История ордена тамплиеров (La Vie des Templiers) - Марион Мелвиль

Отношения Фридриха с тамплиерами уже были натянутыми. Бароны южной Италии, восставшие против императора и «не осмеливающиеся ни дожидаться его, ни повиниться, бежали в заморскую землю. И были там те, кто отправился в орден Храма, и те, которых он не пожелал пощадить, и приказал их хватать и вешать».[396] Дом ордена Храма становился очагом антиимператорских настроений.

Император прибыл на Восток весной 1228 г. Он высадился на Кипре, где вызвал смертельную злобу знаменитой и могущественной фамилии Ибеленов и большей части знати, захватив маленького короля Генриха I Лузиньяна и назначив самого себя сюзереном острова.[397] Он даже попытался заключить в темницу «Старого Государя», Жана д'Ибелена, его сыновей и брата, коннетабля Кипра. Приговор об отлучении от церкви все еще тяготел над Фридрихом. Его сопровождало только сорок рыцарей, и ему пришлось одалживать средства у сеньора де Жибле. Пулены, разбиравшиеся в крестовых походах, смотрели на него с презрением. С Кипра император перебрался в Акру, где сразу же начал переговоры с султаном. В этом он следовал политическим методам норманнских королей Сицилии; но ни один норманн не отплыл бы в Палестину, не имея достаточного войска для поддержки серьезных требований. Все, что Фридриху требовалось от султана, это возможность начать игру против Рима: для него было неважно, что козырь был фальшивый. Император беззастенчиво афишировал антихристианские настроения, смутившие самих мусульман.

Тамплиеры следовали за событиями с чувством неловкости. Опекун своего сына, маленького принца Конрада, император обладал в Святой Земле бесспорными феодальными правами. Но отлучение создавало вокруг него атмосферу осуждения, что в принципе было своего рода моральной изоляцией. Более того, рыцари поддерживали весьма дружеские отношения с семьей Ибеленов, руководившей пассивным сопротивлением немцам. В итоге тамплиеры были очень сдержанны по отношению к Фридриху; но когда он отбыл в Яффу, монастырь на расстоянии сопровождал его, поскольку магистр отказался ехать под проклятым знаменем отлученного монарха.

В негодующем письме патриарх Герольд сообщает о последствиях. В заглавии — имя прелата, но военная латынь удивительно напоминает стиль Пере де Монтегаудо.

После длительных и долгих переговоров, в течение которых император не спросил никакого совета у кого бы то ни было из Земли, он внезапно объявил нам день, когда он заключил мир с султаном. Никто не видел статей этого мира или перемирия, когда император давал клятву их соблюдать, но среди прочего он нам сказал, что Святой Град возвращен христианам.[398]

Император вступил в Иерусалим 17 марта со своей свитой и сопровождавшими его франками. На следующий день в церкви Гроба Господня он сам возложил на себя корону. Заметим, что если сын его был законным наследником, то Фридрих со времени смерти своей жены не обладал никаким личным правом на трон. Отлученный от Церкви, он не мог претендовать на коронационное богослужение, так что его интронизация совершилась «очень беспорядочно и сбивчиво, с явным ущербом для императорской чести и превосходства».

День спустя император поспешно и первым покинул город, не попрощавшись, несмотря на многочисленные обещания отстроить стены. Братья орденов Храма и Госпиталя, кои там находились, серьезно и настойчиво ему растолковали, что помогут ему, насколько это в их силах, своими советами и содействием, ежели он захочет укрепить город, как он это утверждал. Но император, который не беспокоился о неудачных переговорах <…> поскольку, по договоренности, город не должен быть ни защищаем, ни укреплен, удовлетворился простой передачей и поспешил к Яффе со своей свитой в тот же день.[399]

Негодование тамплиеров, как и всех франков Сирии, было велико. В самом деле, соглашение оказывалось мошенничеством. Султан отдавал открытый город, который должен был, согласно договору, оставаться таковым. Он сохранял квартал Храма, единственно имевший священный характер для мусульман. Он также удерживал все крепости, которые господствовали в Палестине, — Сафет и Торон. Газу и Дарум, Крак и Монреаль. Фридриху уступили беззащитный город, находившийся в кольце замков, который мусульмане могли захватить в любой момент, если бы присутствие христиан стало им мешать.

Поднимаясь берегом к Акре, император попытался овладеть Замком Паломника. «Но тамплиеры ответили ему, что если он не уберется, они отправят его туда, откуда он не возвратится больше». Фридрих поспешно уехал, чтобы возобновить попытку утверждения своего господства в порту Акры.

Так как германские корабли уже снимались с якорей, патриарх и тамплиеры использовали средства, полученные от французского короля, чтобы нанять рыцарей для защиты Святой Земли. Фридрих, не желавший потерять ни одного стоящего человека для ведения войны в Ломбардии,{56} грубо приказал им уняться. Магистр ордена Храма указал ему, что соглашения с Египтом противоречат союзу с султаном Дамаска, «что оставляет у нас меч в ране». Фридрих не ответил сразу, но на следующий день созвал на акрском взморье общее собрание, где осыпал Пере де Монтегаудо обвинениями и оскорблениями. Потом, не допустив возражений, император возвратился в город и повелел усилить отряды своих арбалетчиков у ворот и главных зданий. Немцам приказывали выпускать тамплиеров, ежели они того захотят, но стрелять по тем, кто попытался бы вернуться. Патриарх на это ответил всеобщим отлучением сторонников императора.

Между тем положение Фридриха становилось невыносимым; он и сам торопился уехать. По словам патриарха Герольда, Фридрих увез катапульты и камнеметы, предназначенные для защиты города, а некоторые из них отослал султану «как своему доброму другу». Наконец,1 мая, под свист возмущенных жителей, он поднял парус. «Да будет угодно Богу, чтобы он никогда не возвратился», — вздохнул на исходе сил и негодования патриарх.[400]

Германское вторжение в Святую Землю и на Кипр вызвало тяжкие последствия. Оно привнесло новый элемент раздора на эту уже истерзанную землю, где с отъездом Фридриха разразилась война между его маршалом Рикардо Филанджери и Ибеленами. Еще более серьезные последствия оно имело для тамплиеров, ибо Фридрих никогда не простил, что они преградили ему путь и разоблачили двусмысленность его поведения. Его письма, разосланные ко всем европейским дворам, полны змеиного шипения и распространяют ядовитые обвинения о сговоре рыцарей Храма с врагом. Многие подозрения, нависшие в дальнейшем над Домом, берут начало в этих желчных речах императора.

Обвинив рыцарей в том, что они с радостью встречали посланцев султана Дамаска и участвовали в отправлении мусульманских ритуалов в командорстве Акры, он положил начало будущим судебным обвинениям, приведшим к упразднению ордена. Однако изначально это была только вульгарная реакция Фридриха на скандал, вызванный его собственным поведением в Палестине.[401]

В октябре 1232 г. Пере де Монтегаудо уже не был магистром ордена Храма. Его преемник, Арман Перигорский, прежде являлся магистром в Сицилии и Калабрии[402], где отношения между орденом Храма и императором становились все более натянутыми. Тем не менее тамплиеры непосредственно не вмешивались в войну киприотов против маршала Филанджери, хотя и были крепко связаны с семьей Ибеленов. «Старый Государь Берофы», Жан д'Ибелен, глава киприотов, умер в 1236 г. Он сумел противопоставить французский рассудок немецкому насилию и расстроить маневры Фридриха и его наместника. Жан д'Ибелен высоко ценил орден Храма, коль скоро облачился в его одеяние незадолго до своей смерти. Он дал обет, когда упал с лошади и едва не разбился. «Очень воспротивились этому его дети, и в великом трауре были все люди страны, но ничего не вышло, он отправился, освобожденный, вопреки всем, в орден Храма и велел отвезти себя в Акру. Он недолго пробыл братом и принял прекрасную кончину».[403]

Кончина д'Ибелена и отсутствие в Сирии светского государя отдали власть в руки патриарха и обоих магистров. Тамплиеры упорно возвращались к своей идее альянса с Дамаском против Египта. Они видели, что опасность шла из Каира, и желали приобрести союзника разобщенным христианам. К несчастью, договориться тамплиеры и госпитальеры не смогли. Если первые протягивали руку Дамаску и вступали в союз с Ибеленами, то вторые склонялись к договору с Египтом и покровительствовали Филанджери. Рыцари обоих орденов избивали друг друга на улицах Акры и по очереди осаждали одни других в командорствах. Кроме прочего, тамплиеры отомстили императору, потеснив тевтонских рыцарей, которых они изгнали из Акры и принудили укрыться в принадлежавшем им замке Монфор. Тем не менее с затуханием кипрской войны на мгновение затишье воцарилось и в Сирии. Многочисленные паломники путешествовали за море, несмотря на анафему, которой Григорий IX предал всех, кто отплывал в Святую Землю, вместо того чтобы прийти ему на помощь в борьбе против гибеллинов (сторонников императора) в Ломбардии.