Колхозный помещик образца XIX века - Михаил Леккор

до Авдотьи все уже знали и только шептались, бросая жаркие взгляды. Барин сдался!

Ключница аж перекрестила щедрой рукой:

— Слава мученице Марфе, наконец-то свершилось!

— Что такое? — насторожился Макурин, — я сделал что-то непотребное, не по православным канонам?

— Господь с вами, благодетель, наоборот. Сколько девок и молодых баб накопилось при помещичьем дворе, а ты даже и не смотришь. Вот наши дуры и подумали, что барин наш и предается библейскому греху с мужчинами на стороне. Но раз так, то они все понятливые, барин. Будут молчаливы и скрытны.

Вот еще, придумали, голубым он никогда не был! Сам с презрением на них смотрел хоть в XIX веке, хоть в XXI. Ну, бестолочи! Однако, решив одну проблему, он сразу получил другую. Надо бы ее сразу разрешить, хотя б частично. А то перед Настей стыдно. Да и обидеться она может серьезно, вплоть до развала новоявленной семьи Макуриных.

— Послушай, Авдотья, говорю с тобой прямо. Анюта девка славная и тешить мужскую похоть с ней приятно. Но она мне не пара, это понятно и ей, и мне. У меня есть невеста Анастасия Татищева, которая через несколько месяцев будет мне женой и станет здесь хозяйкой. Помнишь такую?

— Господь с тобой, благодетель, конечно, помню, — как обычно, перекрестилась ключница, — хорошая будет хозяйка нам, а тебе жена.

— Вот, хорошо, — обрадовался Макурин, — и когда она сюда приедет на медовый месяц после венчания, ей будет неприятно слышать такие слухи. Так ты, Авдотья, присмотри за прислугой. А то они, понятливые, разумеется, но бабий язык до Киева доведет. Скандал может быть громкий и неприятный. Поэтому, Авдотья, я тебе даю официальное поручение. Дай список самых болтливых, Леонтий и этот, Опрос, выпорют, дай и молчаливых, им я дам подарок. Тебе тоже, если справишься.

Ключница незаметно исчезла, а помещик Андрей Георгиевич Макурин, позавтракав а заодно плотно пообедав, отправился по намеченным целям. Под стоячий камень вода не течет, а чтобы быть богатым, или, хотя бы, зажиточным, надо прилично бегать. Поехал, как всегда, в бричке, но за ней ехали две крестьянские телеги с нехитрыми припасами. все понемногу, но зато прилично многообразно — рожь, молочные, мука, крупы, даже отруби из недавно пушенной мельницы, мед и воск чуть — чуть из прошлогодних продуктов, соль, разумеется. Ягод и лесных изобилий еще было мало, соленых и сладких изготовлений он брать не стал. Все одно мало. Зато в разнообразии были изделия из лесоматериалов и из ряда очередных — от лыка до деревянной и берестовой посуды. Крестьяне сработали и помещику дали.

Хм, ну как дали. Макурин ведь не только расспрашивал. С подачи Акима, у которого давно моська была в пуху, он легко нашел смекалистых ремесленников. Вот, например, этого. Хозяин явно не был готов к таковому нездоровому интересу и его изделия густо работали и на столе, и на скамьях, и даже на полу. А ведь барину ничего не давал в счет оброка!

— А ты, говоришь, только в отдаленных деревнях умельцы, — упрекнул помещик управляющего и взял первую попавшую деревянную кружку. Липовая, с хорошим запахом и вычурным вырезанным рисунком на растительными и животными темами.

— Ух, вот это он сделал! — оценил Макурин, спросил, между прочем, — как, кстати, тебя зовут?

— Удальцовы мы, — без всякого восторга сказал крестьянин, — крепостные, значитца, вашей милости.

— А ты, кто будешь из Удальцовых? — продолжал допрашивать Макурин.

— Михаил, — окончательно сник хозяин, как увидел помещик, наконец, совсем еще молодой крестьянин.

Да ведь ему лет шестнадцать! — удивился попаданец, — как он на соху встает? Там сила должна быть богатырская!

— Не рано ты стал домохозяином? — прямо спросил он у крестьянина.

— Да нет, остальные тоже в эти годы становятся, — пожал он плечами, — да и не как нам иначе. Матка давно умерла, с сестрицей трудно разродилась, Тятька нынче зимой замерз.

— Как это? — опять удивился Макурин.

— Все в воле Господне, — вздохнул Миша, — поехал нынче зимой в рощу берез порубить за лес и для поделок, а к вечеру лошадка наша сама привела. Немного дров и тятю. Мертвый и уж совсем замерзлый.

«Да уж, — подумал попаданец, — по нынешней поре и не узнаешь — то ли сердце, то ли мороз, а, может, и кто убил».

На фига он сюда пришел. Вроде бы семья как семья, а такое горе. И что же община? — метнул он убийственный взгляд на Акима. Тот только руками развел и Андрей Георгиевич понял:- кормилец есть, лошадь от прежнего хозяина осталась, землю пашут. А остальное не их дело. Ха, община, может, и не дергаться, а управляющий помещика как же?

Он-то думал, что тут молодая семья живет, хозяйство развивает, ночью любовь крутит да ребятенков рожает. А тут брат с сестрой бесполезно живут.

— Братья — сестры еще есть? — уже командно спросил он.

— Нет, — отрицательно покачал Миша, — двое мы живем. Я да Лена.

— Понятно, — резюмировал Макурин, приказал: — непотребно это по православному обряду. Слышали, священник в селе появился?

— Да, — дружно сказали брат и сестра, тревожно переглянулись. Чуют, что не обычаю живут. Что же тогда не прекращают?

Разгадка оказалась простая, едва спросил.

— Да к кто ж меня возьмет, бесприданницу, — вдруг всхлипнула Лена, — и Мише почти ничто не идет из имущества. Лошадь уже старая, дома лопоти никакой. А бедноту и уродины нам самим не надо.

— Ну, надо не надо — это не вам решать, — не пошел на поводу у хозяев Андрей Георгиевич, хотя сказал: — а по хозяйству это трудно.

Хотел было, как всегда, свалить на общину. Это их дело, паразитов! Но потом подумал, что мужики, как стопроцентные бюрократы, все отволокитят. А хозяин замечательный мастер, такого жалко мучить. Решительно вытащил из кармана стопку кредиток, отсчиталприличное количество, громко сказал:

— Михаил Удальцов и его сестра Елена! Вот вам по сорок рублей ассигнациями, даю вам по два дня сроку, чтобы девушка, соответственно, вышла замуж, а молодец женился! Ясно, хозяева?

— Ясно, барин! — хором ответили они. Макурин заметил, что тревога, наконец, оставила их лица, особенно сестру. Красавица, хотя и ничего такого. А вот Михаил зря успокоился. Они еще о его товарах не говорили.

— Теперь об этом! — мотнул он головой на труды хозяина, — слышал мои хозяйственные принципы?

— Слышал, барин, — почему-то не испугался мастер.

«Хозяин — барин, — пожал плечами Макурин, — хотя барин здесь только Я, хе-хе». Прямо спросил:

— Во сколько ты оцениваешь свои товары?

Михаил изрядно помолчал, раздумывая. Если он скажет немного, то и оброк будет небольшой. Но тогда и сам он получит немного. Продавать-то будут через работников помещика. Можно и больше