Сон о принце - Эсфирь Серебрянская

зато с очень твердым желанием вбить в меховую башку, что меня надо бояться. И очень-очень сильно бояться.

Видимо сгенерированная мной звуковая волна получилась довольно мощной, поскольку зверь, осев назад, посмотрел на меня с неким недоумением.

И тут огромный камень, сорвавшись с потолка, упал прямо на медвежью голову.

«Похоже, из меня получится нехилый Джельсомино11», – подумала я, оседая на пол в совершеннейшем бессилии от пережитого страха.

Глава XIII

Рана медведя была очень похожа на смертельную. Поначалу, сразу после удара, он несколько раз пытался подняться. Но его сразу вело в сторону, после чего мохнатая туша обрушивалась на пол, вздымая столбы пыли. Вид его был одновременно жалок и страшен, взывая искреннее сострадание, ограничивающееся, правда, пожеланием скорой смерти. Однако предпринимать усилия по ускорению его перехода в мир иной, я не собиралась. Извините, нечем. Не вилкой же его, в самом деле, колоть? Да и близко подходить опасно. Зверь, он и смертельно раненый остается зверем. Это телевизор мне крепко вдолбил в голову. Оставались только камни. Впрочем, соотнеся размер зверюги с калибром «снарядов», я решила воздержаться от проявления такого милосердия. В конце концов, он не грешница, а я не библейская толпа.

С другой стороны, бедолага уже давно перешел в практически неподвижное состояние. Только тяжелое сиплое дыхание показывало, что он еще жив. Такое невольное сидение у постели умирающего, невольно связалось с бессмертным «Мой дядя самых честных правил…» Мне, конечно, не приходилось «Полуживого забавлять», но вот «Вздыхать и думать про себя: когда же черт возьмет тебя!» уже буквально пульсировало в крови. А потом пришел сон Татьяны, где она гуляла с медведем… которого звали Эса, и это я гуляла с ним. Только меня звали не Татьяна, а Маша.

«Ну, если ты Маша, то я Дубровский», – сказал Валерка и, вынув из-за пазухи старинный кремневый пистолет, пальнул в нас.

С криком я вскочила… села. В зале без перемен. Только сиплое дыхание зверя. Видимо меня сморил сон, когда я, решив отдохнуть от встречи с местной фауной, присела в одно из кресел. Тяжесть в голове «притягивает» меня обратно на спинку, требуя додремать хоть пару минуточек. Но стоит прикрыть глаза: Онегин, Маша, медведь, Татьяна и Пушкин… в любимом платье нашей классной.

– Ну, Елизавета Павловна! – злобно рычу я, вырываясь из плена нездорового сюрреализма, – ну, навдалбливала классику! А спать-то мне теперь как?!

Елизавета Павловна ответа, естественно, не дала, зато глаза наткнулись на перекрытый завалом коридор, куда стоило попробовать сбежать от идиотских ассоциаций. Спальные места – не слагаемые, их перемена может драматически на конечный результат повлиять. Вдохновив себя самопальной мудростью, я направилась «на выход», однако на пороге меня «догнала» вполне разумная мысль, прихватить с собой кресло. Оно выглядело гораздо комфортней кучи битых кирпичей. Жаль только выбранный предмет мебели оказался абсолютно непригодным для переноски: во-первых, такой широкий, что удобно не ухватишься; а во-вторых, тяжелый, словно его из чугуна выплавили. Только я прибывала абсолютно не в том состоянии, чтоб какая-нибудь расфуфыренная табуретка вставала на пути моих желаний… Кресло добралось до дверей аж с двумя поломанными ножками. Точнее, вторая, зацепившись за порожек, обломилась уже в дверях, но это уже никому не нужные детали.

Демон разрушений подвыветрил адреналин, поэтому к новому креслу я подошла с существенно уменьшенным энергетическим запасом. В голове начались брожения сомнения. Идея заняться перетаскиванием изделий местной «тяжелой» промышленности для того, чтоб посидеть в темноте в маленьком закутке уже не казалась привлекательной. Зато небольшой приветик от мочевого пузыря намекнул на другое использование каморки. Однако отправившись превращать искусство местных зодчих в Лувр12, я столкнулась с другой проблемкой. В коридорчике по-прежнему что-то сыпалось с потолка. Совсем чуть-чуть, но уж очень свежее воспоминание о глыбе, проломившей голову медведя, наполняло страхом, примораживая ноги к полу. С другой стороны приспособить какой-то уголок зала под свои нужды, мне почему-то показалось кощунственным по отношению к умирающему зверю. Во всяком случае, пока «звоночек» был не шибко сильным, я решила продолжить перерванный поиск «рабочего» выхода из зала. Тем более что без существенной части потолка в помещении стало значительней светлее. А там уже смотреть по обстоятельствам.

***

Полчаса спустя, я снова сидела в кресле, нервно поедая засахаренные лепестки. Когда во рту становилось слишком сладко, глотала минералку и переключалась на солоноватые шарики, которые сменялись кисло-сладкими кружочками.

Зал был обойден по кругу трижды. А затем еще раз с ножкой от кресла в руках для выстукивания тайного прохода. Наплевав на опасность, я все же зашла в коридор и облазила весь завал, взбираясь в поисках хоть какого-нибудь лаза-пролаза до самого потолка. Тщетно. С горя превратила коридор в уборную. Неожиданно снова потянуло на литературные ассоциации. Вспомнился Профессор Преображенский13, рассуждавший об условиях возникновения разрухи в отдельно взятом туалете. Так сказать антоним моей ситуации: здесь есть разруха, значит, будет туалет. Может мне надо было в филологи-литературоведы пойти, а не в компьтрнишицы?

«Компьтрнишицы? – переспросил разум и констатировал, – точно не в филологи».

Под влиянием бури в голове, я принялась бездумно бродить по залу. Набрела на уже виденную мной сервировочную тележку. Разбитая стенка из матового стекла, показывала, куда при обрушении потолка пришелся удар обломков, заставивший ее откатиться на приличное расстояние от стола. А еще, сквозь частично осыпавшиеся осколки стал виден запас шкатулок с закусками. И запасная минералка нашлась. И вино… предлагающее приложиться к горлышку для облегчения взглядов на жизнь.

Соблазн был силен, но разум победил. И чтоб упрочить его победу я жую закуски, запиваю минералкой, а главное стараюсь ни о чем не думать.

Потому что не должно меня здесь быть! НЕ-ДОЛ-ЖНО! Потому что вещи сами собой не появляются! Внутри пустой каменной коробки без входов и выходов ничего появиться не может! По определению не может!

Но я же здесь?!

Срочно нужна помощь психолога или психиатра.

А может и санитаров со смирительной рубашкой.

Вот теперь сижу и успокаиваю нервную систему сладостями-соленостями… Хотя… уф… не лезет в меня уже ни сладость, ни соленость. Чем нервную систему увещевать?

Я невольно покосилась на винные кувшинчики. Такой путь вызывал больше опасений, чем восторга. Алкоголеупотребительство стало последним отчетливым воспоминанием, следовательно, именно его всеми силами стоит избегать. Попробовать, к примеру, обрести душевное здоровье путем самолечения на основе матанализа и методов динамического моделирования… Идиотизм? А что делать, если меня ничему другому не учили? Тем более что наш преп по вышке часто повторял, мол, математика – это эссенция логики, которая