Три поцелуя (ЛП) - Тейлор Лэйни

— Моя Королева, мне многое нужно тебе рассказать, — сказал он. Он слышал страх в собственном голосе.

Она всегда обладала неистовым источником силы, даже когда была его женой и родила Арзу и Лилию. На свете еще не было волшебницы могущественнее; без нее их бессмертие было бы невозможным. Не было бы Друджей. Мажарин была ересиархом, который разгадывал загадки. Она создала новую магию, которая разозлила старого бога. И Михай подумал, что в конце концов она вспомнит об этом. Он боялся, что теперь у нее будет достаточно человечности, чтобы горевать о том, что она сделала, но недостаточно, чтобы любить его.

Вой зверей заглушил последний душераздирающий крик Эсме. Теперь, когда Мажарин в замешательстве смотрела на Михая, одно из чудовищ за дверью издало протяжный стон. Мажарин плавно поднялась на ноги, словно и не было никаких четырнадцати лет неподвижного сидения в одной позе. Она стряхнула пыль со своих шелковых одежд и смоляных волос, и та облаком поднялась вокруг нее.

Эсме попыталась сесть.

Михай переводил взгляд с девушки на женщину. Два прекрасных, испуганных лица, отличающихся друг от друга, как день и ночь, золото и слоновая кость, соединились навсегда, даже если они еще не осознали этого. Эсме издала звук, похожий на писк котенка. Михай был между ними. Его душа тянулась к Мажарин. Ему хотелось только смотреть на нее, но он опустился на колени, обнял Эсме и помог ей сесть.

Мажарин посмотрела на серебристые веки на стене и увидела, что те сгнили. Под дверью взывали чудовища и Королева повернулась в направлении двери. Михай видел, как закипала в ней ярость, когда ее воспоминания постепенно упорядочивались. Ее губы побелели. Она пронеслась мимо Михая к двери. Он держал ключ в кармане, но она в нем не нуждалась. Одним шепотом она сорвала дверь с петель, и та с грохотом полетела вниз по обрушенному мосту в пропасть, увлекая чудовищ за собой. Их длинные лапы поглотила тьма. Иные сумели уцепиться за шпиль. Их руки крепко ухватились за дверной проем.

Михай наблюдал за происходящим, затаив дыхание. Эсме зажмурилась и прижалась крепче к нему. Мажарин стояла подобно разъяренной богине, она прошептала еще одно слово, скорее даже прорычала, и чудовищ будто оторвало от шпиля какой‑то огромной невидимой рукой. Они сорвались как пауки, не сумев удержаться за собственную паутину, и полетели вниз. Их вой поглотила тьма. Мажарин вышла из Обители и увидела, как перед ней расстилается опустошенная цитадель. Чудовища цеплялись за все, что только могли, истощенные, скулящие. Камни крошились под их длинными белыми руками. Мажарин прерывисто и быстро задышала. В ее глазах появился стеклянный блеск нервного возбуждения.

— Михай, — прорычала она, обнажая клыки, и развернулась к нему.

Но он исчез, как и Эсме. В крепости уже четырнадцать лет в солнечных лучах кружилась только пыль. Обитель была пуста.

Королева Друджей завопила и ее вопль разнесся эхом по всему Тэджбелу. Далеко в лесу некоторые животные услышали его и обрадовались. На каменных стенах и шпилях чудовища съежились. Они помнили ее, но смутно. Их голод был сильнее, чем страх. Они продолжали приходить. Обуреваемая яростью, она встретилась с ними. Боль и смятение увеличили силу, которая была как ураган и сметала все на своем пути. 

Глава семнадцатая

Ожидание

Несколько недель спустя Михай и Мэб пересеклись в библиотеке Язада. Она выходила, он входил, и он отошел в сторону, чтобы пропустить ее, заметив с горечью, что она даже не заметила его. Ему стало совестно. Она была похожа на лунатика в эти дни, и отсутствующий взгляд напомнил ему о ребенке, которым она была в Тэджбеле, когда была домашним питомцем без имени.

— Прости, — прошептал он ей в спину, но она, казалось, не слышала.

Он вошел в библиотеку и вытащил из кармана отрезанную косу Эсме. Девушка сидела в глубоком кресле у окна и смотрела на улицу. Михай размотал косу и помахал ею, заставив девушку вынырнуть из того забвения или воспоминаний, в которых блуждала. Она заморгала.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Мои волосы, — печально произнесла девушка.

— Тебе понадобилось четырнадцать лет, чтобы отрастить их, — сказал он. — И ты оставила их просто висеть на люстре? Безрассудство.

— Это не я, — возразила она. — Мама…

— Знаю. И если ты повернешься, то я верну их на место.

— Не шутишь? — спросила она, испытывающе глядя ему в глаза.

Михай улыбнулся и кивнул. Эсме поддалась вперед и повернулась к нему спиной. Она услышала его шепот, почувствовала легкое шевеление на затылке, а потом вдруг вес ее волос увеличился, и голову резко потянуло вниз, как весы на рынке, когда на них падают яблоки. Она протянула руку за спину и потрогала косу. Ощущение было таким, будто ее никогда и не отрезали.

— Я уже и забыла какая она тяжелая, — сказала она, совершенно не удивившись этому магическому дару.

Недавно ей сказали, что она проживет сотни лет. Отныне ей будет трудно удивляться.

Она спросила:

— Маме ты тоже вернешь волосы?

Михай покачал головой.

— Она не хочет, чтобы я к ней прикасался.

Эсме молча смотрела на него. Она поняла, что все еще видела его через призму воспоминаний Королевы. Она вспомнила зимний поцелуй, как будто ее собственные губы коснулись его, и она вспомнила и другие вещи, гораздо менее приятные, например, ощущение вторжения Королевы в душу ее матери. Язад хотел помочь стереть ей эти воспоминания. «Гипноз, — сказал он, держа кристалл на серебряной цепочке. Кристалл мерцал и переливался. При этом он улыбался, словно их ждало великое приключение».

— Ну… спасибо, — сказала она, проводя пальцами по косе, которая теперь висела у нее на плече.

— Пожалуйста, — ответил Михай. Он развернулся, чтобы уйти.

— Михай, — произнесла Эсме.

— Да?

— А остальные Друджи, чьи души развеяны по всему свету, — медленно проговорила она. — Ты… им… тоже поможешь?

— Помочь им? Не знаю… — ответил он. Сама мысль ошеломила его. Было еще много цитаделей и сотни Друджей. «Помочь им», но как? Он не знал. Мажарин разумеется могла бы, если бы она нашла бы его и поняла, что есть хатра. Но пока это оставалось лишь надеждой. Прошли недели, и теперь страх перед тем, что она может с ним сделать, полностью утих и сменился страхом, что она не сделает ничего, разве что восстановит Тэджбел и останется там, игнорируя человечность, которую он подарил ей. Что подарила ей Эсме. Эсме тоже ждала ее. Хатра была странной штукой; она могла ненавидеть Королеву Друджей, которая совершала ужасные поступки, творила страшные вещи с ее матерью, но она по‑прежнему чувствовала какую‑то пустоту внутри, что‑то беспокоило, будто в ней произошел какой‑то надлом.

Михай слегка коснулся макушки девушки и вышел. Он покинул дом Язада и побрел по городу, вдыхая запах людей вокруг себя, спешащих по своим делам, то и дело сталкивающихся, ощущая энергию этого людского потока. Когда Михай напитался этим, он подобно ящерице взобрался по стене церкви и взгромоздился на шпиль, оставшись наедине с небом.

И продолжил ждать.

Мэб и Эсме вернулись в свою квартиру и к своей прежней уютной ничем не примечательной жизни, хотя, конечно, для них уже больше никогда ничего не будет прежним. Мэб смотрела на свою любимую дочь настороженно, словно больше не знала ее по‑настоящему. Мысль о том, что все это время, пока она верила, что если они будут соблюдать осторожность, им не грозит опасность, Эсме носила в себе мучителя Мэб… Это был шок, с которым не так‑то просто совладать. Все ужасы ее юности были заново раскрыты, усугублены предательством. Это предательство и шок стали фоном и декорацией ее разума; любая другая мысль, которая ненароком посещала ее, походила на актера на замену, который никогда не задерживался. И всякий раз за этим стояло предательство. Разум постоянно возвращал ее к чувству предательства, и оно всегда являлось неожиданно, ударяло в живот и выбивало весь воздух из легких.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Язад объяснил, что Эсме и Королева Друджей были связаны узами, которые Мэб никогда не поймет, узами, которые будут жить еще долго после ее смерти. Ее дочь и ее враг делили одну душу, и когда‑нибудь, предупредил ее Язад, Мажарин придет.