Ложная память - Дин Кунц

Он — там.

Там, где плоский пляж уходил в темноту и туман, плавно горбились несколько невысоких дюн. Наблюдатель мог скрываться за одной из них, хотя для того, чтобы остаться незамеченным, должен был лежать, вжавшись в песок.

Она чувствовала на себе его пристальный взгляд. Или ей казалось, что чувствует.

Сьюзен быстро опустила штору, закрыв окно.

Разгневанная собственной постыдной робостью, потрясенная скорее яростью и неверием в свои силы, чем страхом, уставшая от своего состояния беспомощной жертвы — состояния, которое так и не стало для нее привычным, ведь большую часть жизни она жертвой себя ни в коем случае не чувствовала, — она смертельно переживала из-за того, что не может преодолеть агорафобию и выйти наружу, промчаться по пляжу, пробежать по песчаным гребням дюн и встретиться лицом к лицу со своим мучителем или же доказать себе, что его там не было. Но у нее не хватало смелости на то, чтобы преследовать преследователя, и оставалось только прятаться в доме и ждать.

Она не могла даже надеяться на избавление, потому что надежда, которая так долго поддерживала ее, к настоящему времени сократилась настолько, что если бы она обладала физической сущностью, то ее вряд ли можно было бы рассмотреть в увеличительное стекло и даже в самый мощный микроскоп.

Увеличительное стекло!

Выпустив из рук шнур занавески, Сьюзен почти в буквальном смысле ухватилась за новую идею, мысленно осмотрела ее со всех сторон и осталась довольна своей находкой. Прикованная к дому агорафобией, она не могла преследовать своего противника, но, возможно, ей удастся рассмотреть его, пока он наблюдает за нею.

В шкафу, стоявшем в спальне, на полке над висящей одеждой лежала пластиковая сумка, в которой хранился мощный бинокль. В лучшие времена, когда она нисколько не расстраивалась при виде освещенного солнцем мира, широко раскинувшегося в своей необъятности, ей нравилось смотреть на парусные регаты, проходившие у побережья, и на большие океанские суда, направляющиеся в Южную Америку или Сан-Франциско.

Захватив из кухни двуногую складную скамеечку, она поспешила в спальню. Бинокль находился именно там, где она и ожидала его найти.

На той же самой полке, среди других вещей, лежал предмет, о котором она совершенно забыла. Видеокамера. Видеокамера была одним из многих непродолжительных увлечений Эрика. Интерес к съемке на пленку и монтажу домашнего кино он полностью утратил задолго до того, как они расстались.

Возможность использовать технику сразу же перевернула с ног на голову весь план Сьюзен о том, чтобы рассматривать дюны в поисках скрытого наблюдателя. Не прикоснувшись к биноклю, она извлекла твердый пластмассовый футляр, в котором находилась камера и всяческие принадлежности к ней, положила на кровать и раскрыла.

Помимо камеры, в футляре находились запасные аккумуляторы с зарядным устройством, две неиспользованные кассеты и толстая инструкция.

Ей никогда еще не приходилось пользоваться камерой. Все съемки проводил Эрик. И теперь она с жадным интересом читала инструкцию.

Как обычно, взявшись за новое хобби, Эрик не удовольствовался обычными инструментами. Ему обязательно требовалось самое лучшее, самое современное оборудование и все возможные приспособления к нему. Вот и эта ручная видеокамера выглядела компактной, но при этом была оснащена высококачественными линзами, позволяла получить практически безупречную видео— и звукозапись и при этом работала совершенно бесшумно, так, что ее собственный высокочувствительный встроенный микрофон не улавливал звука работающего мотора.

Кроме того, в ней использовались не только двадцати— или тридцатиминутные ленты, а можно было поставить и двухчасовую кассету. Но этим возможности увеличения объема сделанной записи не исчерпывались. Снизив скорость движения ленты, можно было на двухчасовой кассете вести съемку в течение трех часов, хотя, как утверждала инструкция, при этом четкость изображения и точность воспроизведения цветов оказались бы на десять процентов ниже, чем при стандартной скорости.

Видеокамера была очень экономной в потреблении энергии, а сменные аккумуляторы — очень емкими, так что можно было снимать эти два или три часа без перерыва; помешать могло разве что чрезмерно активное использование монитора для просмотра полученного изображения и других энергопотребляющих приспособлений.

Согласно встроенному индикатору установленный аккумулятор сдох до конца. Сьюзен проверила запасной источник питания, и оказалось, что он разрядился далеко не полностью.

Не уверенная в том, что разряженный аккумулятор можно реанимировать, Сьюзен взяла второй источник, вставила его в зарядное устройство и включила в розетку в ванной, чтобы привести аккумулятор в полную готовность.

Бокал «Мерло» стоял на краю стола в гостиной. Она подняла его, словно произносила про себя тост, и на сей раз пила не для того, чтобы утешиться, а чтобы отпраздновать.

Впервые за много месяцев она искренне чувствовала, что в состоянии управлять своей жизнью. И, хотя Сьюзен знала, что на деле сделала только один-единственный маленький шажок для решения всего лишь одной из множества печальных проблем, которые мучили ее, знала, что до подлинного управления своей жизнью ей еще очень далеко, она не сдерживала своей радости. По крайней мере, она наконец что-то делала и отчаянно нуждалась в бодрости, порождаемой этим приливом оптимизма.

В кухне, убирая так и не приготовленного цыпленка и доставая из морозильника пиццу с пепперони[26], она задавала себе вопрос: почему она не подумала о видеокамере несколько недель или месяцев тому назад? Она действительно начала понимать, что была на удивление пассивна, учитывая, какие ужасы и унижения ей пришлось вынести.

О да, она искала излечения. Два раза в неделю, уже почти шестнадцать месяцев. Эти ее поступки не представляли собой никаких достижений, между сеансами она не вела никакой борьбы, не проявляла настойчивости при виде чрезвычайно незначительных результатов, но подчиниться лечению было, пожалуй, единственным, на что она оказалась способна, когда вся ее жизнь стала разваливаться. И ключевым словом было «подчиниться», потому что она действительно подчинялась лечебной стратегии Аримана и следовала его советам с нетипичным для нее послушанием. Ведь нужно было учесть, что в прошлом она относилась к врачам с тем же скептицизмом, что и к напористым торговцам автомобилями, перепроверяя их слова своими собственными исследованиями и дублируя заключение каждого специалиста у другого специалиста.

Засовывая пиццу в микроволновую печь, Сьюзен была счастлива от того, что избавилась от необходимости готовить сложный обед. Она поняла с ясностью прозрения, что, отвергнув ритуал ради действия, она сделала быстрый шаг к здравомыслию. Ритуал заменял обезболивание, благодаря ему то жалкое состояние, в котором она пребывала, казалось терпимым, но он ни в коей мере не подводил ее к преодолению ее проблем, он не исцелял.

Она наполнила бокал. Вино тоже не исцеляло, и ей нужно было соблюдать осторожность, чтобы не опьянеть и не испортить предстоящую ей работу. Но она пребывала в состоянии такого возбуждения, в ее крови было столько адреналина, что она могла, вероятно, выпить целую бутылку и с ее повышенной активностью в нынешнем состоянии полностью сжечь в организме алкоголь к тому времени, когда нужно будет ложиться спать.

За то время, что Сьюзен вышагивала по кухне, дожидаясь, пока пицца будет готова, возникшее в ней ощущение озадаченности своей столь длительной пассивностью превратилось в глубокое изумление. Посмотрев на минувший год под новым углом зрения, она готова была поверить, что прожила его под заклятием злого колдуна, которое помрачило ее разум, иссушило ее силу воли, оковало ее душу черным волшебством.

Что ж, теперь заклинание разбито. Она превращалась в прежнюю Сьюзен Джэггер, энергичную, с ясной головой и готовую использовать свой гнев для того, чтобы изменить свою жизнь.

Он был там. Возможно, в эту самую минуту он смотрел с дюн на ее окна. Возможно, он время от времени катался перед ее домом на роликовых коньках, или пробегал, или проезжал на велосипеде и выглядел при этом одним из бесчисленных любителей спорта или развлечений, обитавших в Калифорнии. Но он наверняка был там.

Мерзкий пролаза не посещал ее в течение трех последних ночей, но он в своих действиях руководствовался одним и тем же расписанием, и она была почти уверена в том, что он явится сегодня перед рассветом. Даже если она не сможет удержаться ото сна, даже если она каким-то образом одурманена и опять не будет помнить, что он с ней делает, утром она все узнает о нем, поскольку при малейшей доле везения скрытая видеокамера застигнет его на месте преступления.