Сделка - Элиа Казан

По приезде домой Флоренс разбудила меня. Сказала, чтобы я немедленно позвонил брату Майклу в Уэст-честер. Он трезвонил всю ночь: какое-то срочное дело. Вскоре он опять позвонил. Пошли новости: отец лежит в госпитале с пневмонией, старики цепляют болезни в самый неподходящий момент, вот только забывают, что в их возрасте это опасно, но его уже напичкали лекарствами, так что волноваться не стоит, но есть одна сложность: артериосклероз отца начал прогрессировать и это в свою очередь повысило его возбудимость — пошли галлюцинации, последние два дня отец постоянно спрашивает обо мне, думая, что я в коридоре госпиталя, несколько раз он обращался ко мне, будто я рядом, однажды он попросил Майкла выйти, чтобы поговорить со мной наедине, по всему видно, что ему надо срочно что-то сообщить, могу ли я, спросил Майкл, уважающий меня за мое положение и работу, приехать на восток, если не надо отрываться от слишком срочных дел, было бы очень хорошо, если бы я приехал, если не смогу, то не волнуйся, ничего серьезного у отца не обнаружили, в общем, как сможешь и т. д.

Итак, подумал я, моя катастрофа на востоке! Не такая, какую я бы хотел, но все же!

Я зарезервировал место на ближайший самолет, он отлетал в полдень. Солнце уже поднималось, смог исчезал. Я спустился к бассейну — прощальный визит (но я этого еще не знал), снял рубашку, улегся на трамплин и заснул.

Глава девятая

Спал недолго, Эллен разбудила меня. И первая мысль: «Что-то с Флоренс!» «Что? Очень плохо?» — спросил я Эллен, еще сонный.

Она трясла меня, пока я не проснулся. Сказала, что Сильвия — моя секретарша, у нас. Я вспомнил: ежемесячно в этот день Сильвия и Флоренс подсчитывали наши доходы и расходы.

— Не знаю, стоит ли будить маму? — сказала Эллен. — Я подошла к ее комнате, приоткрыла дверь, а оттуда — какие-то странные звуки!

Я побежал к Флоренс. Она стонала во сне, и ее стоны — поразившие меня — исходили из самого нутра, словно треск деревьев, ломающихся от бури. Я никогда не слышал, чтобы она так стонала! Флоренс скрывала свои переживания за семью запорами.

Ее отец, очень жестокий человек, презирал жену, слезливую и вечно хныкающую женщину. Флоренс — единственный ребенок в семье, выросла тем, кем хотел отец. Ей не довелось родиться мальчишкой, и поэтому она научилась завоевывать расположение отца, скрывая свои чувства. Она никогда не испытывала облегчения от слез, потому что не плакала. На моей памяти, всегда, когда она чувствовала, что вот-вот не выдержит и разревется, — бросалась в комнату и запиралась.

Флоренс начала просыпаться от собственных стонов. Увидев меня, перевернулась на живот и уткнулась носом в подушку, приглушив рыдания.

Я обхватил ее руками. Она вся сжалась, усилием воли заставив себя не шевелиться. Я подумал, что она снова уснула, но ошибся.

— Эв?

— Да.

— Что я сделала не так?

— Ничего, детка. Это я сделал не так, а не ты.

— Что я сделала не так? — настаивала она.

— Ты что? Не замечаешь мою любовь?

В уголках глаз Флоренс выступили слезы, и она снова отвернулась к подушке. Спустя минуту продолжила:

— Вчера ночью я привезла домой мужчину. Если ты спросишь, как его зовут, — не помню. Когда он дотронулся до меня, я вся похолодела. Он взбесился, заорал, зачем я привезла его сюда. Другими словами, конечно. Дай мне платок, Эв. О Господи, ненавижу себя…

Я сел рядом, и она притянула меня за руку.

— Я буду ждать тебя, Эв, — прошептала она. — Я ничего не прошу. Просто говорю, что никогда не брошу тебя.

Честные люди легко ранимы. А мы, скоты, этого не замечаем. Флоренс отдала всю себя в полную власть мужа — меня. Отказалась угрожать. Мы любим тех, кто любит нас, а Флоренс живет принципами. Она осталась со мной из принципа, а когда наконец бросила — то тоже из принципа.

Она повернулась ко мне лицом.

— Ты только помоги мне, Эв! Чуть-чуть…

— Попробую, — солгал я. — Сильвия внизу, — добавил я, чтобы отвлечь ее внимание.

— Боже, теперь я должна встать?

— Придется, — сказал я. — Может, сказать ей, чтобы появилась завтра?

— Нет, не надо. Сколько времени осталось до самолета?

— Из дома надо выйти в одиннадцать.

Она села и посмотрела на часы.

— Ого, уже десятый час. Пора вставать. Я, наверно, ужасно выгляжу?

— С Сильвии не убудет.

— Есть, Эв, кое-какие вещи, с которыми надо разбираться, пока ты не… Ладно, я скоро!

Она встала с кровати и пошла в ванную.

— Передай Сильвии — я спускаюсь!

Вернувшись, я увидел на Флоренс какой-то халат прямо-таки колдовской расцветки. Но это не помогло — она выглядела испуганной и встревоженной.

— Эв! — произнесла она. — Попробуй войти в мои заботы. Я не беспокоила тебя о деньгах почти — сколько там — шесть месяцев. Так? Но сейчас вынуждена. Мы с Сильвией приготовили список. Его надо внимательно просмотреть. Извини, но тебе необходимо произвести некоторые выплаты, до того как ты…

Она подошла к окну по привычке — посмотреть погоду — и увидела там что-то, что прервало ее.

— Эллен слышала, как я ревела? — Я не знал, что ей ответить. — Она стоит у бассейна и смотрит на мое окно.

— Наверно, слышала. А что, собственно?..

— Сегодня это ей ни к чему. Именно сегодня. Жаль… Эв, ты поможешь мне? Сегодня очень нужна твоя помощь…

— Конечно, конечно.

«…И пора уезжать отсюда!» — закончил я про себя.

— Нам надо торопиться, — сказала она. — Ты помнишь, как три дня назад она уехала на выходные в Бальбоа? К Бекам?

— Что-то припоминаю, — солгал я.

Флоренс обращалась к человеку уже отсутствующему.

— Вчера утром мне пришло в голову, что, может, она захочет пойти с нами на вечеринку. Я позвонила Бекам и поговорила с Дженни. Ты знаешь, кто она?..

— Одна из… (Понятия не имел.)

— Правильно. Сокурсница Эллен. Дженни выпалила, что Эллен не было у нее и не будет. Затем она сообразила, что ляпнула что-то не то, и начала выкручиваться и лгать. Я попросила позвать мать. Бедной женщине осталось сказать правду. В общем, Эллен даже и не намеревалась ехать к ним.

— Где же она пропадала?

— Молчит. Когда Роджер привез ее домой…

— Ты хочешь сказать, что три дня она провела с Роджером?

— Выслушай до конца. Она заявилась, когда я собралась идти в полицию за тобой. В пять утра. Я немного накричала на нее, но у меня тоже есть нервы. Кроме того, я имею полное право спросить ее, почему она наврала мне, и узнать, где же она провела трое суток? Ведь так?

— Да, конечно.

— И знаешь, что ответила эта негодница? «Там, где я была, — меня уже нет!» (Кавычки закрываются.) И пошла в дом, нахально пожелав Роджеру спокойной ночи!

— А что сказал он?

— Он тоже понятия не имеет, где она пропадала. Говорит, что спал, когда ее величество позвонила и попросила — нет, не попросила, потребовала — подвезти ее на машине от «Мерси». «Мерси», как ты понимаешь, не речка в Англии. Это — дрянная дискотека в самом центре трущоб. И не спрашивай меня, как она туда попала. Когда этот бродяга посадил ее в машину…

— А почему она не взяла такси?

— Да, действительно, почему? Я тоже задалась этим вопросом. Поэтому сделала нехорошую вещь — порылась в ее сумочке. Сумочке, небрежно брошенной на стол. Вся наличность — 34 цента и несколько мексиканских песо.

— Где же она была?

— Вот это я и хочу выяснить.

— Хм!

— Со мной она не желает говорить. Я потеряла девчонку, Эв. Моя вина. И это убивает меня. Она так быстро изменилась. Иногда просто страшно, такой она выглядит отстраненной. Я вхожу к ней в комнату, а она встает и уходит. И так происходит очень часто. Ведь не случайно, Эв?

— Может быть, — солгал я.

— Каждый раз, когда она приезжает на каникулы, я думаю: «Вот он мой шанс — на этот раз я тебя не упущу, я вновь построю мост между нами». А затем каникулы проходят, и кажется, что прошла одна минута. Доброе утро, спокойной ночи, передай масло, спасибо… и она уехала. А мы так и не поговорили.

— Флоренс, нам не за что винить себя — у девчонки такой возраст. Кстати, что говорит доктор Лейбман?

— Насмехаешься? При чем тут Лейбман?

— Ну, может быть…

— Он говорит, что мы удочерили ее и теперь подошли к черте, после которой она сама захочет признать в нас родителей. Утешающая идея, не так ли? И еще он говорит, мол, не надо решительных действий, переживите это время.

— По-моему, он прав.

— Но неужели мне смириться? Если оставить все как есть… именно сейчас надо раз и навсегда установить хоть какие-то отношения. Я имею в виду, что если я — ее мать, то имею право знать, где она пропадала и, черт возьми, с кем она спала, если уж дело зашло так далеко. А если ты думаешь, что не можешь… то мне самой придется…

— Нет, нет. Я поговорю с ней.

— Попробуй, Эв! Мне нужна твоя помощь. Меня убьет разрыв с ней!