелая, но не настолько, – наконец, проронила она.

Упырь хмыкнул.

– Знать, у каждого свои секреты. Но ты угадала верно. Мы здесь оказались по милости мохнорога. Если все пойдет по плану, завтра днем его жизнь оборвется.

– Вечером, – сказала Хейта.

– Что? – не понял Мар.

– Дайте мне времени до вечера. Что-то тут не так. И я постараюсь разузнать что. Если потерплю поражение, зверь ваш.

– По рукам, – кивнул упырь. – Думаю, мне удастся уговорить остальных.

– Встретимся на закате, – ответила Хейта. – Только вот где? Мне из города вряд ли удастся вырваться. Думаю, они теперь утроят охрану.

– За это не тревожься, – загадочно подмигнул ей Мар. – Не оставят же стражники меня под воротами на растерзание страшного зверя. А там придумаем что-нибудь.

Внезапно он потянул носом и вскинул голову. Глаза его недобро сощурились. Хейта обернулась. У ворот, кутаясь в серый плащ, стояла рыжеволосая Рукс. На этот раз Хейта легко подметила в ней изящные лисьи черты.

– Что с ней думаешь делать? – вопросил упырь.

– Не знаю еще, – задумчиво отозвалась Хейта.

– Опасная она и замышляет недоброе, – запальчиво прошептал он. – Мой тебе совет, оставь ты ее, пока не поздно.

– Если все, что вы о ней сказали, правда… – проронила девушка. – Как там говорят? Держи друзей близко, а врагов еще ближе.

– Нашла время умом блеснуть, – рассердился Мар. – Тут дело серьезное. Пойди и скажи ей, что уходишь.

– Ладно, не тревожься ты так, – ободряюще улыбнулась ему Хейта. – Быть может, она сама меня прогонит. Я-то ее ослушалась нынче. И не раз.

И, кивнув спутнику на прощанье, она уверенно направилась в сторону Рукс. Хейта шла в ожидании ссоры. И внутренне готовилась к ней.

Какое-то время девушки изучающе глядели друг на друга, а потом Рукс вдруг порывисто шагнула к Хейте и крепко ее обняла.

– Слава звездам, с тобой все в порядке! Я так волновалась.

Хейта недоуменно отстранилась.

– Неужто? И ты не сердишься на меня?

– Надо бы! Но как я могу сердиться? – вздохнула та. – Я услышала, что кого-то задрали у ворот, подумала, тебя, и сразу побежала сюда.

– Ну-ну… – недоверчиво протянула Хейта. – И ты меня не прогонишь? Я ведь общалась с тем вором.

Рукс насупилась.

– Я этому, конечно, не рада. Но не мне тебе указывать, с кем дружбу водить. – Она взяла Хейту за руку и добавила с надеждой: – Пойдем? Ужин уже на столе.

Девушка лихорадочно соображала. Рукс знала что-то, неведомое ей. И лисе что-то надо было от нее, Хейты. Только вот что?

Хейта решилась и шагнула вперед. Она не обернулась на Мара, чтобы не вызывать у Рукс лишних подозрений. Лиса-оборотень посветлела и с готовностью приобняла девушку за плечи. Упырь же, глядя им вслед, только тяжело вздохнул.

– Эх, Вильда. Никогда ты не делаешь, как тебе советуют.

Той ночью взметнулись к небесам два погребальных костра, воздавая последнюю дань безвременно ушедшим. Сизоватый дым повис над Хольтэстом, застилая от взоров людей ясные, веселые звезды.

А далеко-далеко, глубоко под землей, в огромной пещере, клыкастый зверь, вперив пылающий взор в каменный свод, в сторону холодной луны, то принимался отчаянно и тоскливо скулить, то начинал яростно рычать и остервенело рвать когтями каменистую землю.

IV

Над миром занималось утро. По земле со стороны реки медленно стелился блеклый туман. Мрачно глядели на крепостные стены мохнатые ели. Обычно веселый город ныне застыл в суровом безмолвии.

Хейта выскользнула из дома еще до зари. Ночью она почти не сомкнула глаз. Ее одолевали невеселые мысли обо всем, что приключилось накануне. Надвинув на глаза капюшон, она скользила по извилистым улочкам невидимой тенью. Хейта до конца не ведала, куда шла. Ноги сами вели. Неожиданно дома расступились. И перед ней предстало безрадостное Покойное Место.

Люди приходили сюда редко. А те, что появлялись, либо приносили тела других, либо приходили эти тела оплакать. В каждом хельдском селении было такое место. Черный пустырь, где сжигали усопших.

Посреди этой пустоши темнели два еще дымящихся пепелища – все, что осталось от погребальных костров. Их вид отозвался в сердце Хейты глубокой, тянущей болью. Она приблизилась.

В этот миг солнечный луч, выглянув из-за леса, ударил по глазам. Хейта невольно прищурилась и вдруг увидела, что в золе что-то неясно блеснуло. Быть может, пряжка от пояса или железные бусы? Девушка присела, разворошила пальцами теплый пепел и оторопело уставилась перед собой.

На земле лежала золотая монета. Большая, красивая и круглая. Облитая солнцем, она ярко сверкала всеми своими гранями. Хейта взяла ее, все еще отказываясь верить глазам.

Монета была городской. На ней высился горделивый Хольтэст, а с боков его подпирали две высокие ели – неизменный символ здешних дремучих лесов.

Хейта задумчиво повертела ее на ладони. У Плахта монеты быть не могло. Он бы ее пропил сперва и только потом бы за город полез. Выходит, у Анцхи. Вряд ли ее тело дотошно осмотрели – окоченевшее, залитое спекшейся кровью.

– Значит, за сон-траву Анцхе заплатили золотым, – прошептала Хейта. – Недурно.

Она сдвинула брови. Кому-то в городе сон-трава была до зарезу нужна. Вот только зачем? Усыпить мохнорога? На что? Ведь гораздо проще было затаиться от него да переждать.

Внезапно за ее спиной послышались чьи-то осторожные шаги. Хейта поспешно зажала монету в кулаке, выпрямилась и обернулась.

В нескольких шагах от нее стоял мальчик лет десяти или около того. Стоял, невидяще глядя перед собой, и, казалось, Хейту вовсе не замечал.

Черные волосы его беспокойно шевелил холодный ветер. Зеленые, широко распахнутые глаза точно остекленели. Он и сам весь оцепенел, не в силах не то что пошелохнуться, но даже вздохнуть.

Потрепанный, местами выцветший плащ понуро свисал с острых плеч. Хейта задумалась. Где-то она уже видела и волосы эти, и глаза, и даже старый плащ на заплатках. Неожиданная догадка озарила девушку подобно молнии.

– Ты братом ей был, ведь так? – вырвалось у нее.

Мальчик не ответил, даже головы не повернул. Хейта смущенно умолкла. Стала подле него, уперев в пепелище погрустневший взор. И вдруг, повинуясь неведомому порыву, проговорила:

– Она не мучилась долго. Быстро ушла.

На этот раз мальчишка обернулся. Еще сильнее вытаращил глаза и выкрикнул дерзко:

– А ты почем знаешь?

– Я сны вижу, – честно ответила Хейта. – Вещие. Видела, как она уходила.

– Кто