Жена без срока годности - Ольга Горышина

нужное, даже самой себе… А можно не опуститься, а наоборот подняться. Может, именно к тем, кто поднялся, тянутся достойные мужики, а к швали — шваль. Но при чем тут дети? Они-то за что страдают?

— Что ты хочешь услышать от меня? Какая ты крутая? Ты за этим приехала? Похвастаться своими успехами? Ну, я за тебя рад… Действительно рад. Ты исполнила свою мечту. Я — нет. Я — лузер, ты — супервумен. Тебе легче стало? Я серьезно сейчас спрашиваю…

— От твоих признаний или от коньяка?

Я осушила пока только одну рюмку. Вторую можно залпом — иначе не осилю, даже с лимоном. Мне от кислой рожи Андрея уже противно во рту.

— От алкоголя, — уточнил он.

— Я не пью, если ты об этом. У меня все хорошо. Сейчас. Год действительно был тяжелым из-за дочери, но сейчас я освободилась от этого груза…

— От дочери? — хмыкнул Андрей, и рот его так и остался кривым.

— От чувства вины перед ней. Конечно, можно было прожить вместе еще пару лет, затем убедиться, что Элис влилась во взрослую жизнь и разбежаться в момент, когда она просто этого не заметит. Мы просчитались, но это единственная наша с Сунилом ошибка. Так что со спортивной формой? Мне купить ее?

— Для Леши?

— Для детдомовского парня.

— Не надо. В таких местах лучше не выделяться. Тебе нужна завтра помощь?

— Мне она и сегодня не нужна.

— Мы ужинаем вместе. Это не обсуждается.

— А ты уверен, что я не могу уйти из театра одна? Ты меня наручниками к себе прикуешь, что ли?

— Пытался вот этим… — Андрей расправил пальцы правой руки, на которой блестело только обручальное кольцо. — Но для тебя это оказались не узы.

— Давай не начинать обсуждать, кто кого бросил. Мы никогда не придем к одному знаменателю. Да это сейчас уже и не нужно. Как и ужинать вместе. Нам не о чем говорить, даже после коньяка, — и я допила вторую рюмку, поморщилась и снова взглянула бывшему мужу в глаза. — У меня нет сил ругаться. И я вот сейчас съем бутерброд и другого ужина мне не потребуется.

— А зачем ты со мной ругаешься? Почему не можешь нормально поговорить?

— Потому что говорить не о чем. Я не говорить пришла. Я пришла за разводом. Я была уверена, что у тебя есть свидетельство на обмен. Другой причины для встречи не было, не тешь себя надеждой.

— Какой? Думаешь, ты мне нужна?

Пауза. Я пыталась прочитать ответ на его лбу. Тот самый, ожидаемый от меня.

— Я никогда не была тебе нужна. Тебе были нужны мои конспекты, моя постель, моя квартира…

— Твоя Америка, продолжай, чего ж остановилась? Твоя, именно твоя. Ты положила на стол два билета: свидетельство о браке и сертификат о натурализации, и выбрала гражданство Соединенных Штатов Америки. И скажи, что это не так?

Я ничего не сказала.

— Ну вот и ответ на вопрос, кто кого бросил, — усмехнулся тогда он.

— Серое пальто жмет? Решил белое примерить? Совесть мучает? Сочувствую, действительно сочувствую, — качнула я головой. — Можешь утешиться, я не держу на тебя зла. На козлов не обижаются, их жалеют. Сложись у тебя личная жизнь, ты не выносил бы сейчас мозг своей бывшей жене.

— Были б у моей жены мозги, она не стала бы бывшей. Но у моей жены были только амбиции. Большие. Очень большие. Одно меня радует, что я не один пострадал от тебя, от твоей Америки, от твоего эгоизма. Твой второй муж в то же дерьмо вступил.

Я не сразу ответила. С набитым ртом не позволяло говорить воспитание. Проглотив бутерброд, я вытерла руки о салфетку и передумала комментировать выпад бывшего вообще. Он же бывший.

— Знаешь, — сказала, уже стоя. — Я рада, что ты бывший. Вот выросли бы у нас дети, и что бы нам осталось? Только ругань? Ты бы сидел и припоминал мне, какая я была нехорошая такого-то числа, когда не уделила тебе достаточно внимания. Я бы все равно в итоге с тобой развелась. Ты не изменился, Андрей. Ты всегда был душным. Раньше твоя душность хоть сексом компенсировалась, ну а сейчас что ты можешь мне предложить в качестве замены секса?

— А зачем заменять? Хочешь поехать ко мне вместе ресторана? Или после, как скажешь…

Я сказала не то, что он ожидал услышать. Я даже не рассмеялась. Ответила спокойно:

— Я не знаю, что купить этому мальчику, зато знаю, что подарить тебе — резиновую уточку.

— Мне еще не надо, — воспринял он шутку по-своему.

— Ты не понял. Не знал, забыл… — улыбалась теперь я. — Правило резиновой уточки, рабер-дак: когда ты застрял на какой-то задаче в программе, тебе нужно рассказать каждый свой шаг игрушке — и пока ты ей объясняешь, что да как, находишь решение… Я чувствую себя этой уточкой, но я существо одушевленное, и мне это не нравится… С черным человеком в зеркале говорить не интересно, не спорю, но с желтой уточкой — прекрасно же! Еще она пищит, если нажимать на бока… Еще лучше, будешь чувствовать, что ты не один… Ты не пробовал ходить к психологу? Конечно, их услуги стоят дороже ужина в ресторане, но от них может быть прок. Малый шанс, но все же… Тебе действительно нужна помощь специалиста. Иначе ты из кризиса среднего возраста так и не выйдешь. Хотя чего я о тебе переживаю, не пойму…

— Может, ты тоже до сих пор ко мне не равнодушна?

— Слушай, ресторан итальянский, что ли? Лапша должна подаваться в тарелках, а не на уши вешаться. Я реально повешусь с тобой. Ты достал, я хочу насладиться балетом. Музыка очень красивая, костюмы… В танцах я не разбираюсь, но возьму на веру, что это все же Мариинка. Пожалуйста, Андрей, не порти мне вечер. Я почти уверена, что это первое и последнее посещение мной этого театра. И я точно уверена, что это наша с тобой последняя встреча. Я не буду с тобой ужинать. Я сыта тобой по горло.

Не дождавшись второго звонка, я встала из-за стола и быстрым шагом пошла к выходу. Вход в зал тоже нашла самостоятельно и несколько минут пребывала в блаженном состоянии надежды, что Андрей свалит со второго отделения.

Увы, отделаться от него не получилось, но я могла на него не смотреть, заблокировав боковое зрение волосами. Шея затекла, но это была не слишком тяжелая плата за спокойствие: душевное и телесное. Андрей не попытался завладеть моей рукой, а мыслями завладеть ему точно не удастся.