Возрождение - Стивен Кинг

– Последние слова были написаны заглавными буквами. И обведены. Когда я вернул ему блокнот, он что-то быстро в нем начертил и показал на мои глаза, уши, грудь, живот и ноги. А потом продемонстрировал рисунок. Это была молния.

Кто бы сомневался.

– Давай ближе к делу, Хью.

– Ну…

Хью сказал, что должен поразмыслить. Чего он не сказал (но наверняка подумал), так это того, что Джейкобс был для него незнакомцем. И вполне мог оказаться одним из психов, которых хватает в любом большом городе. Джейкобс написал, что понимает колебания Хью, да и сам испытывает сомнения.

– Я подвергаюсь большому риску, просто делая тебе это предложение. Ведь я знаю тебя не больше, чем ты меня.

– Это опасно? – поинтересовался Хью голосом, который уже утрачивал все интонации.

Преподобный снова пожал плечами и написал: «Не стану кривить душой: есть определенный риск в воздействии электричеством непосредственно на уши. Но речь идет о НИЗКОМ НАПРЯЖЕНИИ. Полагаю, в самом худшем случае ты просто обмочишься».

– Это безумие, – сказал Хью. – Сам факт, что мы это обсуждаем, уже ненормален.

Преподобный снова пожал плечами, но на этот раз писать ничего не стал. И только молча смотрел.

Хью сидел в офисе, сжимая в руке компресс (еще влажный, но уже теплый), и серьезно раздумывал над предложением Джейкобса. Несмотря на столь краткое знакомство, значительная часть его сознания считала вполне нормальным отнестись к сделанному предложению весьма серьезно. Он был музыкантом, потерявшим слух и выброшенным из группы, одним из основателей которой являлся. И теперь эта группа стояла на пороге национального успеха. Конечно, имелись примеры музыкантов и по крайней мере одного великого композитора – Бетховена, – которые жили с глухотой, но потерей слуха проблемы Хью не ограничивались. Помимо приступов головокружения и дрожи, он периодически страдал потерей зрения. Плюс тошнота, рвота, понос и лихорадочный пульс. Но хуже всего был почти непрерывный звон в ушах. Хью всегда считал, что глухота означала тишину. Но это было не так, по крайней мере в его случае. У Хью Йейтса в голове постоянно ревела сирена охранной сигнализации.

Имелось и еще одно соображение. Мысль, которую он гнал от себя, но которая возвращалась. Он остался в Детройте, чтобы набраться решимости. На «Восьмой миле» имелось много ломбардов, и во всех продавались стволы. Было ли предложение этого парня хуже револьвера 38-го калибра, купленного через третьи руки? Револьвера, который так легко сунуть себе в рот?

И он произнес громким механическим голосом:

– Какого хрена! Я согласен.

Рассказывая остальное, Хью смотрел на горы и поглаживал рукой правое ухо. Мне кажется, он этого не замечал.

– Он повесил табличку на дверь «Закрыто», запер ее и опустил жалюзи. Потом усадил меня на деревянный стул у кассового аппарата и поставил на прилавок металлический ящик размером с бокс для инструментов. Внутри были два металлических кольца, обернутых чем-то вроде золотой сетки. Размером с большие серьги, которые Джорджия надевает, когда куда-то собирается. Знаешь, о чем я?

– Конечно.

– К каждому кольцу была прикреплена резиновая штуковина, из которой шел провод. Эти провода соединялись с блоком управления размером не больше дверного звонка. Он открыл дно ящика и показал мне нечто похожее на мизинчиковую батарейку. Я расслабился. Это не может причинить большого вреда, подумал я. Однако когда он надел резиновые перчатки – знаешь, типа тех, в которых моют посуду, – и взял кольца щипцами, я снова занервничал.

– Думаю, пальчиковые батарейки Чарли отличаются от тех, что продаются в магазине, – сказал я. – Они гораздо мощнее. Разве он не говорил с тобой о тайном электричестве?

– Господи, сколько раз! Это же его конек. Но это было после, и я ни черта не мог понять. Мне кажется, он и сам не понимал. Однако в его глазах появлялось такое выражение…

– Озадаченности, – подсказал я. – Озадаченности, тревоги и волнения одновременно.

– Да, типа того. Он приставил кольца мне к ушам – по-прежнему держа их щипцами – и попросил нажать кнопку на блоке управления, потому что у него самого руки были заняты. Я почти передумал, но потом перед глазами мелькнули револьверы в витрине ломбарда, и я нажал.

– После чего отключился, – констатировал я, поскольку не сомневался, что так и произошло.

– Верно, я действительно отключался, и вдобавок было то, что я назвал призматиками, но позже. А тогда в голове что-то щелкнуло, и мои руки потянулись вверх, как у школьника, который отчаянно хочет к доске.

Это мне было знакомо.

– И во рту появился привкус. Как от медных монеток. Я попросил Джейкобса дать мне воды, услышал себя и разревелся. Я никак не мог остановиться, и он обнял меня, успокаивая. – Хью наконец повернулся и посмотрел на меня. – После этого я готов был сделать для него все, что угодно, Джейми. Абсолютно все.

– Я понимаю, о чем ты.

– Когда я взял себя в руки, он отвел меня обратно в торговый зал и надел наушники. Потом подключил их к радиостанции и стал потихоньку убавлять звук, спрашивая, слышу ли я музыку. Он дошел почти до нуля, и я готов был поклясться, что слышал даже тогда. Он не только вернул мне способность слышать, но мой слух стал гораздо острее, чем в четырнадцать лет, когда я начал играть в группе.

Хью спросил у Джейкобса, как его отблагодарить. Преподобный посмотрел на грязного парня, которому явно не помешала бы ванна и стрижка, и задумался.

– Знаешь что, – произнес он наконец, – район тут не ахти, и сюда наведывается немало очень сомнительных типов. Я хочу перевезти все на склад на севере города и подумать, что делать дальше. Ты мог бы мне помочь.

– У меня есть предложение получше, – сказал Хью, по-прежнему наслаждаясь звуком собственного голоса. – Я сам арендую склад и найму бригаду грузчиков все перевезти. По моему виду не скажешь, но мне это по карману. Можешь поверить.

Джейкобс, казалось, пришел в ужас от такого предложения.

– Вот уж точно нет! Для продажи тут главным образом хлам, но мое оборудование представляет большую ценность. А то, что в задней комнате – моей лаборатории, – еще и хрупкое. Так что твоей помощи будет более чем достаточно. Но сначала тебе надо немного отдохнуть. И поесть. Набрать пару фунтов. Тебе пришлось немало пережить. Не хотите пойти ко мне в помощники, мистер Йейтс?

– Как скажете, мистер Джейкобс, – ответил Хью. – Я до сих пор не могу поверить, что слышу вас.

– Через неделю ты перестанешь это замечать, – отозвался Джейкобс со вздохом. – С чудесами всегда так. И изменить этого нельзя – такова человеческая природа. Но раз мы стали свидетелями чуда в этом заброшенном уголке Автограда, перестань обращаться ко мне «мистер Джейкобс». Для тебя я буду просто «преподобный».

– Преподобный?

– Именно так, – подтвердил он и улыбнулся. – Преподобный Чарлз Д. Джейкобс, в настоящее время – верховный прелат Первой церкви электричества. И обещаю не особо загружать тебя работой. Никакой спешки нет, так что не будем никуда торопиться.

– И ты, конечно, согласился, – сказал я.

– В смысле?

– Он не хотел, чтобы ты нанял грузчиков, и не взял твоих денег. Ему было нужно твое время. Я думаю, что он тебя изучал. Хотел узнать побочные эффекты. А ты что тогда подумал?

– Тогда? Ничего. Я был вне себя от радости. Если бы преподобный попросил меня ограбить «Первый банк Детройта», я бы, наверное, попытался. Но сейчас, оглядываясь назад, думаю, что ты, похоже, прав. Работы там было мало, потому что продавать ему было почти нечего. В задней комнате стояло оборудование, но если нанять вместительный фургон, за пару дней удалось бы перевезти все полностью. А он растянул этот процесс на неделю с лишним. – Хью задумался. – Да, ты прав. Он за мной наблюдал.

– Изучал. Определяя побочные эффекты. – Я бросил взгляд на часы. Через пятнадцать минут мне надо быть в студии. Если задержусь на поляне еще, точно опоздаю. – Проводи меня до студии. И расскажи о побочных эффектах.

Мы тронулись в путь, и Хью рассказал, что в первые два дня после электротерапии часто отключался, правда, совсем ненадолго. Причем у него не было ощущения потери сознания, просто он приходил в себя уже в другом месте, и выяснялось, что прошло минут пять. Максимум десять. Дважды такое случалось, когда они с Джейкобсом перетаскивали оборудование и товар в потрепанный грузовичок для сантехнических работ, который Джейкобс у кого-то одолжил (не исключено, что у одного из своих чудесным образом исцеленных, хотя Хью так и не удалось это выяснить – преподобный умел держать язык за зубами).

– Я спрашивал его, что происходило во время отключений, но он отвечал, что ничего, что мы просто продолжали погрузку и разговаривали.