Мой властный миллиардер - Ева Ночь

простоты. Мне нравилось. За целую неделю я к Метёлкиной даже не прикоснулся: тот поцелуй был первым и последним за пять пролетевших дней. Но это и к лучшему. Лучше не мешать грешное с праведным, а работу с отношениями.

- Поехали, я отвезу тебя.

- Ты сегодня щедрый Дед Мороз? - улыбается она устало. Кажется, за эти дни она похудела. Не удивительно. Слон от такого бешенного темпа жизни свалится. А Метёлкина держалась, как стойкий оловянный солдатик.

- Я сегодня добрый Папа Карло: не буду из твоего бревна делать Буратино.

- Сам ты бревно! - сразу же вспыхивает боевым знаменем Настя.

- Ладно, - сдаюсь сразу же, - Я задумчивый Пигмалион, что видит нежные изгибы своей Галатеи, но не спешит ваять её из камня.

- Ты поэт, - фыркает она и успокаивается.

- Зовусь Незнайка, - открываю перед нею дверцу машины.

- От меня вам балалайка, - хихикает Метёлкина, забираясь в салон. Я не церемонюсь: сажусь рядом. Григорий молча трогает.

Я нахожу Настину руку. Сжимаю, а потом поглаживаю пальцы. Она не отнимает. Кажется, ей хорошо. А мне... это нельзя передать словами. Взрыв хлопушки, когда и радостно, и приятно, и разноцветное конфетти летит во все стороны. Как в детстве, только всё по -взрослому.

У Насти закрыты глаза и приоткрыт рот. Она дышит чуть слышно. Уснула? Меня это огорчает так, что я на миг чувствую себя обманутым. Я целую неделю мечтал, ждал, грезил по ночам. И вот наступил торжественный момент, а меня не оценили. Заснули. Вырубились.

А через минуту я понимаю, что дурак и осёл. Она вымоталась. Уверен: и дома Настя ваяет свой проект. Я видел мельком, чем она занята. У неё получается интересно. Плохо или хорошо - станет понятно позже.

- Эх, Метёлкина, - вздыхаю тяжело, - никакой с тобой романтики.

Она кладёт голову мне на плечо. Даже не кладёт - падает всем телом и не просыпается. Я устраиваю её поудобнее, приобнимаю за плечи, целую по-отечески в висок и успокаиваюсь. Всё нормально. Она выспится, а завтра. Я даже предвкушаю, как будет завтра.

Но есть очень хорошая поговорка: расскажи богу о своих планах, и он рассмеётся.

Бог, конечно, смеяться надо мной не стал - нужен я ему как зайцу стоп-сигнал. А вот мама моя притарахтела, как только я довез Метёлкину до общежития, сдал её в надёжные руки строгой вахтёрши и вернулся домой.

Она словно меня поджидала. Впрочем, я не удивлюсь, если так оно и было. Маня пришла не одна. И я потерял не просто дар речи - я челюсть уронил на пол.

29. Верх цинизма и наглости

Иногда нужно говорить «нет».

Жаль, не всегда получается. Семья, однако, это не бизнес.

Заметки мимоходом Владимир Орловский

Маня трясла губами. Мелко-мелко и очень жалостливо. В её прекрасных очах стояли слёзы

- бриллианты в несколько карат. Ушастое недоразумение тоже тряслось, выглядывая из -под кофты как раз напротив декольте. Эдакая медаль на грудь. Мане шло, но я понимал: это всё не спроста.

- Володенька, сынок, - слишком ласково, поэтому я дёргаюсь. Точно так может дёргаться и мой глаз, но я всеми силами креплюсь и стараюсь дышать ровно.

- Маня, только не говори, что ты купила это ушастое безобразие, - увы, холодную ровность в голосе удержать не удалось. Получилось зловеще и опасно.

Мама всхлипнула. Скривила рот. Нос у неё покраснел, слёзы хлынули потоком.

- Ты не можешь с нами так поступить! - воскликнула слишком патетически. Жалости я не испытал, но сердце дрогнуло: я же не железный, а Маня - моя мать.

- Как - так? - уточняю, чтобы видеть картину целиком, хотя на подсознательном уровне я уже угадывал, что за всем этим последует.

- Ты же должен понимать: у нас Цири. Хорошая, но ревнивая девочка. А Ио - слишком тонкая и впечатлительная. Нежная и хрупкая. Ей нужно внимание и хороший дом, а не дурдом. К тому же, собачки не поладили.

- Зачем ты её купила? - первый вопрос. А второй - при чём тут я?

- У тебя нет собаки! - Маня перестаёт плакать и начинает торговаться.

Приехали. Железная логика, гранитный аргумент. Плитой меня по голове - бац!

- Погоди, погоди! - выставляю я вперёд руки, пытаясь оттолкнуть то, что вот сейчас, сию секунду, на меня свалится, а я защититься не успею. - Ты хочешь сказать, что купила это ушастое ничтожество, а теперь приволокла ко мне с целью его здесь оставить?

- Не его, а её, - очень важное и ценное уточнение. - Это девочка. Ио.

Да хоть Иа! Мне-то что до этого?!

- Ничтожество - оно, поэтому - его! - кажется, я увязаю в ненужном филологическом споре. Мне сейчас не о том нужно думать.

В эти страшные мгновения я пожалел, что Метёлкиной нет рядом. Она же Ангел? Вот пусть бы и разрулила, как она умеет. За что мне это? Настя, ты спишь, а на голову твоему боссу, между прочим, и не только, надеюсь, - кирпич падает!

- Володя, - шмыгает мать носом, - ты единственный, кто может помочь. Ну, не могу же я крошку выбросить на улицу? Или сдать в приют? Она же породистая, денег стоит, красавица. Для такого брутального самца, как ты, - очень даже в тему. К тому же, китайских хохлатых очень любят дети.

- Какие дети?! - рычу я во всю мощь своих лёгких. - Ты о чём вообще сейчас, мам? Ответь на один простой вопрос: зачем ты её покупала?!

Она хлопает ресницами, смотрит на меня чисто женским манким взглядом, словно говоря: ты тупой мужлан, не понимаешь очевидных вещей. А я и в самом деле не понимаю! И не хочу понимать - вот что важнее.

- Дети - твои. Надеюсь, ты всё же женишься и осчастливишь