Глаза из серебра - Майкл Стэкпол

Вождь Хастов наклонил голову:

– Жизнь свою посвящаю службе тебе, Нимчин Дост.

– Не распоряжайся собой так свободно, – золотой человек смотрел на Ахтара. – Ты доволен?

Юноша улыбался:

– Посвящаю свою жизнь службе тебе, Нимчин Дост.

– Отлично. – Дост развел руки в стороны. Со спины и из-под его рук выросла паутина сверкающих нитей, превратившихся в крылья. Пальцы вытянулись и стали похожи на пальцы летучей мыши. Нити дотянулись до их кончиков.

Один раз взмахнув своими сверкающими крыльями, Дост взлетел в небо:

– Вот вам первая задача. Через месяц, считая от сегодняшнего дня, вы будете во Взорине. Вы должны захватить и привести ко мне крайинца, говорящего по-нашему. Как вы это сделаете – ваше дело. Пленника привезете на юг. В должное время я явлюсь вам снова, и тогда начнем серьезную борьбу за наше будущее.

Дост быстро поднимался вверх и вскоре казался не более чем звездочкой, которая мгновенно пересекла небо в южном направлении, и золотой след, оставленный ею, растаял в небе. Рафиг следил, пока тот не исчез, по его лицу медленно расползалась улыбка. Ты оставил на небе след, как звезда, падение которой должно предвестить уход Шакри Авана. Когда он перевел взгляд с гор, поглотивших Доста, на ближний план, он увидел, что на него выжидательно смотрят его люди, на лицах их выражались страх и замешательство.

– Благословенны мы, кого первыми посетил Дост, – он уперся кулаками в бока. – Идите, точите мечи и седлайте самых быстрых коней. Уничтожать врагов на службе Досту – что может быть лучше такой жизни.

Глава 15

Королевская военная семинария, Сандвик, Беттеншир, Илбирия, 10 белла 1687

Урия Смит тер глаза в тщетной надежде избавиться от жжения. Физическая усталость была не так сильна, как душевная вялость. Кидд многого от него требовал и свои требования высказывал таким образом, что Урии приходилось мобилизовывать всю свою умственную энергию. У него мелькнула мысль – а вдруг он недооценивал Кидда, когда говорил Робину, что нашел себе достойного оппонента, но признаться себе в этом было выше его сил.

С самого начала службы у Кидда перевернулись все представления Урии о том, что ему предстоит. Урия ждал, что его обязанности сведутся к подаче еды, уборке помещения и всему такому, что слепому трудно сделать самому. Но – поразительно! – Кидд оказался в этом смысле самодостаточным. Он больше не подвергал Урию обидным тестам на его моральный облик, но у него были другие способы задевать его интеллект. При расстановке книг на полках Урия с самого начала решил разобрать их по категориям, а уже потом ставить по алфавиту фамилий авторов, и это оказалось очень утомительным, ему пришлось определять суть каждой книги, чтобы правильно выполнить задачу.

«И мне не пришлось потом ставить их на полки в том прежнем, простом порядке, в котором их расставил Чонси».

Когда Кидд спросил Урию о его системе расстановки книг, Урии пришлось подумать не один раз, но ему и самому понравилось, какой стала библиотека. Даже Кидд согласился, что его схема расстановки лучше, чем та, которая принята в семинарской библиотеке, где каждая книга стоит по алфавиту на фамилию автора, независимо от ее тематики, располагаясь строго по году издания.

В последний раз проверив, все ли в порядке в башне, прежде чем отойти ко сну, Урия еще раз взглянул на библиотеку и вздохнул.

«Я знал, что придется быть при нем вместо глаз, но не представлял, как оно обернется».

Утром он читал Кидду новый труд по теологии, автор рассуждал о природе человека и его позиции относительно Господа Бога и божественного. Автор – самоджитанец по имени Корт-ип-Харрил – доказывал, что тело человека – только сосуд для его души и что душа будет жить вечно. Разработка особых магий, способных изменить тело человека или воздействовать на него, по существу, осквернит этот сосуд: душа, соблазненная собственным могуществом, станет корыстной и гордой. С другой стороны, Аи лиф – это божественный дух, частичка Самого Господа, явленный во плоти. Господь не подлежит корысти и гордыне, так же и Аи лиф и его плоть. Поэтому совершаемые им чудеса – не от дьявола, хотя и отражают, как в зеркале, запрещенную магию. Ведь Аи лиф не обучал запрещенной магии своих учеников, он лишь укрепил их умение пользоваться тем, что дозволено. Значит, в его намерения входило, чтобы его последователи пользовались магией, направленной только на объекты физического мира.

Чтение завораживало Урию, хотя следить за истинным ходом мысли автора оказалось не так просто. Часто Кидд заставлял Урию прервать чтение книги ип-Харрила, взять другой том и читать из него отрывки, прояснявшие или затемнявшие отдельные вопросы этой дискуссии. Иногда после последующего первоисточника приходилось обращаться к третьему, и так далее. Урия и опомниться не успел, как уже на три-четыре книги отошел в сторону от текста ип-Харрила, а от обсуждаемых вопросов удалился на мили.

Ему казалось, что он так и не научится запоминать, на каком месте он отвлекся от чтения. Но почему же Кидд никогда не терял хода мысли? Урия понял – необходим какой-то метод, чтобы вернуться к нужному месту в книге. И додумался делать цифровые пометки в книге. Это была хоть небольшая, но все же победа. За нее он заслужил от Кидд а лишь одобрительный кивок, но Урия и это запомнил.

Изучение дуалистической природы человечества в сравнении с безгрешной душой Айлифа продолжалось до прихода почты. Урия рассортировал письма, прочитал Кидду обратные адреса. Слепой указал, по каким ящикам стола положить все письма, кроме одного, присланного из Рагузы. Сообщение о нем Кидд удостоил серьезного внимания.

– Вытащите третий ящик из левого шкафчика, поставьте его на стол, потом распечатайте письмо.

«Это что-то новенькое».

Урия подошел к шкафчику, нижние полки которого были закрыты дверцами. При открывании дверца слегка зацепила следующую полку, и Кидд буквально прошипел:

– Поаккуратнее, кадет. Урия беззвучно ухмыльнулся:

– Как пожелаете, сэр.

Ящики были старинные, каждый глубиной не более трех дюймов. В передней стенке каждого была вырезана ручка, поэтому Урия принял их за подносы. Вытаскивая нужный ящик, он обнаружил на ощупь еще одну ручку, напротив первой, и, взявшись за нее, легко справился с задачей.

Вытащив ящик на свет, он понял, почему Кидд настаивал на особой осторожности. Дно ящика оказалось шахматной доской с уже расставленными шахматными фигурками; партия была в разгаре. Неловкость или поспешность могла сместить фигуры. Осторожно, как человек, несущий полное до краев ведро молока, Урия опустил доску на стол.