Игры ангелов - Нора Робертс

Вдобавок они по уши завязли в этом деле.

И пока они не найдут способ выбраться оттуда, имеет смысл узнать о Рис чуточку больше.

Оглянувшись, он заметил на столе свой ноутбук.

«Сделаю это сейчас, — решил он. — Потом все равно не будет времени».

Вытащив из микроволновки пиццу, он аккуратно разрезал ее на четыре части. Добавим сюда еще одно пиво — и ужин готов.

Пришла пора заглянуть в прошлое Рис Гилмор. Если повезет, он справится с этим так же быстро, как и шериф.

Копаясь в Интернете, Броуди разыскал старую статью, посвященную кулинарному делу в Бостоне. Там шла речь и о Рис, которой было тогда двадцать четыре. При взгляде на фотографию он понял, что не ошибся: с пятью дополнительными фунтами она выглядела куда лучше, чем сейчас. Если уж на то пошло, то выглядела она просто великолепно.

Молодая, полная энергии и задора, она весело улыбалась в камеру. В руках она сжимала большую голубую чашку и серебристую метелочку. В статье говорилось о полученном ею образовании. Здесь же рассказывалось о том, как в детстве Рис баловала своих кукол ужином из пяти блюд.

В заключение автор статьи приводил слова Тони и Терри Манео — владельцев ресторана, в котором работала Рис. Они утверждали, что девушка не только превосходно справлялась со своими обязанностями, но и была для них настоящим членом семьи.

Здесь же он нашел и другие кусочки информации. Оказалось, что в пятнадцать лет Рис потеряла родителей, и с тех пор ее воспитывала бабушка по материнской линии. Рис бегло говорила по-французски и любила принимать у себя друзей, которые с восторгом отзывались о ее воскресных завтраках.

Энергичная, живая, творческая натура — вот как описывал ее автор статьи.

А теперь? Какой она стала с тех пор? Нервной, решительной, упрямой.

Еще ему удалось откопать заметку из «Бостон глоб», в которой говорилось о том, что Рис вот-вот станет главным шеф-поваром «в необычайно популярном местечке, известном своей американской кухней и непринужденной атмосферой».

К заметке прилагались стандартная биография Рис и еще одно ее фото. Строгий вид, зачесанные наверх волосы. Судя по всему, она стояла среди блистающего великолепия своей будущей кухни. Фигуру ее подчеркивал изящный черный костюм, а ноги украшали красные лодочки на высоченной шпильке.

«Я навсегда сохраню в сердце всех тех, с кем я работала и для кого готовила у Манео. Благодаря Тони и Терри Манео я обрела не только замечательную профессию, но и большую, дружную семью. Я знаю, что буду скучать по этой чудной атмосфере, но в то же время меня по-настоящему вдохновляет возможность присоединиться к творческому коллективу «Оазиса». Я намерена и впредь поддерживать те высокие стандарты, что были установлены прежними поварами этого ресторана, однако хочу добавить к ним парочку сюрпризов».

«Да ты и сама выглядишь весьма аппетитно», — пробормотал Броуди, внимательно разглядывая фотографию.

Судя по дате, статья эта была написана примерно в то же время, когда он послал ко всем чертям своего редактора в «Трибьюн». А еще через три дня появилось первое известие о кровавой драме у «Манео».

Сообщалось, что Рис была единственной выжившей. Однако и она, после многочисленных ранений, находилась в критическом состоянии. Полиция начала расследование и так далее. В статье упоминалось о владельцах ресторана, управлявших своим заведением более четверти века. Здесь же приводились слова родственников и друзей погибших. Все были в шоке и отчаянии. При описании события журналист использовал такие выражения, как чудовищная жестокость, кровавая драма, настоящая бойня.

В следующих статьях говорилось о продвижении расследования — а оно практически стояло на нуле. В словах полицейских все чаще и чаще сквозило разочарование.

Он просмотрел отчеты о похоронах и погребальных службах. После этого внимание журналистов сосредоточилось исключительно на Рис. Писали, что ей стало немного лучше и что она находится под охраной полиции.

Затем интерес к событию начал угасать. Статьи переместились с первых полос на последующие страницы изданий, после чего и вовсе перекочевали в самый конец. Броуди удалось найти всего одну крохотную заметку, сообщавшую о том, что Рис выписали из больницы. Всего лишь пара строк — без фотографии, без интервью.

Так оно обычно и происходило. Истории пользовались популярностью лишь до тех пор, пока не появлялось что-нибудь новенькое. Происшествие у «Манео» продержалось на страницах изданий три недели. За это время из него выжали все, что можно, а затем благополучно предали забвению.

Мертвых похоронили, преступников так и не обнаружили, а единственной уцелевшей предоставили самой склеивать кусочки того, что некогда было ее жизнью.

В то время как Броуди изучал ее прошлое и приканчивал пиццу, Рис готовила себе ванну с изрядным количеством ароматной пены. Она уже успела принять аспирин и перекусить крекерами с сыром, зажевав все веточкой винограда.

Ей хотелось просто полежать в ванне, неторопливо потягивая вино и пролистывая очередной детектив Броуди. На ближайший час она намеревалась полностью отключиться от реальности. Нерешенным оставался только один вопрос — закрывать дверь ванной или не стоит? Разумеется, она предпочла бы запереться, но ванная была такой крохотной… Все равно что оказаться в ловушке, думала Рис.

Она уже пыталась закрыться здесь пару раз, но затем не выдерживала и выскакивала из ванны, чтобы настежь распахнуть дверь.

В конце концов, входная дверь была на замке, а для надежности Рис еще и подперла ее стулом. Это значило, что бояться ей абсолютно нечего. И все же, забравшись в ванну, она дважды выпрямлялась, напряженно осматривая жилую комнату. Так, на всякий случай. А уши ее настороженно ловили каждый звук.

Раздраженная собственной нервозностью, она сделала пару глотков вина.

«Прекрати. Расслабься. Ведь когда-то тебе нравилось сидеть в пенящейся ванне с бокалом вина и книжкой в руках. Ты получала от этого удовольствие. Неужто не надоело судорожно мыться под душем и выскакивать из ванной уже через три минуты, словно любое промедление грозит тебе смертью?»

Закрыв глаза, она пригубила еще вина. Затем открыла книгу.

Начало было более чем интригующим:

Пожалуй, кое-кто мог бы сказать, что Джек Брустер уже давно роет себе могилу. Но сейчас, колупая лопатой промерзлую землю, он был донельзя раздосадован тем, что этот афоризм невольно превращался в реальность.

По лицу Рис скользнула улыбка. Оставалось надеяться, что Джек все-таки задержится на этом свете и не даст ей соскучиться над книгой.