Слишком много блондинок - Арина Игоревна Холина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И тут началось самое страшное: Диму унесло в дебри всякой там сайентологии и психологии групповых тренингов. Оказалось, что он каждое утро перед зеркалом повторяет: «Я самый умный и красивый, я собой горжусь» — пятьдесят раз. Ходит на какие-то суфистские (что-то связанное с исламом) семинары и читает все книги великого Ошо. Про Ошо я слышала, читала в журнале, поэтому спросила, в голове у меня к тому времени творилась неразбериха:
— И что, ты поклонник группового секса?
— Почему? — переспросил он.
— Ну, — взмахнула я рукой, — Ошо ведь устраивал жуткие оргии с наркотиками… И все такое. Они все там собирались только для того, чтобы по сексу оторваться, а вся эта религия… псевдорелигия — только повод.
При слове «секс» глаза у Димы подозрительно засверкали. Он вскочил и начал суетиться — завел мрачную, тяжелую, с подвываниями музыку, поджег ароматические вонючки и на моих глазах переодел рубашку, сверкнув подтянутым торсом. Мне вдруг все это: Дима, Ошо, дурацкая музыка, наш бездарный разговор, — показалось таким нелепым, что я расхохоталась.
— Дима… — спросила я, успокоившись. — Дима, тебе ни разу не приходило в голову, что все, о чем ты говоришь, — бред? А?
Самое странное, что он ничуть не обиделся. Пожал так плечами — что, мол, с вас взять, с приземленных людишек, и завернул еще парочку джойнтов. Тут я встала и попрощалась. Дима тоже встал, но не повел меня к дверям, а обнял и начал целовать. Это было неожиданно — я растерялась и стояла, как школьница, которой первый раз домогается мужчина. Руки по швам, губы сжаты, глаза по сторонам зыркают. В таком виде он дотащил меня до спальни — помещения, украшенного фотографическим портретом красивой блондинки и зеркалом над кроватью.
— Это моя девушка, — гордо представил фотографию Фирсман.
Я подмигнула портрету — «вот, мол, что твой парень вытворяет, стоит тебе отлучиться из дома», повернулась к нему — портрету — спиной и собралась покинуть спальню. Но спустя минуту я почему-то лежала в постели, позволяла снимать с себя одежду, трогать свое тело… При этом я говорила, хихикала — продолжала общение, а Дима в это время энергично побуждал меня к соитию. Когда я полностью оголилась, Дима сорвал с себя джинсы и футболку, встал напротив меня, подбоченился и сказал:
— Посмотри, какой огромный…
Тут у меня началась истерика — я рыдала в подушку, молотила ногами по кровати и пинками отбивалась от Димы, пытавшегося до меня дотронуться. Наверное, это был смех, вызванный злоупотреблением каннабиса, — он был слишком уж долгим, громким и надрывным. Дима же не бросал попыток овладеть мной — сбить его с пути было не просто. Не обращая внимания на его руки, шарившие по моему телу, я последний раз всхлипнула, вскочила с кровати, схватила вещи, быстренько оделась, послала Диме воздушный поцелуй и упорхнула.
Только на лестнице поняла — я очень обкуренная. Там, в квартире, это не было так заметно — сидели мы, и сидели, но как только потребовалось ходить, кататься на лифте, открывать и закрывать двери, да еще и разговаривать, наверное, с кем-нибудь, я поняла — боюсь! Мне срочно хотелось как-нибудь выжать из себя это состояние — оно меня раздражало, но придумать что-либо, кроме явки с повинной в институт Склифосовского, я не могла. Решив перво-наперво добраться до дома, я осторожно — всюду мерещились враги — выбралась из подъезда, вышла на проспект Мира, и тут — ура! ура! — запел мобильный. Сейчас я услышу знакомый голос, все вернется на круги своя и от меня даже перестанет пахнуть ужасным Диминым парфюмом.
— Ты где шляешься? — сразу же принялась орать Аня.
— А что? — огрызнулась я.
— Тебе рабочие неделю звонят, у них уже нервный тик начался, оставляют миллион сообщений на твоем автоответчике, а ты и не колышешься! — возмутилась она. — Ты нарочно?
— Ой… — растерялась я. — Просто я автоответчик давно не слушала…
— А зачем он тебе тогда нужен? — Аня плевалась злостью. — И вообще, ты где?
— На проспекте Мира, — недовольно ответила я.
— Что ты там делаешь?
— Мужиков снимаю! — не на шутку обозлилась я. — Ань, ты меня проверяешь, как сумасшедшая мамаша. Без паники, я уже взрослая.
— Ладно, — смирилась Аня. — Когда ты можешь, только реально, начать ремонт?
— Давай в воскресенье. У нас это, профилактика на канале, съемок не будет, я выходная.
— Давай, — согласилась она. — Но если ты меня продинамишь, я тебя подожгу.
— Договорились.
И я поехала домой. По дороге я размышляла, будет ли мне завтра стыдно перед Димой, и решила, что это ему должно быть стыдно за все и перед всеми, а я — святая. С такими благостными мыслями я открыла дверь своей квартиры и обнаружила: во-первых, у меня, святой, стухла помойка и разит на всю квартиру какими-то шпротами, во-вторых, все нижнее и большинство верхнего белья — грязные, в-третьих — нет света. Так как свечек у меня тоже нет, я в кромешной темноте выставила помойку за порог, кое-как умылась, пробралась к кровати и еще полночи, как назло, не могла заснуть из-за этой проклятой травы, от которой меня мутило.
Глава 24
— Ну и как Фирсман? — спросила Лариса.
Мы кофейничали в пресс-баре. Взяли утреннюю кашку — ничего общего с тем физраствором, который родители впихивают чадам. В сливочной манке плавали цукаты, изюм, орехи, свежие фрукты, и все это было приправлено ананасовым вареньем. И вот, пока я невинно наслаждалась кашей, Лариса решила меня подколоть — судя по выражению лица, она ждала, что я начну краснеть и заикаться. Так она про Фирсмана спросила… вредненько.
— У-у! — взвыла я. — Сначала он говорил, что ты в Штатах работала курьером, потом сказал, что ты — эгоистичная стерва, потом, надо отдать ему должное, заверил меня, будто ты — крепкий профессионал.
«Черт, когда людям больше нечем гордиться, они уверяют, что они — профессионалы», — философски заметила я про себя и продолжила:
— Потом он в хлам обкурил меня какой-то голландской дурью, полез целоваться, затащил в кровать, вынул хер и сказал, что он у него огромный. И я уехала, — торжественно закончила я, наслаждаясь тем, что сначала Лариса передернулась от слова «хер», затем от подробностей об «огромном» и вообще пришла в полное уныние от моей развязности.
— А-а… — Лариса подняла брови. — А ты знаешь, что у него девушка?
— Лариса, — расстроилась я. — Ты меня слушаешь? Или по
